из лифта на прицеле, сам оставаясь не на виду. Но где он мог укрыться? За углом в холле? Это создает для него ту же проблему. Ему пришлось бы долгое время торчать там, поджидая нас и привлекая к себе внимание случайных жильцов.
У него, по сути, есть только одна возможность – укрыться в какой-то из квартир и держать лифт под прицелом оттуда. Едва я это сообразила, дверь уже начала медленно открываться.
– К стене, – закричала я Людочке, дергая ее на себя и прижимаясь вместе с ней к той стенке лифта, которая не просматривалась ни из одной из трех выходящих на лестничную площадку квартир.
Дверь открылась, несколько секунд постояла открытой и вновь закрылась. Лифт тронулся вниз. Ничего не случилось. Мы перевели дух.
– Это ничего не доказывает, – ответила я на безмолвный вопрос Людочки.
До первого этажа лифт больше не останавливался. На первом мы пережили тоже несколько очень неприятных мгновений, когда разъезжались половинки двери лифта и перед нами открывалось пространство лестничной площадки первого этажа. Но вероятность нападения здесь была меньше, поскольку народ появлялся гораздо чаще у лифта на первом этаже, чем на десятом. В десять раз чаще.
И на первом никого не было. Мы бросились к выходу. Теперь оставалось добежать до универсама в соседнем доме и выяснить, была ли в нем Светка. Но, выскочив на улицу из подъезда, мы наткнулись на молодую мамашу с коляской, сидевшую на скамеечке и читавшую книгу. Я вспомнила, что мы видели ее, когда утром шли сюда втроем. С тех пор прошло часа два – два с половиной.
– Извините, – спросила я ее, – вы не могли бы нам помочь? Вы никуда не отлучались отсюда с тех пор, как мы вас видели?
– Нет, а что?
– Мы подружку потеряли. Ту, которая с нами была. Вы не обратили внимания, в какую сторону она пошла? И, кстати, одна она была или нет?
– Может быть, я увлеклась немного книгой, – ответила мамаша, – но мне кажется, она не выходила из подъезда. Тем более что я ее хорошо помню. Не раз ее здесь видела. Вот с этой девушкой.
Она показала рукой в сторону Людочки.
– Назад! – крикнула я Людочке, успевшей уже вырваться метров на десять-пятнадцать вперед по направлению к магазину.
Она беспрекословно повернула и бегом помчалась за мной в подъезд. Мамаша с коляской смотрела за нашими действиями, вытаращив глаза. Да бог с ней, пусть думает о нас, что хочет.
«Теоретически – возможно все», – думала я, подбегая к лифту. Нападение могло быть совершено в любом месте. Но наибольшие шансы, что сделано это было на десятом этаже. Во-первых, именно там остановился лифт, когда мы ехали вниз. А во-вторых, на десятом живет Федор Степанович, «придурок», как назвала его Людочка, шестой номер из списка подозреваемых. Который обещал ей ноги выдернуть за испорченные водяным потопом потолки.
Я нажала кнопку девятого этажа. Мы доехали до него без остановок. Вышли. По лестнице поднялись на десятый этаж. И застряли в дверях лестничной площадки, не зная, что предпринять дальше.
А предпринимать что-то было необходимо. Сегодняшняя история развивалась по законам блица, не оставляя времени ни на обдумывание, ни на тщательный просчет ходов. Действовать нужно было, ориентируясь в основном на интуицию, и действовать очень быстро, пока «флажок на наших часах не завис». Времени у нас не было.
– Слушай-ка, – сказала я Людочке. – Твой сосед снизу не знает меня в лицо. Он же меня ни разу не видел. Меня здесь вообще никто не видел, кроме председателя кооператива и этой мамочки с младенцем, что у подъезда прогуливается. Это очень даже хорошо. Это дает нам шанс разведать ситуацию.
Я осторожно выглянула, пригляделась к двери в квартиру соседа с квадратной головой и квадратными плечами, Федора Степановича. Дверь как дверь. Знать бы, что меня ждет за ней.
– Останешься здесь. По лестнице практически никто не ходит.
Я взяла Людочку за руку и очень строго посмотрела ей в глаза.
