увольнения!
— Не надо, — коротко ответил наемник, глядя в сторону. — Мой срок вышел, и я хочу уйти. В КСН мне больше делать нечего. Поставьте подпись, мистер Хартнел.
— Может быть, ты еще подумаешь? — в последний раз предложил Логан, хотя прекрасно знал, что Грэя невозможно переубедить. Уже пробовали. Он даже Главе отказал. Вежливо, уважительно, но отказал…
— Я уже все обдумал.
— Хорошо. — Он склонился над бумагой и поставил свою подпись. — Возьми. Мне жаль, что ты уходишь.
— Спасибо на добром слове. — Тень улыбки скользнула по губам Грэя. — Счастливо оставаться.
Логан кивнул. Наемник развернулся и вышел. Майор откинулся на спинку кресла и повертел в руках договор с чуть размазанным отпечатком звериной лапы. Ушел. Почему-то лучшие всегда уходят первыми. Логан медленно скомкал желтый шуршащий лист и сунул его в ящик стола. На душе было муторно.
— Вась, а Вась!.. — Морган валялась на диване в отведенной для нее комнате и булькала через трубочку теплым молоком в стакане. — Ну посиди со мной!
— Зайка, мне работать надо.
— Ты все равно ничего не делаешь. — Она, надувшись, посмотрела на смутившегося системщика, теперь — главного системного администратора российского филиала, который, получив в личное пользование собственный кабинет, пульт и неограниченный сетевой ресурс, и вправду целыми днями пинал балду да сутками торчал в Интернете. — А мне скучно! И Гиппокрит уехал обратно в Спарту. И дедушка…
— Ну мы же не могли их здесь вечно держать? — развел руками Васенька, все-таки усаживаясь на стул рядом с диваном. — Гиппокрит — царь, кроме того, у него теперь сильные перемены в личной жизни. — Чайников вспомнил Нарциссу и вздохнул, завидуя базилевсу белой завистью. — А насчет пенсионера — ты вообще-то радоваться должна, а не губы дуть! Я просто после этого Главу зауважал…
Он имел в виду тот факт, что Глава Коалиции пересмотрел свой указ по поводу закрытия Земли в шестой реальности для проживания кого бы то ни было. И сейчас как раз шло полным ходом переселение из восьмой, которая все равно обречена на скорое вымирание, в современную шестую. Покинутая планета больше не будет покинутой.
— Да я понимаю, — сказала Морган, поставив на пол пустой стакан и зевнув в ладошку. — Просто все куда-то разбежались. Я даже с Голосом поругаться не могу, врачи же вынули чип! А серенький…
— Он объяснительные пишет. Это, котеночек, еще не на один день! Учитывая, сколько мы за все это время наворотили… Тебе-то что — ты предмет задания, мне в общем-то тоже сильно напрягаться не надо, а он — руководитель группы, с него и весь спрос!
— Тогда ладно… — Она снова зевнула и свернулась калачиком, подложив руку под голову. — Вась, расскажи мне сказку.
— Морган, тебе что, пять лет?
— Ну Ва-ась…
Он поскреб в затылке и вздохнул:
— Я не умею… но попробую. — Системщик порылся в памяти, вспоминая детство, и начал: — В некотором царстве, в тридевятом государстве, на 310-м уровне жил-был Кощей. И было у Кощея четыре жизни, триста процентов здоровья и план лабиринта…
Грэй, стоящий за дверью, улыбнулся. Тринадцатый — это тринадцатый, ни убавить, ни прибавить. Даже в русские народные сказки свои любимые компьютеры приплел… Наемник сквозь приоткрытую дверь посмотрел на девочку. Сейчас заснет. «И ладно, все равно я не смогу с ней попрощаться, духу не хватит. Сорвусь ведь и останусь. Зачем мне это?»
— …а смерть у Кощея была: Ctrl-Alt-Del! Тут и сказочке, как говорится, эскейп… — Васенька замолк и покосился на Морган. — Спишь, зая? Ну вот и хорошо.
