(Это он слышал, как однажды мама сказала, чтоб я его называл не Мишка, а Миша или Михаил...)
Я говорю:
— Пожалуйста. Я могу называть тебя Миша. И даже Михаил. Тогда, во-первых, называй меня не Коська, а Константин, и когда ты разговариваешь со старшими, ты должен вставать, а не сидеть на своём стуле, как помещик-
Мишка хмыкнул и говорит: . — Буду я вставать... Я ему опять говорю совершенно спокойно:
— Миша! Сейчас же встань. Он сидит и не встаёт.
Я говорю:
— Михаил! Встань! Он говорит:
— Вот ещё... Я чувствую, что скоро не сумею говорить совершенно спокойно, и обдумываю, что мне дальше делать...
Но тут Мишка вдруг спрашивает:
— А что такое «помещик»? Я говорю:
-— Сейчас не время объяснять. Он говорит:
— Время. Я говорю:
— Нет, не время. Он говорит:
— Нет, время. А если не объяснишь, буду вот так до самого сна сидеть.
— Ну и сиди.
— Ну и сижу.
— Хоть до утра!
— И до утра могу! Ну и сиди до утра!
— Ну и буду!
Я вижу, что он может вправду просидеть так до утра, и говорю:
— Ты можешь подумать, что я такой же упрямый, как ты. Так ты не думай — я не такой упрямый, как ты, и я тебе объясню.
И я ему объяснил, что помещики — это такие богатые капиталисты, которые...
Он меня прерывает и спрашивает:
— А кто такие капиталисты?
— Да ну тебя!.. Про кого тебе объяснить, про помещиков или про капиталистов?..
Мишка подумал и говорит:
— Про капиталистов.
— Ну... капиталисты — это такие богачи-буржуи...
Мишка опять перебивает и спрашивает:
— А кто такие буржуи?
Я говорю:
— Если ты меня всё время будешь перебивать своими вопросами, я тебе ничего не буду объяснять! Ты меня нарочно раздражаешь.
— Пожалуйста, не объясняй... Я тебя не нарочно раздражаю...
— Тогда молчи и слушай. Помещики, буржуи и капиталисты — это такие богатые люди. И жадные. Они накопили себе много разных богатств, а сами сидят и ничего не делают.
— Ничего-ничего?
— Ну, конечно, ничего.
— Потому что они старые? Как бабушка?
— Потому что они эксплуататоры! — Я чувствую, что Мишка вот-вот спросит, а кто такие эксплуататоры, и быстро говорю дальше: — На них работают бедные люди, а они их эксплуатируют, просто издеваются.
— Над неграми?
— Не обязательно над одними неграми.
Мишка говорит:
— Я знаю. Эти помещики и буржуи живут в Америке.
Я ему и говорю, что сейчас они живут в Америке, а раньше они жили у нас тоже.
— А когда они жили у нас?
— Давным-давно.
— А когда «давным-давно»?
— Ну, при царе.
— А когда? В каком году?
— Ты бы лучше пил молоко. А то мама придет и увидит! что ты не выпил…
— А ты сначала скажи, в каком году...
— Вот пристал, так пристал!... Ну, в таком году, когда тебя и на свете не было!
И зачем только я ему так сказал?.. Просто я забыл, что он такой впечатлительный...
Смотрю — Мишка замолчал, И так долго молчит. А потом спрашивает:
— Меня не было?.. Меня?
— Конечно, не было.
Он ещё задумался и спрашивает:
— Вообще на свете не было?
— Ну, а где же?.. Конечно, на свете.
— Совсем-совсем не было?
— Ясно, совсем.
— Меня?..
— А кого же? Конечно, тебя!..
Я вижу, у него губы дрожат, а глаза наполняются слезами. Ну, думаю, сейчас заревёт. А он удержался, но говорит тихо, но со своим упрямством:
— А я всегда был на свете.
Я говорю:
— Это же просто смешно!.. Помещики и буржуи были ещё при царе, когда по улицам ходили городовые с усами и саблями. А это было совсем давно, до революции... 50 лет назад. А тебе-то всего 5 лет, в 10 раз меньше. Как же ты мог быть на свете?.. Конечно, тебя тогда не было!..
А он кусает губы и говорит:
— Был.
Тут я стал смеяться, а он начал плакать.
Я всё-таки не думал, что он будет из-за этого плакать, да ещё так громко... Я говорю:
— Эх, ты! Мальчишка называется! Плачешь из-за такого... Что тут обидного, что тебя раньше не было на свете? Даже меня, и то на свете тогда не было, а я старше тебя.
Он плачет и говорит:
— Тебя не было, а я был!..
— Пойми, может, мамы и папы и то не было. И даже бабушки.
Мишка плачет всё равно, даже ещё громче, и говорит:
— А я был! Был! Был!.. Я всегда был на свете!..
И так громко плачет, просто рыдает!..
А у меня какое положение? Я же не могу согласиться и сказать ему, что он всегда был: когда я поступал в октябрята и надел звёздочку, я дал торжественную клятву всегда говорить одну правду.
А с Мишкой в это время такое творится, что вы себе даже представить не можете. Он бледный стал, голос совсем хриплый и всё продолжает настаивать, что он всегда был...
Я чувствую, что придётся ему прямо сейчас разрешить смотреть телевизор. Поведение у него, ясно, не на пятёрку, но нельзя же, чтобы он так сильно переживал...
