Идэха-но го отвечала:
Тамото-то мо Синобадзарамаси Аки кадзэ-ни Набику обана-но Одорокасадзу ва О рукаве Ты, верно, не вспомнил бы, Если б под осенним ветром Склоняющемуся мисканту обана Не удивился. Сикибугё-но мия, ныне покойный, порвал с фрейлиной Нидзё-но миясудокоро[67], и вот в седьмой день первой луны следующего года послала она ему молодые побеги[68]:
Фурусато-то Арэниси ядо-но Куса-но ха мо Кими-га тамэ то дзо Мадзу ва цумицуру У заброшенного моего жилища, Что родным домом ты звал, Побеги травы Для тебя Я прежде всего собрала. Ту же даму однажды как-то долго принц не посещал, и вот наступила осень, и дама:
Ё-ни фурэдо Кохи-но сэну ми-но Юфу сарэба Судзуро-ни моно-но Канасики я на дзо Хоть и живу в этом мире, Но никто не дарит меня любовью, Отчего же, когда наступает вечер, Невольно Печалюсь я? так сложила, и ей в ответ:
Юфугурэни Моноомофу кото ва Каминадзуки Вага мо сигурэ-ни Оторадзарикэри В пору вечернего заката Я полон тоски по тебе, И десятой луны Мелкий, холодный дождь Не так сильно льется, как слезы мои — так он сложил. Не сильна была его привязанность к даме, и стихотворение он сложил дурное.
Принцесса Кацура-но мико[69] всей душой полюбила Сикибугё- но мия, ныне покойного, и навещала его. Как-то она перестала бывать у него и однажды ночью, когда луна была особенно прекрасна, соизволила послать ему письмо:
Хисаката-но Соранару цуки-но Ми нарисэба Юку то мо миэдэ Кими ва митэмаси