Он поднялся со стула, накрыл посапывающий объект 7–9 пледом и, погасив лампу, вышел.
— Задушевная история, — хмыкнул от стены наемник.
Чайников обернулся.
— Здорово, пропащая душа! — заулыбался он. — Тебя уже вторые сутки не видно. Все отчеты сдал?
— Все. — Грэй подумал и протянул ему руку. — Я, собственно, попрощаться пришел, Васька.
— В смысле? — не понял тот, ответив на рукопожатие. — Новое задание? Что, так быстро? А меня возьмешь?!
— Нет, — усмехнулся наемник, — вы с Морган остаетесь.
— Единоличник… — огорчился системщик. — Ладно, но в другой раз ты от меня так просто не отделаешься!
— Другого раза не будет. Я ухожу, тринадцатый.
— Ка… как уходишь? Совсем?!
— Да, совсем. Мне уже подписали заявление.
— Но ты же обещал Морган, что останешься!
— Я передумал. — Грэй пожал плечами. — За ней теперь есть кому присмотреть… Ладно, Васька. Отдел обратных перемещений уже подготовил нужный канал, не будем заставлять их ждать, ребятам тоже нужно работать.
— Грэй!
— Что? — Уже уходя, он обернулся.
Васенька потерянно стоял посреди коридора:
— А что же я ей скажу?
— Придумай что-нибудь. Ты это умеешь. — Наемник сунул руки в карманы и, нагнув голову, зашагал к лифту. Системщик, ничего не понимая, молча смотрел на широкую спину удаляющегося напарника. Вот так просто взять и уйти? Поставить перед фактом, так сказать? Васеньке стало грустно и обидно. А когда фигура Грэя исчезла за поворотом, ему стало еще и страшно. Потому что он понял, что тут начнется, когда обо всем этом узнает Морган…
Грэй, вытянувшись, лежал в трансформаторной капсуле и смотрел в потолок. Прикосновение холодного пластика к голой коже было неприятно. Но каким сюда пришел, таким и уйдешь. Сейчас они закончат вводить исходные параметры, откроют порт выхода, и все. Будет даже интересно снова почувствовать себя в волчьей шкуре. «Я уже и забыл, каково это», — подумал он.
Наверху мигнула красная лампочка. Инициализация завершена. Пошел отсчет. «Плохо получилось с тринадцатым. Не умею я с людьми разговаривать. А ведь я к нему уже привык… Хоть он и балбес, конечно». Грэй намеренно старался не думать о Морган. Старался, но не мог.
Капсула зажужжала. Стало трудно дышать. Наемник прикрыл веки, прислушиваясь к своим ощущениям. Они оказались не из приятных.
Сначала вернулось звериное чутье: в нос ударил незаметный для человека чужой запах железа и пластмассы; потом утончился слух, и назойливое гудение трансформатора стало раздражать… Грэй скривился, чувствуя, как, видоизменяясь, вытягивается череп, превращаясь из человеческого в волчий, как во рту становится тесно от зубов, а тело медленно покрывается шерстью. Он вздрогнул и дернулся. И вот тут вернулась боль… Она выворачивала его наизнанку: боль от перебитой стальным капканом передней лапы, боль от разорванного цепными псами уха, боль от серебряной пули между ребер. То, что она из серебра, ничего не значило — это в сказках про оборотней серебряное оружие считается панацеей, но темным крестьянам из пятнадцатого века казалось, что они все сделали правильно…
Он запрокинул голову и открыл глаза, поняв, что капсула исчезла. Когти скребли рыхлую землю норы. Острый, теплый запах крови резал ноздри. Где-то сверху захлебывались бешеным лаем собаки. «С возвращением», — хотел сказать себе Грэй, но вместо этого услышал сдавленное рычание.
— Он здесь! — донеслось снаружи. — Мы загнали его! Теперь не уйдет!
— Трави его собаками!
