Пренебрежение этим обстоятельством еще можно было бы простить: тогдашние познания о палеолите были весьма скудными, исследование палеолита, по сути, еще только начиналось. Баклэнд среди множества скребков, режущих и других орудий обратил внимание лишь на одно, которое напомнило ему кресало для высекания огня.
Но бивни мамонта в слое, включавшем захоронение, и даже украшения из слоновой кости на самом скелете — этого уж палеонтолог того времени проглядеть не мог. И действительно, можно с уверенностью утверждать, что Баклэнд не мог не понять, что возраст «Красной дамы» — делювиальный. А он объявил, что речь идет о могиле, значительно более молодой, выкопанной во времена почти что исторические, и что по возрасту она явно не связана с «допотопными» костями мамонта, шерстистого носорога, пещерного медведя и гиены, северного оленя и других видов животных, останки которых, по его мнению, были намыты в пещеры всемирным потопом.
Словно настоящий детектив, Баклэнд повел поиск следов, которые могли бы объяснить смерть «Красной дамы», в самой пещере и в ее окрестностях. Хуже всего было то, что он искал доказательств заранее составленного суждения. Первый ориентир ему предоставила римская монета, найденная в ином месте пещеры. Затем он обследовал окрестные скалы и неподалеку, над пещерой, отыскал древние земляные валы. Это было городище эпохи железа, но в то время этого не знали, и никто не мог опровергнуть утверждение Баклэнда о том, что речь идет о военном лагере римлян того времени, когда они владели Британией. Ну а дальше уж нетрудно было вообразить ужасное происшествие: однажды темной ночью почти 2 тысячи лет назад в пещере оказался римский воин с туземной британской девушкой, которую он подверг насилию и от которой потом хотел избавиться. Убив ее ударом по голове (утверждать это было несложно, так как череп не был обнаружен), он закопал труп в пещере.
Итак, факт предумышленного убийства был установлен, решен и пропечатан. Никто ведь тогда еще не ведал, что захоронен был мужчина, — иначе доказать правдивость этой впечатляющей историйки было бы сложно. Но, считая его дамой, Баклэнд отнесся к скелету весьма галантно: он омолодил ее и притом почти на 20 тысяч лет!
Истина в таких случаях обнаруживается не сразу. Пэвилэндский скелет в течение десятков лет пребывал в забвении в музее, которому даровал его открыватель, и лишь профессор У. Дж. Соллас в своем исследовании, опубликованном в 1913 г., установил его младопалеолитический возраст. Само собой разумеется, тем самым «Красная дама» обрела новое значение. Все-таки речь шла о первом в истории археологии палеолитическом захоронении, о первом научно открытом и признанном скелете «допотопного» плейстоценового человека, устраивало это Баклэнда или нет.
Современная наука точно установила его возраст: радиоуглеродный анализ кости «Красной дамы», проведенный в лаборатории Британского музея в Лондоне, дал цифру 16 510 лет до н. э. с возможной погрешностью ±340 лет, т. е. определение возраста было осуществлено достаточно точно, хотя кости, изъятые из земли еще 150 лет назад, — далеко не самое подходящее сырье для этого метода. Уточнение результатов датирования, проведенное в последнее время, в частности на основе годичных колец очень старых деревьев, приведенную дату, по-видимому, еще несколько удревняет. Палеолитический охотник, названный «Красной дамой», жил соответственно в суровых условиях конца последнего ледникового периода, когда территория Уэлса была захвачена континентальным ледниковым покровом, надвинувшимся с севера. Проблема в том, что каменные орудия, найденные в пещере, принадлежат эпохе, еще более древней, к начальным фазам верхнего палеолита, т. е. относятся к середине ледниковой эпохи. Поскольку документация, проведенная Баклэндом, и по сегодняшним меркам достаточно поверхностная, не позволяет определить место погребения в ряду других позднее выделенных в пещерном разрезе слоев, вопрос относительно соотношения скелета и каменных орудий остается открытым.
И это лишь малая толика в массе проблем, которые за 150 лет скопились вокруг пэвилэндской находки.