– Это серьезно, Люда. Отсюда ни шагу. Никакой самодеятельности. Никаких гениальных идей, если не хочешь, чтобы мы оценивали их посмертно. Ты останешься здесь. И будешь ждать меня.
Она молча согласно кивнула головой. Лицо было испуганное.
Я вновь спустилась на девятый, вызвала лифт и поднялась на этаж выше. На тот самый десятый. На этот раз я не опасалась. Людочки со мной не было, никто не мог знать, кто я такая.
На мой звонок открыл дверь именно тот, кого Людочка обозвала «придурком». Голова у него действительно была если и не строго квадратной, то очень и очень угловатой. Во всем его внешнем облике преобладали прямые линии и прямые углы. Хотелось бы думать, что и мысли у него столь же прямые, не гибкие.
В руках у него ничего не было. Хотя ручонки сами по себе были неплохим оружием – огромные, как ковши экскаватора, у меня все же мелькнула мысль:
«А что, если сейчас его вырубить?»
В этом не было ничего нереального. Несмотря на его очевидную силу, он вряд ли мог быстро двигаться. А чаще всего именно быстрота движений решает исход рукопашного поединка. Впрочем, так же, как и перестрелки. А я двигаюсь раз… ну, в тридцать быстрее его.
– Чево? – спросил он лаконично и нельзя сказать, чтобы приветливо.
– Трофимов? – уверенно спросила я его. О чем – сама не знаю.
– Чево? – повторил он, но уже с интонацией больше удивленной, чем вопросительной.
– Ничего, – ответила я ему. – Горгаз.
Я прикинула уже, что бить его надо сначала слева по печени, чтобы выровнять его стойку, а затем – подъемом левой ноги в пах, где под брюками угадывался довольно мощный, а стало быть, и болезненно- чувствительный гипертрофированный половой аппарат.
И уже почти скомандовала себе начало атаки, как вдруг у него за спиной раздался низкий женский голос с властной интонацией:
– Федор! Что там?
Из-за его плеча показалась голова женщины с обесцвеченными волосами. Фигуры ее за Федором не было видно, но ростом она была значительно выше среднего, наверное, около двух метров.
– Ну? – спросила она, глядя на меня совершенно стеклянными, ничего не выражающими глазами.
– Трофимовы здесь живут? – спросила я только для того, чтобы не стоять молча.
– Никакие Трофимовы здесь, милочка, не живут, – столь же безразличным, как и ее взгляд, голосом ответила женщина. – А кто это такие Трофимовы?
В ее голосе я почувствовала плохо скрытую угрозу.
– А черт их знает, кто они такие? – совершенно искренне ответила я. – Утечка газа у них.
На этих словах Федор захлопнул дверь у меня перед носом. Я поспешила к Людочке на лестницу. Естественно, не прямо, а через девятый этаж.
– Что? – кинулась ко мне Людочка. – Нашла? Светка там?
– Там, Люда, – ответила я и разжала свою ладонь, показав ей лежащий на ней предмет. Это был кусочек яшмы неправильной формы, полированный и покрытый лаком, со сквозным отверстием с одного края.
– Это от Светкиного браслета, – немедленно узнала она.
– Я нашла его прямо перед дверью в квартиру. Наступила на него.
– Она там! – уверенно подхватила Людочка, встрепенувшись с таким решительным видом, будто пойдет сейчас выламывать дверь.
– Нет! – ухватила я ее за руку. – Вот как раз ты-то никуда и не пойдешь. Потому что первая получишь пулю в лоб. Не забывай, что главное действующее лицо в этой истории – ты. И убить хотели и хотят, скорее всего, тебя, а не нас со Светкой. Мы с ней здесь вообще оказались только из-за тебя. Из-за твоих приключений. Поэтому ты сейчас будешь делать то, что скажу я. Или мне придется тебя связать.
Людочка слушала молча, но крутой ее лобик был упрямо наморщен. Она, вероятно, думала, что я хочу предложить ей подождать пока в квартире, а оттуда всегда можно улизнуть. Если осенит гениальная идея. Однако она не знала всей глубины моего коварства.
– У тебя будет особое, специальное задание, – сказала я. – Трудное задание. Но выполнить его
