мужчины с мужчиной или женщины с женщиной, это не было – дружбы между людьми разных полов не бывает, если только они не перестали ощущать себя мужчинами и женщинами. Может быть, это идеальная, романтическая, платоническая любовь? Наверняка. Господи Боже, ведь это же курам на смех! Сентиментальные излияния в сорок лет, когда умственное развитие уже не допускает фантазий, когда борьба за существование умерщвляет иллюзии?
Все дело в том, что ему было невмоготу находиться вдали от этой девушки. Только возле нее он жил, мыслил, трудился и ощущал себя мужчиной. Он был в плену, он был повержен.
Глава IX
В Сантусе прогорел один крупный торговый дом. Полковник потерял на этом тысяч тридцать.
–?Это была сплошная обираловка,– сказал он, узнав новость.– С плантатора там последнюю рубаху готовы были содрать. Пришлешь, бывало, им хорошего, отборного кофе – а они его смешают черт знает с чем, а потом продают по дешевке. Мошенники, одно слово! И покупателей дурят, и поставщика морочат, фальшивые счета подсовывают – а ты знай стой да глазами хлопай, все равно ни черта не поймешь! И не только поставщика обманывали, а и посредника, и за перевоз по железной дороге недоплачивали, и правительству налоги тоже не целиком платили, и извозчиков надували, и маклеров, и комиссионеров, и экспортеров! Вот и доигрались – хотели себе навару, а сами прогорели, потому что нашлись честные люди, которые вывели их на чистую воду.
Решили, что на другой день Барбоза поедет в Сантус, дабы попытаться хоть что-нибудь спасти. После завтрака он долго беседовал с отцом, спорил, уточнял счета и условия переговоров, а потом сел на коня и отправился на фазенду к ближайшему соседу – майору Силве, с которым необходимо было договориться, поскольку и тот был заинтересован.
Попрощавшись с Барбозой, Ленита ощутила вокруг себя пустоту, хотя знала, что разлука продлится от силы до полудня. Ее терзала мысль о другой разлуке – когда он поедет в Сантус.
Чтобы разогнать тоску, она решила сама собрать чемодан Барбозе, под предлогом, что рабыня это сделает кое-как.
Вслед за негритянкой, нагруженной бельем, она впервые вошла в спальню к Барбозе.
В глубине стояла узкая холостяцкая кровать, застеленная белоснежными простынями. В изголовье были положены подушки в белоснежных наволочках. Рядом с кроватью – ночной столик с мраморной столешницей, а на нем – серебряный подсвечник с огарком стеариновой свечи, серебряная спичечница и номер газеты «Диариу Меркантил». Рукою можно было дотянуться до обитого зеленою тканью письменного стола, на котором лежало несколько книг, письменные принадлежности, два револьвера, японский кинжал и фотография Сары Бернар. В изножье кровати стояла вешалка для одежды. По стенам, между умывальником и огромным комодом, висели бутыли в ивовой оплетке, охотничьи ножи и разнокалиберные ружья, морские пейзажи работы Пипера, Габермана, Гринера и Фрювирта. Шкаф, кресло-качалка и несколько жестких стульев дополняли обстановку.
Войдя, Ленита ощутила необъяснимое замешательство. Ее обуревал стыд, ей казалось, что она вдыхает непристойность в этих мужских апартаментах.
Покраснев от смущения, запинающимся голосом спросила она негритянку, где белье Барбозы.
Негритянка открыла комод, достала и сложила на кровати белые глаженные рубашки, потом мягкие фланелевые ночные сорочки, белоснежные льняные кальсоны, полотенца, разноцветные шелковые платки, шотландские носки.
Ненадолго отлучившись, Ленита поставила возле кровати большой, пузатый английский чемодан, на черной коже которого красовалась бумажная наклейка с надписью «Tamar, cabin». Расстегнув ремешки, она открыла чемодан.
Проложив одно из отделений тончайшим хлопчатобумажным полотенцем с бахромой и тщательно, как это умеют лишь юные девушки, Ленита принялась укладывать вещь за вещью, опрыскивая каждую духами «Виктория».
