никто не видел, как она подошла к камину и несколько секунд изучала содержимое очага. Дрова настолько выгорели и обуглились, что от них осталась лишь хрупкая оболочка, такая же легкая, как зола, среди которой они лежали. Было ясно, что при первом же прикосновении они рассыплются в прах, все, кроме одного. Позади, в куче пепла, виднелась тяжелая сучковатая деревяшка, изогнутая в форме буквы «L» — из тех, что могли красоваться на вывеске старой придорожной гостиницы под названием «Кривое полено».
Наклонившись, мисс Силвер внимательно посмотрела на нее. Жар уже выдохся из очага, но среди золы еще кое-где тлели красноватые огоньки. Она протянула руку, но тут же ее отдернула, покачала головой, поджала губы и направилась в гостиную за миссис Тоут.
Они вдвоем вернулись в кабинет, когда старший инспектор уже успел успокоиться.
— Садитесь, пожалуйста, — приветливо обратился он к миссис Тоут. — Сожалею, что пришлось задержать вас так поздно, но думаю, вы понимаете, что это необходимо. Надеюсь, вы не возражаете, чтобы при нашей беседе присутствовала мисс Силвер? Она представляет интересы мисс Браун.
— Конечно не возражаю. — Положив руки на колени, миссис Тоут устремила на старшего инспектора покрасневшие глаза, с тоской вспоминая те дни, когда с удовольствием смотрела на бравых полицейских. Лишь бы ничего плохого не выяснилось об Алберте. Быстро разбогатеть неправедным путем было великим грехом, но она опасалась худшего. Когда на ум приходило слов «убийство», миссис Тоут казалось, будто она съеживается все сильнее и сильнее — скоро от нее ничего не останется и ей больше никогда не удастся увидеть Олли…
Голос Лэма звучал в ее ушах, словно звон колоссального гонга.
— Когда вы поднялись наверх этим вечером, миссис Тоут?
— Без десяти десять.
— Так рано?
— Мы все чувствовали, что с нас довольно.
То, как она произнесла эту фразу, помогло инспектору составить представление о том, как прошел этот вечер. Он стал расспрашивать миссис Тоут, выясняя ее точку зрения на то, что уже подробно описала мисс Силвер. Она согласилась, что мистер Кэрролл слишком много выпил.
— Конечно, он не был пьян, но явно хватил лишнего. Иначе он так бы себя не вел — не пытался бы внушить всем, будто ему что-то известно. Мне такое поведение показалось в высшей степени неблагоразумным и чреватым неприятностями.
— Что вы имеете в виду?
Миссис Тоут тут же пожалела об этих словах. Когда речь идет об убийстве, лучше держать свои мысли при себе — высказывать их небезопасно.
— Никому не нравится выслушивать намеки, — быстро ответила она. — Я боялась, что кто-нибудь из джентльменов примет это на свой счет и начнется перепалка.
Возможно, ей не следовало говорить и это. Миссис Тоут бросила нервный взгляд на мисс Силвер. В розовой шерсти и мерном щелканье спиц было нечто ободряющее.
— Итак, вы поднялись наверх без десяти десять, — снова заговорил Лэм. — Вы сразу легли?
— Нет.
— А что вы делали?
— Немного поболтали.
— О мистере Кэрролле и разыгранной им сцене?
— Ну… в общем, да.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Лэм. — Полагаю, ваш муж был недоволен?
— Как и все остальные.
— Я его не порицаю. И вы пытались его успокоить?
— Да.
— А потом?
— Он пошел раздеваться.
— Сколько тогда было времени?
— Двадцать минут одиннадцатого.
— Вы посмотрели на часы?
— Да. Я хотела написать письмо дочери, пока муж раздевается.
— И написали?
— Нет, я передумала. Я была расстроена и решила не расстраивать ее.
Лэм склонился вперед.
— Миссис Тоут, два окна вашей комнаты выходят во двор, где нашли тело мистера Кэрролла. Они были открыты или закрыты?
— Закрыты, — ответила миссис Тоут. Посмотрев на мисс Силвер, она открыла рот, словно собираясь что-то добавить, но закрыла его снова.
— Да, миссис Тоут?
Женщина сидела, плотно сжав губы и нервно сплетая пальцы рук.
— Вы хотели сказать что-то начет этих окон, не так ли? — настаивал инспектор. — Может быть, вы открыли одно из них и выглянули наружу?
Миссис Тоут едва заметно шевельнула головой. Было нелегко определить, начнется ли это кивком. Лэм устремил на нее строгий взгляд.
— Если вы что-то видели или слышали, ваш долг сообщить об этом. Неприятно давать показания, которые могут привести человека на виселицу, но речь идет об убийстве.
Глаза миссис Тоут с покрасневшими веками были печальными, но покорными.
— Я открыла окно.
— Почему?
— Я услышала какое-то постукивание — словно кто-то бросал в окно камешки.
— В ваше окно?
Она покачала головой.
— Мне — показалось, что в мое, поэтому я решила посмотреть.
— Да?
— Я выключила свет и открыла окно. Сначала я ничего не могла разглядеть, но слышала, как кто-то двигается во дворе. Потом мистер Кэрролл открыл свое окно — как раз напротив моего — и высунулся, свет в его комнате был включен.
— Вы четко его видели?
— Да. Он спросил: «Кто здесь?» Снизу ему ответили: «Спуститесь — я хочу с вами поговорить».
— Понятно. Продолжайте.
— «Это вы, Оукли?» — спросил мистер Кэрролл. «Не стоит переговариваться через окно, — сказал человек во дворе. — Спуститесь, и мы все обсудим».
— Что ответил Кэрролл?
— Сначала просто засмеялся. Они говорили очень тихо, но у меня острый слух. «Я сойду вниз, — сказал мистер Кэрролл, — и впущу вас через французское окно». Потом он закрыл свое окно и задернул портьеры.
— И что сделали вы?
— Тоже закрыла окно и потушила свет. Я решила, что это не мое дело, и не хотела, чтобы они подумали, будто я подслушиваю.
— Больше вы ничего не слышали?
— Н-нет…
— Ничего похожего на звук от удара или падения?
— Я ходила по комнате, потом открыла кран. Трудно что-то услышать, когда умываешься… — Однако в ее голосе звучало сомнение.
— Но вы уверены, что Кэрролл спросил: «Это вы, Оукли?»
— Да, уверена, — твердо ответила она. — Он произнес имя достаточно четко.
