— Не думаю. Мне все равно, какой бы вы пост ни занимали. Вы — работорговец, изменивший своему народу. Когда регент узнает о ваших делах, вас повесят.
— Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. Впрочем, я подожду. — Князь повернул коня и поехал обратно к надирам.
— Не понимаю я что-то, — сказал Гарокас. — Почему он так спокоен?
Чареос пожал плечами:
— Недоброе предчувствие говорит мне, что скоро мы это узнаем.
Все утро надиры оставались на месте, но когда солнце достигло зенита и тени исчезли, с запада послышался топот неспешно едущих лошадей. Чареос и Киалл бросились к западным воротам — к крепости приближались триста уланов во главе с Салидой. Киалл выругался.
— Вот почему князь был так спокоен — он ждал своих солдат. Ну, теперь-то мы точно в ловушке.
— Это мы еще посмотрим, — шепнул Чареос. — Салида — не какой-нибудь лизоблюд.
— Вряд ли он пойдет против надирского войска — и собственного князя.
Чареос вышел за ворота. Салида натянул поводья и спешился.
— Ну, здравствуй, — сказал он. — Ты всегда встречаешься мне в самых неожиданных местах. — Салида взял с седла флягу с водой и жадно напился.
— Князь находится по ту сторону крепости, — сказал Чареос. — С ним Джунгир-хан и тысяча надирских воинов.
— Они ведут переговоры. Тебя это не должно касаться.
— Есть, однако, небольшое затруднение. Салида сел на валун и сказал устало:
— Я почему-то так и знал.
Чареос сел рядом и быстро рассказал ему об их путешествии по надирской земле и о том, как они узнали о сделках князя с надренами. Завершил он рассказ спасением Равенны и ее скорыми родами.
— Ну что я тебе такого сделал, Чареос? — спросил Салида. — Почему ты возникаешь, словно дурной запах, как раз в то время, когда жизнь становится хороша? Мне повысили жалованье, теперь я командую тремя сотнями солдат. Мы вот-вот заключим договор с надирами, и мне светит прекрасная карьера. И тут ты говоришь мне, что князь — изменник и что ты похитил надирскую ханшу! Превосходно!
— И как же ты намерен поступить?
— А как по-твоему?! — рявкнул Салида. — Регент ожидает договора, который, по его мнению, должен обезопасить будущее готиров. Ты думаешь, он решится на войну с надирами из-за какой-то крестьянки?
— Решай сам, дружище, — тихо ответил Чареос. — Джунгир-хану нужна только моя жизнь и жизнь моих друзей. Невелика цена за мирное будущее, верно?
— За истинно прочный мир я отдал бы и не такую цену, — процедил Салида и отдал приказ: — Спешиться! Ведите коней в крепость. Берис! — Вперед вышел молодой офицер. — Двадцать десятков на стену, восемь в резерве. Остальные пусть занимаются лошадьми и готовят еду.
— Слушаюсь. Разрешите спросить, командир?
— Что такое?
— Мы что, будем драться? Я думал, нам предстоит только сопровождать князя обратно в Новый Гульготир, когда он заключит договор.
— Я тоже так думал, мой мальчик. Но жизнь полна приятных неожиданностей. Полагаю, ты можешь доказать свои обвинения? — спросил капитан у Чареоса.
— Разумеется. У меня есть свидетели: ханша и человек, который получал за князя его доходы. А также надирская принцесса, которая вела с ним дела.
— Это безумие, Чареос, понимаешь ты это или нет?
— Я понимаю одно: ты лучше того, кому ты служишь.
— Обойдемся без лести, — отрезал Салида, входя в крепость и поднимаясь на стену. При виде Гарокаса он нахмурился.
— Здорово, Салида, старый друг! — приветствовал его Га-рокас.
Капитан только буркнул что-то в ответ, глядя, как его солдаты размещаются на стене.
