обновы?
Только в одном случае смягчался Полторасыч - когда приходили к нему с детьми. Потому, направляясь к завхозу, Валерий Васильевич взял с собою Пантелея Кондрашина и Бастика Дзяка. Пантелей - внук военного. Бастик - сам завоевал авторитет у Полторасыча. А два дня назад, когда пятый отряд дежурил по столовой, этот авторитет заметно укрепился.
Бастика поставили у двери в столовую. Медсестра строго-настрого наказывала у всех проверять руки, грязнуль посылать к умывальнику.
Бастик был добросовестен до беспощадности. У двери затор образовался, вожатые и воспитатели пытались оказать на Бастика давление, но он не поддавался. И тут появился плаврук. Кинул два пальца к козырьку мичманки, попросил ребят расступиться и пошел напрямик. Бастик стал перед ним:
- Покажите дуки!
- Ты что - не видишь, кто идет?
- Вижу!… Вы куда идете? В столовую? Есть чем будете? Дуками? Значит, должны пдойти пдоведку! Плаврук рассердился:
- Эт-то безобразие!… Надо с умом дежурить!
- Покажите дуки!! - потребовал Бастик так, что малыши испуганно шарахнулись от двери.
В это время подошел Полторасыч, молча вытянул перед Бастиком руки, а потом отозвал Эммануила Османовича в сторонку:
- Дежурных уважать надо.
Плаврук смирился - показал руки. Бастик поступил благородно - не стал придираться, не попытался проучить, а вежливо пригласил:
- Пожалуйста, пдоходите! Пдиятного аппетита!
…Перед крыльцом кладовки громоздилась куча пыльного старья. Чего только не было здесь! Колченогие стулья, допотопные изорванные костюмы, разрозненная детская обувь с «голодными» подметками, раздавленные пластмассовые куклы, поломанные шахматные доски, смятые картонные коробки, дырявые резиновые мячи и всякое другое, давно потерявшее свой первоначальный вид барахло - подчас не поймешь, чем оно было «при жизни»? Полторасыч горестно сутулился возле кучи, будто это была свежая могила. Столько добра предстояло списать, изрубить, сжечь - разве можно смотреть спокойно?
Когда подошли Валерий Васильевич, Пантелей и Бастик, Полторасыч даже не оглянулся. Шаря взглядом по куче, он доставал из нее то одно, то другое, долго рассматривал и неохотно бросал обратно.
- Павел Тарасович, - вежливо заговорил вожатый, - у нас к вам просьба.
Полторасыч вздохнул и не ответил.
- Нам дали важное и срочное задание, - как бы продолжая речь вожатого, заговорил Пантелей.- Мы сегодня должны сделать…
Полторасыч обернулся к Пантелею.
- Обязаны сегодня закончить, - подтвердил Бастик. Полторасыч покосился на кучу, будто сказал ей: погоди, еще потолкуем. И спросил ребят, точно давно ждал их и рад им помочь:
- Так какая у вас, хлопчики, забота?
В этом месте едва начавшегося разговора Валерий Васильевич допустил просчет и чуть все не испортил - он нетерпеливо вмешался:
- Необходимо получить у вас несколько сортов материи и крепкий шнур.
Полторасыч тяжело задумался. Лицо его стало хмурым - не подступишься. Валерий Васильевич виновато подмигнул Пантелею: дескать, попробуй ты.
- Флажки все белые стали. И разлохматились, - пожаловался Пантелей. - Смотреть стыдно…
- А костед вот-вот, - добавил Бастик.
Полторасыч закивал:
- Да-да, случается такое… Случается. Что ж, материи дам. Подсчитали, чем обойдетесь?
- Подсчитали, - предупредительно сказал вожатый и, вроде о пустяке говорил, напомнил: - И шнура. Мы осмотрели старый - не годится он, поверьте нам.
