Он улыбнулся. Присутствие в комнате тела убитой им женщины нисколько его не смущало, гроб был для него все равно что мебель.
– Можешь называть меня Виктором, – разрешил он. – Но тогда назови и свое имя.
– Вера.
Он посмотрел на нее с удивлением и задал странный вопрос:
– Почему у тебя такое имя?
Вера подняла брови и кивнула на гроб:
– Она назвала. Ближе ее у меня не было человека. А для нее я была самым близким человеком. Ее пол-Москвы знает и никто не захотел ее проводить... Может быть, хоть кто-то еще появится?
Он выпятил нижнюю губу и покачал головой.
– К ней никто уже не придет, – сказал он. – Запри дверь.
Он взял Веру за руку и отвел к входной двери. Она заперла ее на ключ, и он повел ее во вторую комнату, туда, где стояла огромная кровать. Вера подчинялась беспрекословно. Она знала, что есть моменты, когда мужчине лучше не противоречить.
Но отделаться от возникшего в ее голове вопроса: «Кто этот человек?» – она уже не могла. Она строила самые различные предположения, представляя его то сотрудником милиции, то американским шпионом, но ни на одном из них не могла остановиться. Она слишком мало знала о Викторе.
Ей, кстати, очень понравилось его имя. Мужчина и должен называться таким именем – «Победитель». Мужская природа создана для того, чтобы побеждать...
Вера знала, что сейчас произойдет в спальне. Виктор возьмет ее, но это нисколько не будет похоже на ее работу с клиентом в постели. Он возьмет ее не как проститутку. Да она и не позволила бы ему этого сделать. Любого другого она могла бы обслужить в любое время суток, но не Виктора. От него ей не нужны были за это никакие деньги. И если он хотя бы заикнется о деньгах... Это будет конец их едва завязавшихся отношений.
Она вошла в спальню первой и сняла черную косынку. Виктор обнял ее сзади, и она, замирая от сладкого чувства, ощутила его ладони на своей груди. Он повернул ее к себе лицом и поцеловал. Его руки скользнули вниз, и Вера почувствовала, что ее черное платье заскользило вверх по ее телу.
Она расстегнула пуговицы на его рубашке. Не прерывая поцелуя, он сбросил рубашку, а затем на мгновение отстранил ее от себя, чтобы стянуть с нее платье.
Вера уже не могла ждать, когда его тело обнажится. Она расстегнула его джинсы и скользнула рукой за пояс. Ладонь ощутила пульсирующую упругость, и Вера поспешила освободить Виктора от одежды. Думать о чем-нибудь и задавать себе какие-то вопросы она уже не могла. Это все потом, после того, как она отдаст свое тело этому мужчине и провалится с ним в сладкую ослепляющую и оглушающую бездну... Сейчас ее совершенно не интересует, кто он. Сейчас он только тот мужчина, которого она хочет.
...Только после того, как они оба устали наслаждаться друг другом и затихли, лежа рядом на кровати, Вера вспомнила о матери.
«Я думаю, ты меня не осудишь, – сказала она ей мысленно, обращаясь к ней, словно к живой. – Я не сделала ничего плохого, что могло бы тебя оскорбить. Я сделала только то, чему ты меня учила всю жизнь, – доставила мужчине удовольствие. Мне самой было от этого очень хорошо, наверное, как тебе, я помню, как ты рассказывала мне о своих мужчинах, о тех, кто тебе нравился. Я жутко завидовала, слушая тебя... И сейчас я понимаю, что завидовала не зря. Я, наконец, встретила его! Такого, какого хотела встретить, одного из тех, о которых ты мне рассказывала. Он теперь будет моим, и я его никому не отдам, пусть мне даже умереть придется...»
Вера погладила пальцами обросший щетиной подбородок Виктора.
– Ответь мне на один вопрос, – сказала она. – Я сгораю от любопытства, просто голову уже сломала. Эти пистолеты... Кто ты?
Виктор усмехнулся. Не поворачиваясь к ней, он продолжал смотреть в потолок, словно там был экран телевизора и передавали что-то интересное.
