Утром от Роберта по-прежнему ничего.
Когда днем зазвонил телефон, я тотчас схватила трубку.
— Принцесса?
Это Мак. Он сообщил мне, что великолепно провел время.
— Я тоже, — говорю я.
Когда мы повесили трубки, Бони похлопала меня по колену: «Ну разве не приятно, когда тебе вот так звонят?»
Я отчетливо представляю себе Роберта в деревне вместе с Аполинер и ее подружками.
Вечером я снова звоню Роберту, и на этот раз он берет трубку.
Я говорю:
— Не кажется ли тебе, что ты пренебрегаешь мною?
— Я сейчас ухожу, — отвечает он безразличным голосом.
Я спрашиваю, не встретиться ли нам возле кафе, что между нашими домами, и он соглашается.
Когда мы кладем трубки, я подхожу к зеркалу, и Бони вручает мне губную помалу. Фейт сидит на краю ванны и пилочкой полирует ногти. Закончив, она бросает на меня взгляд и говорит:
«Решающий момент охоты».
«Это Нью-Йорк, — отвечаю я. — Какая здесь может быть охота?»
«Не надо нервничать, — говорит Бони. — Это всего лишь аналогия».
«Хватит с меня этой охоты и рыбной ловли!» — отрезаю я.
Фейт спрашивает: «Тебе хочется просто быть собою, не так ли?»
«Нет!» — печально вскрикивает Бони.
«Да», — отвечаю я.
«Ты можешь потерять его, Джейн», — предостерегает Фейт.
«Не потеряю».
«Потеряешь», — упорствует Фейт.
«О'кей, но я и так его теряю».
«Это сотрясение воздуха», — резюмирует Фейт.
Я закрываю глаза: «Я хочу, чтобы вы ушли».
Фейт говорит: «Мы ушли».
Когда я открыла глаза, их уже не было. Ванная вдруг опустела, и в ней воцарилась тишина. Я предоставлена самой себе.
Роберт сидит в кафе на свежем воздухе и рассматривает меню.
Он приподнимается и целует меня в щеку, словно мы уже расстались и завязываем дружбу, которая ошеломляет меня.
— Как дела? — спрашиваю я.
— Хорошо, — отвечает он. — А у тебя?
Я киваю.
Мы оба заказываем красное вино. Я спрашиваю:
— Где ты был?
Он отвечает не сразу.
— Я ездил в Нью-Джерси к родителям.
Голос его звучит так, словно он хотел сказать что-то другое.
— И что там делал?
— Как обычно. Поливал лужайку, спорил с папашей. Он у меня человек старомодный и отсталый.
Я улыбнулась, чего он, кажется, не заметил.
Принесли вино, и он сделал глоток, затем другой.
— У тебя покраснели губы, — сказала я.
— Послушай, — перебил он, — так дальше продолжаться не может.
— Что?
Он посмотрел на Изабель, которая подняла голову в ожидании, что ее погладят. Он протянул руку.
— Не смей ласкать мою собаку! — сказала я. — Если мы в размолвке, ты не должен касаться ни одной из нас.
— Никакой размолвки. Просто ты общаешься с другими людьми.
— С человеком, — уточнила я. И добавила: — Он из Японии, — как будто это что-то меняло.
— Мне без разницы, — отрезал он.
— Я больше не хочу ни с кем встречаться, — заявила я со всей откровенностью и почувствовала облегчение. Но оно исчезло, когда я увидела, что на него мои слова не произвели впечатления.
— Да не в этом же дело, — сказал он.
— А в чем?
Он глубоко вздохнул:
— Я был влюблен в другую…
— Ух, — сказала я. — Ну ладно.
Когда-то от кого-то я слышала, что ревность — это циркулирующая по венам ледяная вода. В моих кровеносных сосудах она была скорее лавой.
— Вопрос не в том, что ты не великолепна, — сказал он. — Ты великолепна. Просто я принял тебя за другую…
— Что ты имеешь в виду?
— На свадьбе ты была не похожа на ту… — Он слегка замешкался. — На ту, которой ты оказалась на самом деле.
В этот момент я поняла: он влюбился в меня. А затем сообразила, что он дал мне понять, что разлюбил меня.
Мой голос звучал так тихо, что я сама себя не слышала и вынуждена была повторить:
— Кем же я оказалась?
Он покачал головой. Я видела, что он, не желая меня обидеть, наносит мне еще большую обиду.
— Нет, — не унималась я, — мне на самом деле хочется знать, кем я оказалась.
— Ученицей средней школы, — ответил он.
Я вспомнила Фейт и Бони на уроках физкультуры.
— Или я учился там же и ухаживал за тобой — такое я тоже мог бы себе представить, — продолжал он, — как будто мне нужно было бы заслужить тебя, или выиграть, или еще что-то в этом роде.
— Да-а, — протянула я.
— Мы назначали друг другу свидания, — проговорил Роберт. — А я даже не знаю, что это такое — ходить на свидание.
— Я тоже.
Он не отреагировал на это. Казалось, он больше не воспринимал мои слова. Вероятно, был занят решением проблемы: что же я из себя представляю и для него ли я создана.
— Я знаю, что я чудной. Но все же для меня наши отношения начались, когда мы встретились на свадьбе.
— И для меня тоже.
— Однако с твоей стороны это было иначе, — произнес он голосом, в котором зазвучали оттенки прежней нежности. — Ты меня известила, что я могу найти тебя по записке с указанными на ней данными… Данные для дат свиданий.
— Данные для дат, — повторила я изобретенную мною фразу.
— Но ничего странного в твоих поступках не было, — сказал он. — Я имею в виду, что ты вполне
