Однажды ночью в Лас-Вегасе

– Мой вертолет здесь. На Корфу мы найдем все ответы.

Час спустя вертолет высадил их на острове.

– Кто-нибудь знает, где сейчас Никатор? – вдруг спросил Лисандрос.

– Никто не видел его уже несколько дней.

– Как мудро с его стороны избегать меня. Он всегда так делал, когда у него случались проблемы.

– Ты ведь понимал, что это его рук дело, правда?

– Я выяснял. А если мы выясним это последнее обстоятельство…

«Только тогда ты поверишь мне, – печально подумала она, – но не раньше».

Может, она слишком многого хотела? Он приехал за ней, отчаянно желая, чтобы она осталась. Разве этого было недостаточно?

Нет, недостаточно. Она не могла забыть выражение его лица, когда Никатор вывалил на них всю эту грязь. Это было выражение лица человека, которого предали.

Дом оставался таким же, каким она его помнила, но только если раньше он был наполнен радостью, теперь ее не было и в помине. Тишина в доме была смертельной тишиной страха.

Лисандрос не стал терять времени. Взяв в сарае инструменты, он зашагал по саду к деревьям – туда, где покоились Бригитта и ее ребенок.

Он трудился в поте лица, копая вокруг могилы, и наконец выкрикнул:

– Вот они! – Сейчас его глаза торжествующе сверкали. – Вот, возьми, – сказал он, поднимая что- то.

– Что ты нашел? – спросила она.

– Подслушивающие устройства – крохотные микрофоны, но достаточно мощные, чтобы записывать даже то, что мы говорили друг другу.

Итак, обвинения с нее сняты. Петра ждала, что ее захлестнет радость, но этого не произошло.

– Значит, здесь все прослушивалось, – тихо произнесла она.

В душе она все еще ждала, что Лисандрос скажет – поверил бы ей в любом случае, даже если бы ничего не нашел!

Отчаявшись, она подтолкнула его в нужном направлении:

– Но откуда ты знаешь, что это не я приходила сюда раньше и не поставила их там?

Если бы только он сказал: «Потому что я знаю, что ты никогда бы не сделала такого!»

Вместо этого, лучезарно улыбаясь, Лисандрос произнес:

– Конечно, это не ты сделала. Взгляни на них – они старые, годами лежали здесь. У Никатора, видимо, были свои агенты, которые сказали ему об этом месте и оснастили его жучками много лет назад. Он просто дожидался момента.

– А, понятно… Так что это доказательство снимает с меня обвинение.

– Разумеется! – Он взял ее за плечи. – Дорогая, разве ты не понимаешь, как это замечательно? Это все расставляет на свои места.

– Неужели? – прошептала она.

Лисандрос едва ли слышал ее слова и вникал в их значение.

– Иди ко мне, – сказал он, притягивая ее к себе и горячо целуя. – Теперь ничто не сможет нас снова разлучить.

Он схватил ее за руку и побежал к дому. Его лицо сияло от счастья. Наверху он толкнул ногой дверь в свою спальню и бросил Петру на кровать. В долю секунды она должна была принять решение, пойти ли на это, потому что знала, что они лишь приближают конец. Но только по этой причине она должна была позволить себе этот последний раз.

Она предавалась любви с ним так, как никогда прежде.

Каждым нежным жестом, каждым произнесенным шепотом словом она заявляла ему о прощании. Каждая ее ласка была полна мольбы о том, чтобы он всегда помнил, что она любила его безгранично и всегда будет любить, даже если их пути теперь должны разойтись.

Они одновременно достигли апогея, а потом он с торжеством и облегчением посмотрел на нее, нежно обнял, и она с трудом сдержалась, чтобы не заплакать.

– Слава богу! – произнес он пылко. – Мы едва не потеряли друг друга.

Для него все было так просто… Он не видел пока неизбежности, но должен был взглянуть ей в лицо.

– Лисандрос…

– Что, моя дорогая?

– Разве ты не понимаешь, что мы уже потеряли друг друга?

– Нет! Мы ведь теперь знаем, как это было сделано. Все газеты оказались фальшивкой. Он посылал за нами во Дворец Ахиллеса кого-то, кто подслушал наши разговоры, а теперь мы нашли доказательство, которое обеляет тебя.

Едва успев произнести эти последние слова, Лисандрос осознал, что натворил. Она поняла это по внезапному смятению, отразившемуся на его лице.

– Да, – грустно повторила она, – тебе было нужно доказательство, чтобы оправдать меня, потому что моего слова оказалось недостаточно.

– Не говори так! – перебил он ее.

– Я должна. Я уезжаю… по крайней мере, на какое-то время.

– Нет. Я не отпущу тебя! Заставлю остаться, пока ты не увидишь смысл… – Он сам испугался того, что сказал. – Я не то имел в виду…

– Все нормально. Мне приятно, что я тебе нужна, но если бы ты только знал, как я мечтала, чтобы ты поверил мне без всяких доказательств! Теперь уже слишком поздно…

– Но мы только что все исправили!

– Драгоценный мой, мы ничего не исправили! Разве ты сам этого не видишь? Мы занимались любовью, и это было прекрасно, но настоящая любовь гораздо больше, чем страсть. Мы знаем, как довести друг друга до экстаза, и на какое-то время этого нам кажется достаточно. Но потом мы неизбежно видим дистанцию между нами.

– Ее не должно быть, – сказал он хриплым голосом. – Мы должны ее преодолеть.

Она любила его за такую упрямую веру и сделала бы все, чтобы поддаться этому чувству. И у нее разрывалось сердце оттого, что она вынуждена была отказать ему, зная, что разбивает этим и его сердце.

Она вспомнила, как он бросился в аэропорт, чтобы помешать ей улететь. В тот момент он не думал о том, виновата она или нет. Разве этого было не достаточно? Но Лисандрос был собственником по натуре. Так что в нем мог просто заговорить его собственнический инстинкт. А этого ей было недостаточно.

– Ты сказала, что я обманул твои надежды. Ты не можешь простить меня?

– Тут нечего прощать. То, что произошло с тобой, было ужасно, и ты не виноват в том, что это оставило глубокие рубцы. Но это случилось. Теперь ты не можешь никому верить по-настоящему, даже мне. Я думала, что смогу помочь тебе, но я потерпела неудачу. Пожалуйста, постарайся это понять.

Его взгляд стал безжизненным.

– Да, – проговорил он наконец. – Конечно, тебе надо уехать, потому что я обманул твои ожидания, так ведь? Уезжай, пока можешь. Уезжай, пока я не погубил тебя, как я погубил ее.

Он поспешно оделся и вышел, не оглядываясь. Потрясенная, Петра смотрела ему вслед. Произошло то, что она планировала, но теперь, когда это случилось, это было ужасно. Натягивая на себя одежду, она помчалась за ним.

Едва она выбежала на верхнюю площадку лестницы, как поняла, что что-то случилось. Дверь в подвал была распахнута, и ей был виден свет и слышны голоса.

Она поняла, кто мог быть там, еще не спустившись. Лисандрос стоял у дальней стены, пристально глядя на Никатора, который целился в него из пистолета.

– Уходи! – закричал ей Лисандрос. – Немедленно!

– Зачем же? – сказал Никатор, тут же целясь в нее. – Я так долго ждал, пока соберу вас вместе.