Надиры, увидев наверху вооруженных воинов, поднялись. Князь снова сел на своего гнедого и поскакал к стене.
— Рад видеть тебя, Салида, — крикнул он. — Возьми под стражу этих людей и открой ворота.
Надиры, сев на коней, медленно двинулись вперед.
— Я получил сведения о вашей измене, — ответил Салида. — Предлагаю вам сдаться мне добровольно. Мы доставим вас в Новый Гульготир, на суд его высочества регента.
— Ты что, обезумел? — вспылил князь. — Кто меня обвиняет? Чареос? Помилованный мной убийца?
— Я, — сказал Гарокас. — Вы торговали рабами, а я получал за вас деньги. Принцесса Танаки тоже здесь. Что вы на это скажете, господин мой?
— Я не намерен отвечать тебе. Подумай хорошо, Салида: у тебя триста человек, а у нас здесь тысяча — и тысяча тысяч может явиться сюда по первому зову. Твое положение безнадежно. Открой ворота — и мы забудем об этом мелком неподчинении.
— Я снова прошу вас, мой господин, сдаться мне добровольно.
— Прежде ты сдохнешь, презренный пес! — крикнул князь. Джунгир-хан, пришпорив серого, подъехал к нему.
— Почему они не открывают тебе ворота? — вкрадчиво спросил хан.
— Они изменники. Убейте их всех!
— Как же ты хочешь служить мне, раз даже собственный военачальник тебе не повинуется?
Князь хотел ответить, но хан взмахнул рукой — и кривой кинжал вонзился в сердце князя. Князь медленно сполз с седла, а Джунгир выехал вперед.
— Кто командует этой крепостью?
— Я, Салида.
— А я Джунгир-хан. Спустись сюда, я хочу говорить с тобой. Негоже двум воеводам переговариваться такимобразом.
— Не слушай его, — сказал Салиде Гарокас, — это уловка. Как только мы откроем ворота, они ворвутся внутрь.
— Эти разрушенные стены их все равно не остановят, — ответил Салида.
Он сошел со стены и приказал открыть ворота. Чареос стал рядом с ним.
Когда Салида вышел, хан тронул серого каблуками — но конь вдруг взвился на дыбы, едва не сбросив всадника. Хан держался крепко. Тогда жеребец нагнул голову и поддал задом. Джунгир вздернул ему голову. Конь упал, а хан, отпрыгнув в сторону, покатился в пыль. Жеребец, прижав уши и вращая глазами, устремился к нему, готовясь размозжить копытами его череп, но тут к коню метнулся Чареос.
— Успокойся, Серый! — крикнул он. — Ко мне! Жеребец обернулся на его голос и затрусил прочь от поверженного хана. Чареос потрепал коня по шее.
Джунгир встал, отряхивая штаны от пыли. Он отлично знал, с каким жадным вниманием его люди следят за всем происходящим. Хан потерял лицо. Хуже того — его спас враг.
— Все благополучно, мой повелитель? — спросил Салида.
— Да. Ты! — крикнул хан Чареосу. — Можешь оставить коня себе — это подарок. Ты, капитан, назвал этого человека предателем. Я покарал его. Теперь я прошу тебя вернуть мне мою собственность. Отказ будет воспринят как вызов всем надирам. Ты этого хочешь, капитан?
— Нет, мой повелитель, этого я не хочу. Но вы находитесь на готирской земле и Бел-Азар — готирская крепость. Я прошу позволения испросить указаний у моего начальства в Гульготире. Сейчас я вышлю гонца и в течение дня должен получить ответ.
— Я мог бы взять эту развалину за час, — заметил Джунгир.
— Да, с надирами воевать опасно. Но прошу вас — дайте мне этот день.
Джунгир отошел немного в сторону, как бы в раздумье, и посмотрел на своих воинов. Происшествие с конем беспокоило его. Кочевники придавали большое значение разным предзнаменованиям — а конь,
