телевизора.
На экране тем временем появились четверо мужчин. Они, как гиены, подкрадываются к девушке, сжавшейся от страха. Она вскинула голову. Сверкнули изящные серьги, сделанные в форме распятия. Мужчины решают между собой, кто первым насладится легкой добычей. Тот, кому выпал жребий, навалился на несчастную. Остальные ему помогают, прижав к полу руки и ноги девушки. Однако помощь эта не требуется: тело жертвы обмякло. Она превратилась в тряпичную куклу. Мужчины позабавились по очереди и заскучали. Один из них закурил сигарету и бросил горящую спичку на обнаженное тело девушки. Затем один из насильников расстегнул молнию на брюках и заставил беднягу сделать ему минет. После этой отвратительной сцены экран погас. Первая часть кончилась. Лента продолжала шелестеть, но Тереза не в силах была смотреть фильм дальше.
— Вы талантливый режиссер, — сказала она льстивым голосом.
Ее неожиданная реплика заставила его вздрогнуть. Он нажал на кнопку — пауза. На экране застыло лицо человека, которого Тереза уже видела. Но не помнила, где и когда. Она молилась Богу, чтобы он отвел ей еще какое-то время. Индикатор на камере ее мучителя показывал, что пленки осталось на 90 минут. Тереза не желала смириться с мыслью о том, что она столь же беспомощна, сколь та девушка на экране. Она будет бороться до последней минуты. И единственный шанс на спасение — опередить на долю секунды человека с камерой. Другого варианта нет.
— Мы смогли бы работать вместе, — миролюбиво сказала она. Конечно, этот тип не знает, что такое жалость, но если постараться, можно хотя бы на немного продлить свою жизнь. В конце концов, она актриса и должна блестяще сыграть финальную сцену. Жаль, что мать сейчас ее не видит: она бы гордилась дочерью. При этой мысли Тереза успокоилась и обрела силы для рискованной импровизации.
— Надо изобрести что-нибудь новенькое, — сказала она, надеясь, что он больше ее не ударит.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Шестнадцать. Я достаточно взрослая.
— Прекрасно. Тогда готовься.
— Так вы хотите заняться со мной любовью? — призывно спросила она тоном старой кокетки.
— Хочу, дорогая, очень хочу. Но только не в вульгарном стиле, который ты имеешь в виду. И не думай, что ты таким образом спасешь свою никому не нужную шкуру, — он плюнул ей в лицо. — А теперь готовься к финальной сцене. Приведи себя в порядок. — Он протянул ей щетку для волос.
Тереза взяла ее и расчесала волосы, стараясь не задевать засохшие струпья. Сейчас она должна разговорить его, нарушить план его действий.
— Какие фильмы вы обычно снимаете? — спросила она. — Где вы учились?
— Я снял несколько фильмов для клуба «Изида». Это кино для взрослых, — ответил он, перебирая в руках моток веревки.
— Рынок порнофильмов и так насыщен, — продолжила Тереза светскую беседу. — Я несколько таких лент озвучивала. А вот фильмы, которые вы снимаете здесь — вы их продаете? Через Интернет или высылаете кассеты по заказам? Первый фильм, который мы смотрели — удачный. Девушка сыграла неплохо.
По его лицу пробежала нервная дрожь.
— Этот фильм вовсе не игровой. Он чисто документальный. Я снял сцены из жизни.
Тереза внимательно следила за каждым его движением. Вдруг она услышала какой-то звук. Не шум прибоя и не вой сирены. Это было нечто новое, незнакомое. Затеплилась надежда. Может, кто-то идет ей на помощь. Только он бы, неровен час, не услышал.
— Забойное кино, — весело сказала она, словно похвалив стакан яблочного сока.
Он засмеялся:
— Ты, пожалуй, права. Хотя, с другой стороны, такие фильмы можно назвать познавательными или образовательными. — Оставив в покое веревку, он стал искать что-то в карманах.
— А кто была Алисой в Стране чудес — ваша жена, подружка, мать?
— Почему тебя так интересует именно Алиса? — Он медленно подошел к ней, взял хлыст и несколько раз ударил им по ее левой ладони.
