На завтра мы с Виктором ушли на мою работу вместе.
Виктор долго бродил вокруг картины, ковыряя пальцами то там, то здесь. Мы специально пришли рано, чтобы доктор не видел наших экспериментов. Проще будет потом ему обо всем рассказать сразу.
- Итак, я понимаю, что мой портрет вам надоел, и вы решили сковырять его пальцем с холста или проскоблить дырочки, так? - позади нас, в самый разгар 'веселья' раздался густой бас. Доктор тоже пришел пораньше сегодня.
- Ну, отвечайте, безобразники, - ван Чех искренне веселился. Мы с Виктором выглядели, как пара зашуганных школьников, - Нет, правда, а что вы там с портретом делаете? - доктор с явным интересом и участием подошел к нам.
- У нас дома с картиной то же самое происходит, - сказал Виктор.
- А что с ним происходит? С портретом все в порядке, - нарочито беззаботно сказал доктор, садясь в кресло.
- Он изменил свой состав… Портрет был написан маслом, а теперь это неизвестный нам материал… - сказала я.
- Но это не повод ковырять мой любимый протрет, - отмахнулся доктор, - Брижит, у нас с тобой работы полно. Виктор, можешь поковыряться, а Брижит нужно к больным.
Я выходила из кабинета крайне озадаченная, доктор вел себя так, как будто не пытался скрыть: он что-то знает, но нам этого знать не надо. Ван Чех ведет себя так каждый раз, когда я делаю очередную ошибку. Он нарочито небрежен, спокоен, даже равнодушен к происходящему. Он какое-то время будет сидеть, и смотреть, а потом его прорвет, и доктор сам нам все расскажет. Надо просто подождать. Секреты доктора - секреты Полишинеля, он не умеет ничего скрывать.
Понять, как я тогда была не права, я смогла буквально через полторы недели, когда началась катастрофа. Пока же и я, и доктор пребывали в радостных заблуждениях.
Ван Чех думал, что у меня паранойя, опять, и мне все мерещиться.
Я полагала, что доктор уже все знает, обо всем, как всегда, догадался, но молчит, чтобы мы с Виктором имели шанс набить шишки… В общем, чтобы мы не думали, а все было совершенно не так.
Глава 5.
Я отправилась на обход. Больные все, как один были беспокойными. Роуз нервно теребила край занавески, сидя на стуле возле окна.
- Тебя что-то беспокоит? - спросила я.
- Сон. Мне сегодня был очень страшный сон, - спустя несколько минут ответила она. Ее личико в обрамлении черных волос выглядело еще бледнее.
- Расскажешь?
- Если я расскажу, то может быть станет легче, ведь так? - неуверенно сказала она.
- Однозначно, - бодро подтвердила я.
- Мне приснилось, что я гуляю в саду. Там очень долго никого не было, а потом появился, - Роуз помолчала, румянец покрыл ее щеки, - мастер цеха, где я прохожу трудотерапию. (Я не смогла скрыть улыбки). Мы с ним гуляли, гуляли… И вдруг из кустов на нас выскочил мужчина… - Роуз замолчала.
- Что за мужчина? Он был на кого-то похож?
- Нет, я его никогда раньше не видела, и знать не знаю, кто он такой. Он убил Алекса… - Роуз сильно сжала свои тоненькие ручки.
- Так давай для начала позвоним Алексу, - я набрала номер мастера и долго ждала ответа.
- Алло, - слабым голосом ответил Алекс.
- Здравствуй, это Брижит тебя беспокоит.
- Здравствуйте, док.
- Ты заболел, Алекс? У тебя такой голос, будто ты очень болен, - забеспокоилась я.
- Ночью заболел живот, думал, ничего пройдет… Утром вызвал врачей, я сейчас в больнице, говорят аппендицит, будут оперировать.
- Аппендицит это не страшно, это простая операция, Алекс, не беспокойся, - у меня самой по спине бегали мурашки, - Ты можешь еще говорить?
- Да, док.
- Роуз хочет переговорить с тобой.
- Да-да-да, - торопливо сказал Алекс, - Конечно.
Я прикрыла трубку рукой и тихо сказала:
- Роуз, Алекс приболел, ему будут делать не сложную операцию. Пожелай ему удачи.
Роуз взяла трубку дрожащими руками.
- Алекс, как ты себя чувствуешь?… Я буду держать за тебя кулачки…Выздоравливай… Да… меня скоро должны будут выпустить… Если что можно приходить и навещать тебя… аааа, ну, а на заводе? Я хочу устроиться работать к вам.
Я стала делать знаки, чтобы Роуз заканчивала разговор. Они попрощались, и Роуз тот час же стала еще печальнее, чем была. Ну, что ж, зато девочка знает правду, хоть какая-то определенность.
- Тот мужчина ударил Алекса в живот, ножом… Брижит, доктор, мне не по себе, - Роуз вцепилась в мою руку, чего никогда раньше не делала.
- Значит, так… - начала я, сама не зная, что и чего еще значит, - операция простая, ее хорошо переносят, если ты позвонишь Алексу вечером, то он будет уже в сознании и очень рад тебя слышать, это все, что ты можешь для него сделать. А твой сон… Это всего лишь вещий сон… У больных такое часто встречается. Когда кто-то очень дорог тебе, ты имеешь с ним связь. Кому-то не нужно звонить и узнавать как здоровье, потому что люди чувствуют себя одинаково, а кто-то видит такие сны, - я понимала, что доктор меня за такие душеспасительные беседы по головке не погладит, высмеет в лучшем случае, в худшем пропесочит: врать больным нельзя. Я никогда не видела и как-то мельком слышала о том, что такое случается с больными, но вводить это в систему… Я была более, чем уверена, что с Алексом все будет хорошо, а посему маленькая капля лжи не повредит. Но не все полезно в терапевтических дозах.
- Ты выпьешь успокоительного? - спросила, наконец, я.
- Нет.
- Но учти, если захочется поплакать - поплачь, не держи в себе, - наказала я напоследок.
Альберт был беспокоен, но по-особому, как мог быть только он один. Больной сидел за своим столом и тщательно что-то лепил. Минут десять я не смела его прервать - он завершал свою работу. Небольшой цветной бюстик из пластилина. Пожалуй, из всех лиц и морд, которые он когда-либо создавал на моей памяти это лицо было самым человечным. Если бы такой мужчина встретился мне, я, может быть, даже сочла его симпатичным.
Череп его был каким-то ассиметричным: выпуклый высокий лоб и очень выдающийся затылок. Лицо сужалось к подбородку, который отнюдь не был острым, а был будто бы обрублен. Чуть навыкате глаза смотрели пластилиново-задорно, но от носа к губам пролегла тревожная нервная складка, какая бывает у людей, которые улыбаются через силу.
Альберт как раз работал над банданой, прикрывавшей слишком высокий лоб. У больного все не получалось изобразить волосы у этого персонажа: какими они будут?
- Добрый день, Альберт! - сказала, когда ждать стало невмоготу.
Скульптор подпрыгнул на своем месте.
- Доктор, я вас не ждал так рано.
- Понимаю. Кого лепите?
- Я видел его во сне. Знаете ли, интересной внешности…
- Да, я заметила… не красавец, но действительно… - взгляд мой совпал с глазами бюстика, и язык онемел, он смотрел на меня живыми глазами, - ин-те-рес-ный… - вяло договорила я.