– Не ломай голову, – ответил он. – Без головы ты будешь выглядеть намного хуже, уверяю тебя. Я работаю в такой организации, где не любят говорить о своих делах, да и права чаще всего не имеют... Без оружия мне никак нельзя, работа слишком опасная, чтобы разгуливать налегке, не имея возможности защитить себя. Вокруг слишком много врагов, которые стреляют прежде, чем ты успеваешь открыть рот и заговорить с ними. Ты меня понимаешь?
– Понима-а-ю... – протянула Вера, хотя поняла совсем не много. – Там, в метро, когда я тебя увидела, тебе грозила опасность?
– Да, – просто ответил Виктор, словно речь шла о пустяке. – Она всегда мне грозит, но тогда я слишком устал. Я не спал трое суток, и в каждую минуту меня могли обнаружить и уничтожить. Слишком много людей шли по моему следу.
– У тебя очень опасная работа, – согласилась Вера. – А ты мне скажешь, какое у тебя звание? Ведь есть же у тебя какое-нибудь звание? Не рядовой же ты? Ты наверняка – офицер! Я угадала?
– Угадала! – засмеялся Виктор. – Только учти, что я тебе ничего о своей работе не говорил, а еще лучше, тут же забудь об этом. Я соприкасаюсь с такими тайнами, любая из которых может стоить жизни... Я для тебя всего лишь мужчина, а ты женщина, которая мне нравится. Тебя устраивает такой расклад?
– Отличный расклад! – ответила Вера, прижимаясь к нему. – А ты знаешь, кто я?
– О тебе я ничего не знаю, – ответил Виктор, – но я все знаю о твоем теле.
– И что же ты о нем знаешь? – спросила Вера, решив, что не стоит сейчас сообщать Виктору, что она проститутка, – кто знает, как он на это отреагирует? – Расскажи мне, что ты знаешь о моем теле.
– Не будем останавливаться на подробностях, – улыбнулся Виктор. – Я скажу самое главное: твое тело хочет меня...
– Ты прав, – прошептала Вера.
Виктор обнял ее, перекатился на спину, и она оказалась лежащей на нем. Его руки гладили ее спину, опускались ниже, на бедра и ягодицы, и у нее мурашки бежали по плечам от его прикосновений.
– Я хочу тебя, – прошептала Вера ему в самое ухо и села на него верхом.
Он положил ладони на ее грудь, и она задвигалась, заизвивалась, чувствуя в себе его восхитительно упругий член. Виктор смотрел прямо ей в глаза, и она тонула в той пустоте, которую они излучали. Сейчас это ее нисколько не пугало. Она терпеть не могла, когда в постели мужики проявляли интеллект или, не дай бог, высокие моральные качества. Какие, к черту, моральные качества, какой интеллект, когда она сейчас просто самка, которая ничего, кроме своего самца, не видит и знать ни о чем не хочет!
...Неизвестно, сколько бы еще она продержала Виктора в постели, если бы не раздался стук в дверь. Взглянув на часы, Верка в ужасе вскочила – уже половина двенадцатого. Она совсем забыла, что вынос тела умершей матери она назначила на двенадцать.
Пришлось спешно одеваться и бежать к двери. Там и в самом деле толпились на лестничной площадке недоумевающие «братья милосердия».
Виктор наотрез отказался ехать на кладбище, сославшись на то, что ему нужно срочно идти на важную встречу со своим начальником.
Вера взяла с него слово, что он вернется, как только освободится, вручила ему вторые ключи от квартиры, которые с тех пор, как мать перестала выходить, оказались не нужны, и отправилась на кладбище, провожать мать в полном одиночестве.
Но ей уже не было грустно от этого, не было обидно за мать. То, чем они занимались с Виктором в соседней комнате в последние часы пребывания матери дома, представлялось Вере каким-то древним ритуалом, совершив который она должным образом простилась с матерью, и теперь душа той не будет страдать, радуясь за дочь, обретшую наконец своего долгожданного мужчину.
В том, что Виктор ее мужчина, Вера теперь не сомневалась.
Глава 8
Она приехала с кладбища тихая и задумчивая.
Виктор обрадовал ее своим приходом буквально через час после того, как появилась она, но пришел сумрачный и раздраженный.
– Встреча не состоялась. Этот седой негодяй промотал меня зря, а сам не пришел, – объяснил он. – Он в