- Верю, конечно, верю. Но он ведь не мог выцвести? Ну, серым стал, так весь серый. Бывает те серый шнур!
- Бывает… Но на этом - узелок на узелке, - объяснял Валерий Васильевич.
- А нельзя узелки флажками замаскировать? - с надеждой спросил Полторасыч.
- Можно. Но… - Пантелей не успел закончить фразу.
Полторасыч ткнул пальцем в сторону вожатого и наставительно произнес:
- Слыхали: можно!
Валерий Васильевич нервно рассмеялся, а Полторасыч снова замкнулся. Полез в кучу, отбросил картонный коробок, потряс перед; собой ветхую мешковину. И вдруг на глаза ему попался пионерский барабан. Полторасыч повертел его в руках, ковырнул краску на облупленном боку, сунул палец в дыру.
- Ай-яй-яй, что с тобой сделали, - шепотом запричитал Полторасыч и бережно опустил барабан на кучу, но тут же снова взял, костяшками пальцев ударил по бледной, какой-то старчески пятнистой коже. Барабан жалобно охнул.
Полторасыч поднялся на веранду, положил барабан на стол. Зашел в кладовку, вынес новенькие барабанные палочки. Огляделся, примерился и стукнул. Раз, другой. Легонько стукнул, едва слышно. Барабан, видно, уже не один год лежал без дела. Да и какие дела у него, тяжелораненого, осипшего от времени и работы, от пыли и сырости, в которых пребывал немало дней. Чувствовалось, что от малейшего прикосновения ему больно. А тут - палочками его! Как в пору далекой и невозвратной молодости!
Однако он был барабаном и помнил лучшие времена. Он потерял голос, но еще слышал и чувствовал ритм. И он все-таки отозвался на легкий стук палочек. Он зазвучал тихо, с хрипотцой, пытаясь исполнить марш. Да беда, что и Полторасыч в последний раз играл на барабане лет сорок назад, не меньше. Марш получался сухой, отрывистый, сбивчивый. Барабан стыдился, покашливал, а Полторасыч страдал, сокрушенно признавался:
- Да!… Да, не то!
Вожатый и ребята давно уж были на веранде. Валерий Васильевич попросил:
- Дайте мне попробовать…
Полторасыч ревниво спрятал палочки за спину:
- А вы умеете?
- Да, как вам сказать…
- Барабан не для баловства, - насупился Полторасыч.
- Какое баловство! Что я, не понимаю! - взмолился Валерий Васильевич. - Если потренироваться, все вспомню: приходилось мне играть!
Полторасыч отдал палочки вожатому. Тот и так и этак повернул барабан, а потом коряво сыграл фразу. Ясно, что не впервые берет палочки в руки, да позабыл то, что когда-то знал.
- Погодите, - остановил Полторасыч вожатого. - Послушайте; там-там, там-там, та-та… та-та-та-та!… Там-там, там-там, та-та… та-та-та!… Улавливаете?
Валерий Васильевич улавливал с трудом, а Полторасыч безо всяких церемоний отобрал у него палочки и передал их Пантелею:
- Попытайся ты, хлопчик…
У Бастика такое появилось в глазах, что Полторасыч нашел нужным сказать:
- И ты, Бастилии, испробуешь. После него…
Пантелей примеривался, а Полторасыч советовал:
- Поаккуратней, но не робей. Напевай про себя: «Кем был, кем был, старый ба-ра-бан-щик… Кем был, кем был, стрый ба-ра-… бан!»
Шевеля губами в такт словам, Пантелей стал выбивать:
- Кем! Был?… Кем! Был?… Старый!… Барабанщик? Кем! Был? Кем! Был?… Старый барабан?
Полторасыч одобрительно приговаривал:
- Должно у тебя выйти, должно!
Пантелею не хотелось расставаться с барабаном. Сейчас бы впереди отряда оказаться. Ударить так, чтоб все подтянулись и зашагали ровно и твердо!