Эскимосы
Всего лишь около 10 тысяч лет назад закончился последний ледниковый период, во время которого мощный ледниковый покров доползал до севера Германии. Откуда же тогда взялись люди в краю у Полярного круга? Значит, они должны были прийти туда намного позднее, лишь после того как ледники отступили. И что влекло человека из более южных краев в такие условия, при мысли о которых у среднего жителя Центральной Европы зуб на зуб не попадает? При этом люди живут там вполне счастливо, охотятся за тюленями в хитроумно сделанных челнах, строят жилища из снега и делают еще многое множество всяческих вещей, снискавших им популярность у читателей путевых записок и иллюстрированных журналов с конца XVIII в.
Таковы были вопросы, не дававшие спать Уильяму Б. Даукинсу еще в то время, когда он не был сэром Уильямом, а был просто мистером Даукинсом. Он читал геологию в Оуэновском колледже в Манчестере в Англии, но всей его энергии это занятие далеко не исчерпывало. Как истинный «охотник за пещерами», он облазил все дыры в земле между Ла-Маншем и Шотландским нагорьем, заботился о пополнении коллекций Манчестерского музея, искал уголь в графстве Кент, писал в качестве эксперта заключения о возможности прорытия тоннеля под Ла-Маншем… А когда случайно оказывался без дела, размышлял о разных предметах: например, откуда на Севере взялись эскимосы либо куда подевались люди, которые в конце ледникового времени исчезли из пещер Западной Европы со своей культурой охотников за северным оленем? Словно бы под землю провалились!
Размышления привели его к тому, что оба вопроса весьма тесно связаны друг с другом. Ледниковая эпоха заканчивается, ледники отступают, из Западной Европы исчезают северные олени и охотники, которые на них охотились, но появляются они в прежде почти безжизненных полярных землях! От оленей опять олени, от палеолитических людей — эскимосы. А где сказано, что первоначально это не могло быть наоборот: в начале ледниковой эпохи (во времена Даукинса признавали лишь одну ледниковую эпоху, но охватывающую почти весь плейстоцен, который по тогдашним представлениям был, само собой разумеется, значительно короче) ледники двинулись к югу, оттесняя охотников и северных оленей до самой Англии и Франции. То, что произошло в конце ледниковой эпохи, могло быть лишь возвратом к первоначальным условиям.
Так это теоретически представлялось Даукинсу, который, вероятно, совершенно не подозревал, что аналогичную идею выдвинул и французский археолог Э. Ларте. Это была простая и логичная теория, особенно в том виде, как ее ясно и вразумительно изложил Даукинс сначала в заметке «Эскимосы на юге Галлии» (в снискавшей уважение лондонской газете «Сатэрдэй ревью» от 8.Х.1866 г.): «Люди, о которых идет речь (так называемые люди из позднепалеолитических пещер Франции), были безусловно эскимосы; с ними были тесно связаны северный олень и мускусный бык того времени, точно так же, как они связаны с обитателями высоких широт Северной Америки».
Еще более основательно он пытался ответить в 1874 г. на вопрос, куда подевались пещерные люди «эпохи северного оленя» (как тогда, вслед за Э. Ларте, стали именовать поздний палеолит), после того как эта эпоха закончилась, в книге, озаглавленной весьма характерно — «Охота за пещерами»: «Можно ли этих обитателей пещер отождествлять с каким-либо из ныне живущих на Земле народов? Либо они тоже остались без потомков, как их современники — мамонты и шерстистые носороги? Полной ясности мы в этом вопросе не имеем, однако ряд соображений все же дает нам право дать совершенно верный ответ…»
Даукинс приходит к заключению, что верхнепалеолитические охотники за северным оленем (носители культуры, позднее названной мадленской) и современные эскимосы — кровные родственники: «Что касается собственно определения расы, к которой принадлежали обитатели Дордони, то это может быть единая, позднее эскимосская, раса».
Хотя мы этого точно и не знаем, но думается, что «духовный отец» западноевропейских эскимосов почувствовал удовлетворение, когда в пещерах на юге Франции на самом деле удалось найти не только орудия, сходные с эскимосскими, но даже останки представителя этой удивительной «расы»!