— Так называлась первая кассета. Я подумала, что, если просмотрю этот фильм, он поможет мне лучше вжиться в роль. — Снова непонятный, но обнадеживающий звук. На сей раз — ближе. — Расскажите мне про Алису. Мне кажется, она — ваша мама.
В ответ Тереза получила удар бичом по лодыжке. Но потом палач разоткровенничался:
— Нет, моя мать здесь ни при чем. Эта сука умерла, когда я был совсем юнцом. Подохла так, как заслужила.
— Но кого же вы снимали? Подружку, которая наставила вам рога? — Новый удар хлыстом рассек блузку Терезы, оставив кровавый рубец на ее животе.
— Алисой была моя старшая сестра! — Его лицо налилось кровью. Он вплотную придвинулся к Терезе, обдав ее тяжелым жарким дыханием.
— Чем же она заслужила такое наказание? Должно быть, серьезно провинилась?
— Она была потаскуха и дрянь. Такая же, как ты. Как все бабы. Лезла не в свои дела. Подглядывала, подслушивала. А притворялась овечкой. Я такие мерзости не мог перенести.
С этими словами он зажал в пальцах сосок груди Терезы. Она почувствовала, что тонкие кровеносные сосуды сейчас лопнут. А он наслаждался ее болью. По щекам Терезы покатились слезы. Это его успокоило. Он отвернулся и снова включил камеру. Ладно, пусть возится — лишь бы не услышал приближающийся звук.
— Расскажите мне о других героинях. В чем заключалась их вина? — Тереза задним числом поняла свою ошибку: идиотский вопрос! Она лишний раз напомнила ему о цели предстоящей съемки.
— Те девки были посговорчивей тебя. Лучше себя вели. Делали то, что им велели. Глупые маленькие сучки! Думали, что, если доставят мне удовольствие, спасут свою жизнь. Ты поумней их, но все же дура. Пытаешься меня заговорить. Думаешь, выкрутишься? Ничего не выйдет, — он подошел к ней, держа в руках веревку. — Сейчас ты увидишь их всех и посмотришь, что с ними случилось. Так что вживайся в роль. Готовься к шоу. Дай мне руку!
— Но вы же связали их!
— Да, совсем забыл.
Разрезав шнур, он освободил ее левую руку. Тереза почувствовала, что узел на правой руке несколько ослаб. Наверное, он случайно надрезал и другой шнур. На мгновение он отвернулся, и Тереза слегка пошевелила правой рукой. Кажется, она сможет ее высвободить…
— Так, давай руку, — приказал он и быстро сделал два глубоких надреза на ее ладони, задев линии жизни и сердца. Затем вложил ключ в окровавленную ладонь и тщательно ее обмотал. Тереза смотрела с ужасом, как ее рука превращается в неуклюжий сверток. Взглянув на нее, он ухмыльнулся: — У тебя красивые глаза, моя крошка. Но боюсь, что их черед тоже настанет.
Спасительные звуки на время прекратились. Надежда и вера в свои силы, продиктованная инстинктивным желанием выжить, неумолимо таяли. Туман ужаса сгущался. Но звуки, к счастью, возобновились. На сей раз он тоже их услышал. Настороженно поднял голову и на какой-то момент отвлекся, отвернувшись в сторону.
Сейчас или никогда! Тереза высвободила правую руку, нащупала какой-то камень и что было сил ударила его по голове. С яростным воплем он ткнулся носом в пол. Она ударила его еще раз, удивляясь тому, что этот обточенный морем, гладкий и, наверное, красивый камень может быть оружием.
«Режиссер» неподвижно лежал у ее ног, обутых в нелепые сапоги. Из его затылка сочилась кровь. Тереза снова взмахнула камнем, готовясь нанести еще один удар, но раздумала. Пожалуй, хватит. Лучше выбраться отсюда поскорее.
Она схватила его ключи, лежащие на столе, и лихорадочно стала подбирать нужный. Наконец нашла. Ржавый замок почти не сопротивлялся. Открыв дверь, Тереза выбралась из «студии» и захлопнула дверь за собой. Она оказалась в сыром холодном помещении. Попыталась как-то сориентироваться. Решила держаться левее. Вдруг она услышала чей-то крик:
— Тереза! Тереза! — Повернувшись на голос, она разглядела темный туннель. Сквозь него к ней
