Икэ-но тамамо ва Мицубэкарикэри С яшмой схожие Годы еще и не прошли, Но в Сарусава- Пруду водоросли Стали видны тебе[57]. А еще было так: во дворец Цуридоно он[58] призвал фрейлину по имени Вакаса-но го, а потом больше не звал ее к себе, и она, сложив послание, ему отправила:
Кадзу нарану Ми-ни оку ёхи-но Сиратама ва Хикаримиэсасу Моно-ни дзо арикэру На мое ничтожное Тело выпавшая вечерняя Роса, с белой яшмой схожая, И та, сверкнув, гаснет, Таков мой удел[59] — так сложив, ему отправила, и он, прочитав, соизволил сказать: «Какое удивительно искусное стихотворение!»
Сукэ-но го[60], фрейлина императора-монаха Ёдзэй, отправила в дом сёсё[61], ее приемного отца:
Хару-но но ва Харукэнагара мо Васурэгуса Офуру ва миюру Моно-ни дзо арикэри Весенних полей Беспредельна ширь. Но «забудь-трава», Что на них растет, Мне все же видна. Сёсё ответил:
Хару-но но-ни Охидзи то дзо омофу Васурэгуса Цураки кокоро-но Танэ си накэрэба В весенних полях, Думаю, и вовсе не растет «Забудь-трава». Ведь нету в сердце И семян равнодушия[62]. В доме Идэха-но го[63], фрейлины покойного Сикибугё-но мия[64], навещал ее приемный отец, сёсё. Но вот отношения[65] их прервались, и вскоре после того, как расстались они, дама послала сёсё письмо, прикрепив его к метелке мисканта сусуки. На это сёсё:
Акикадзэ-но Набику обана ва Мукаси ёри Тамото-ни нитэ дзо Кохисикарикэри Под осенним ветром Склоняющийся мискант обана[66], Как издавна говорят, С рукавом возлюбленной схож. [Смотрю на него] – и полон любви к тебе.