Среди белизны белья резко выделялись кроваво-красные и небесно-голубые шелковые платки, золотистые, бутылочно-зеленые и черные носки.
Негритянка вышла в соседнюю комнату за кашемировым костюмом, как ей велел Барбоза.
Ленита осталась в одиночестве. Снимая последнюю рубашку с кровати, она заметила на аккуратно застеленной постели чуть заметное углубление, а на подушке – едва заметную вмятину. После того, как кровать была застлана, Барбоза явно отдыхал на ней.
Бессознательно, машинально Ленита порывисто положила руки на мягкую перину, наклонилась и приникла к ней головой.
От подушки, смешиваясь с легким ароматом одеколона, исходил приятный, чистый, животный запах человеческого тела.
Ленита, вдыхая это легкое испарение, ощутила нечто подобное удару электрическим током. Ее терзала смутная тоска и жажда острых ощущений. В полуобморочном состоянии она ничком бросилась на кровать, зарылась лицом в подушку, стала жадно и торопливо вдыхать мужской запах и тереться грудями о жесткий бумазейный тюфяк.
Она ощутила почти то же самое, что в воображаемых гладиаторских играх,– пронзительное, бредовое, жестокое наслаждение, пробуждавшее сладостные воспоминания. И все же чего-то ей не хватало.
Она впилась зубами в батистовую наволочку, застонала, завизжала и судорожно забилась.
–?Ох! – вскрикнула вошедшая негритянка.– У вас припадок, хозяюшка!
Бросив на стул принесенные вещи, она подбежала к Лените, заключила в объятья и сильно встряхнула.
Ленита тут же пришла в себя. Она побледнела, дрожа всем телом, глаза у нее блестели, изо рта текла слюна, говорила она с трудом.
–?Ничего страшного,– сказала она.– Просто голова закружилась. Уже прошло. Принеси стакан воды.
–?Хозяюшка,– откликнулась негритянка,– это, верно, от свежевыглаженного белья у вас голова закружилась. Бедняжечка! У меня тоже такое бывает.
С этими словами она вышла.
Когда к вечеру Барбоза вернулся с фазенды майора Силвы, он едва узнал Лениту. Она не искала его, не разговаривали с ним, односложно отвечала на его многочисленные и настойчивые вопросы.
Вопреки обыкновению, она пошла рано спать, не дождавшись ужина и сославшись на нездоровье.
Барбоза пожелал спокойной ночи отцу и матери. Уехать он рассчитывал на рассвете, и ему не хотелось лишний раз беспокоить родителей.
Он пошел к себе, но заснуть не мог. Намеченная поездка не давала ему покоя. Он не представлял, как перенесет разлуку с Ленитой. Несколько часов, проведенных на фазенде у майора Силвы, показались ему вечностью. Как он спешил домой! А тут девушка на него волком смотрит...
Он застегнул чемодан.
–?Да,– произнес он,– хорошо его собрала Марсиана. Замечательно – прямо-таки со вкусом. Но какого черта она все опрыскала духами? Мильрейсов пять она заслужила, не меньше.
Достав из шкафа бутылку коньяку, он выпил рюмку и закурил сигару.
Потом задумался.
«Что с Ленитой творится? Заболела, что ли? Скорее всего, менструация. Tota mulier in utero[8] , как говаривал Ван Гельмонт. Но неужели я и впрямь влюбился в эту девчонку? Кто бы мог подумать!»
Он глубоко затянулся и вновь погрузился в думы.
Ведь он женатый человек, почти старик. Куда его все это заведет?.. Не так уж он был самодоволен, чтобы предположить, что девушка могла увлечься его солидной персоной... А впрочем, почему бы и нет? Многие старцы внушали страсть. И не такой уж он, Барбоза, старик – просто зрелый мужчина, только и всего. Но раз уж то, что происходит между ним и Ленитой,– это не просто товарищеские отношения, не обычное взаимоуважение, то что ему делать? Жениться на Лените ему нельзя – ведь он женат. Взять ее в любовницы? Ни в коем случае! У него-то предрассудков не было – брак он считал эгоистическим, лицемерным, глубоко безнравственным и в высшей степени глупым делом. Однако это старинное,
