- Мы с ним долго общались во сне. Я решил слепить его… Интересный собеседник… Да…
- Я покажу эту работу доктору ван Чеху? Он порадуется за ваш успех, - сказала я. От взгляда на бюстик мне становилось не хорошо. Нужно было показать его доктору, меня что-то толкало это сделать.
- Я еще не доделал его, - Альберт мотнул шевелюрой и закрыл собой творение.
- Я зайду попозже.
- Хорошо, - с напрягом сказал Альберт.
По его позе и интонации я поняла, что он скорее сломает этот бюстик, чем отдаст его мне.
- Нет, сейчас заберу, - внезапно ретировалась я и, не смотря на немые протесты гения, забрала поделку.
Альберт был послушным больным, при всей его творческой рассеянности и любви к свободе. Бюстик достался мне без боя.
Обратно по коридору я почти бежала. Нехорошее предчувствие грызло мне желудок. Что-то важное было с этим бюстиком связано, чем-то загадочным веяло от него. Я ручалась, что пахло Пограничьем, от этих нереально живых пластилиновых глаз.
Мне на встречу по коридору шла Роуз. Она поздоровалась со мной еще раз, и вдруг закричала.
- Что такое? - я подалась вперед, но девушка отшатнулась.
- Он! Это Он убил Алекса! - завопила Роуз.
- Кто? - не поняла я.
- ОН! Он!!! - Роуз тыкала пальцем в пластилиновое лицо.
- Тогда тем более не порть его, - я легко шлепнула девушку по руке, чтобы она не испортила теперь еще более ценный артефакт, - Ты уверена, что это был он?
- Я запомнила это лицо, - прошептала Роуз, на глазах ее навернулись слезы, но она упорно не давала им воли.
- Плачь! - потребовала я.
Роуз зашла в палату, я пошла за ней.
- Не вносите его! - потребовала девушка.
- Я должна срочно отнести это доктору ван Чеху, - протараторила я, - прислать тебе кого-нибудь? Давай я попрошу Джуд посидеть с тобой, ей будет только в радость?
- Хорошо, - едва всхлипывая, но все еще с сухими лицом сказала Роуз.
Я побежала в палату к Джуд. Та носилась по комнате, как раненная. Она тут же подбежала ко мне, но остановилась, увидев бюстик.
- Откуда… - только и сказала она.
- Не важно. Кто этот человек?
- Он… я видела его во сне… он… передал мне весточку от сестры… Сказал, что она очень ждет меня и оставил апельсины. Я не ела, доктор, честное слово, не трогала ни одного апельсинчика! - Джуд смотрела на меня честными чистыми глазами.
- Я верю, милая, верю. Что он еще сказал?
- Ничего, но мне во сне было так радостно, что он пришел. А когда я проснулась, я стала его рисовать. У меня не получилось, и я написала стишок.
- Можно взглянуть?
- Конечно, - Джуд подала мне бумажку, которую я, не читая, засунула в карман.
- Я тороплюсь, Джуд. Пожалуйста, помоги мне. Роуз очень нужно, чтобы с ней побыл кто-то, кто может ее понять. Я отнесу все доктору ван Чеху и тут же приду к вам, хорошо?
- Хорошо, доктор Брижит, - улыбнулась Джуд, - я помню, где палата, и сейчас приду.
Больная схватила со стула какую-то накидку и быстрым шагом направилась к Роуз. Я стояла в недоумении. Это уже переставало мне нравиться. Бюстик я спасла абсолютно не случайно. Мой нос учуял Пограничье раньше, чем понял разум. Что ж… Доктора нужно предупредить, нам опять грозит опасность.
Я снова пустилась вперед по коридору и скоро завернула в ординаторскую. Меня ждало безумное разочарование - там было пусто. Две чашки из-под выпитого чая, сахарок и пустота. Даже доктор с портрета будто бы был не здесь.
Я поставила бюстик на стол. Сесть было невозможно, поэтому я принялась наматывать по ординаторской мертвые петли. Поймав себя на том, что делаю все, как ван Чех, я заставила себя сесть. У меня был выбор: ждать доктора, либо отправиться к Йозефу и алкоголикам. Меня колотило только от одной мысли - оставить бюстик, будто бы он мог пропасть или натворить еще каких-нибудь бед. Посему я решила спокойно ждать доктора. Отвернула бюстик от себя и прочитала то, что написала Джуд:
Он не был никогда влюблен,
Он, как отец, иль может быть, как брат,
По жизни холоден, но окрылен,
Скрывая ото всех душевный склад.
По жизни нарисован черною звездой,
На небе воссиявшей в полуночи,
Случись со мною, происходит и с тобой,
И лишь огнем немым сияют очи.
Я глиной нарисую нервный резкий профиль,
И малахитами огромные глаза,
Взгляну еще раз на творение и вновь ли
Из глаз моих покатится слеза.
Я все перечеркну. Начну писать сначала,
В остервенении ломая пальцы.
И я не знаю, чтобы это означало?
Кто может знать, молчите, не встревайте.
Мне стало совсем плохо… Как же я ненавижу поэзию в последнее время!
Я погрузилась в глубокие размышления, разглядывала затылок бюстика, покрытый импровизированными жидкими светлыми волосами.
Глава 6.
Дверь открылась, шумный доктор что-то вещал Виктору, я подпрыгнула на своем стуле.
- О, а это что за скульптурные изыски? - спросил доктор, - Ты почему не на обходе?
- Это работа Альберта, взгляните, пожалуйста, - ответила я. Меня как-то странно потряхивало.
- Нет, я сейчас не про пластилиновых людей. Что-то случилось, Брижит? Ты какая-то сама не своя, - доктор встревожено посмотрел на меня и упал в свое кресло. Ван Чех блаженно улыбнулся и тут же внимательно стал разглядывать бюстик.
- Не красавец, но лицо привлекает внимание, - сказал доктор, рассмотрев творение со всех сторон, - Очень сильная эмоциональная работа. По-моему, пребывание у нас пошло Альберту на пользу, так что не так?
Виктор встал сзади меня, наклонился и обнял. Спустя время, пока доктор рассматривал работу, меня перестало трясти, но мысли все еще путались.
- И вот еще посмотрите. Это Джуд сочинила.
- Ты прямо оттягиваешь сладостный момент рассказа. Я же по лицу вижу, что чуть ли не катастрофа
