Мейбл Коллинзъ
Идиллія Б?лаго Лотоса
и
комментаріи Г. Субба Рао
Прологъ.
Вотъ, я стоялъ въ сторон?, одинъ среди многихъ, одинокій среди окружавшей меня сплоченной толпы. И я былъ одинокъ, потому что среди братьевъ моихъ, людей, обладавшихъ знаніемъ, я одинъ и зналъ, и училъ. Я училъ в?рующихъ, толпой стоявшихъ у вратъ храма, и побудила меня къ этому власть, обитавшая во святилищ?. Я не могъ поступить иначе, ибо въ глубокомъ мрак? Святая Святыхъ я вид?лъ св?тъ внутренней жизни; а та власть вознесла меня, сд?лала сильнымъ и вел?ла открыто возв?стить о немъ міру. Я умеръ; но потребовалось десять жрецовъ храма, чтобы убить меня — такъ я былъ могучъ — и только собственное нев?жество могло внушить мн? ув?ренность въ ихъ могуществ?.
Книга I.
Глава I.
Очень рано, задолго до того времени какъ борода покрыла мой подбородокъ н?жнымъ пушкомъ, я переступилъ порогъ храма и въ качеств? послушника занялъ м?сто въ рядахъ жреческаго сословія.
Мой отецъ былъ пастухомъ и жилъ за чертой города, ч?мъ и объясняется то обстоятельство, что до того дня, когда мы съ матерью направились къ вратамъ храма, я всего одинъ разъ какъ-то побывалъ въ городскихъ ст?нахъ. Въ этотъ-же зам?чательный для меня день въ город? былъ праздникъ, и мать моя, разсчетливая и трудолюбивая женщина, задумала вдвойн? использовать свое пребываніе въ немъ, что ей и удалось: сначала она доставила меня къ м?сту назначенія, а зат?мъ отдалась своему короткому празднику и вполн? насладилась сценами и впечатл?ніями городской жизни.
Толпа людей и разноголосый шумъ, несшійся по улицамъ, сразу овлад?ли мной. Думаю, что у меня была одна изъ т?хъ натуръ, которыя всегда жаждутъ отдаться вполн? тому великому ц?лому, ничтожную часть котораго он? составляютъ и, отдаваясь, вносить въ него содержаніе своей жизни. Мы скоро выбрались изъ сновавшей взадъ и впередъ толпы и вступили на широкую зеленую равнину, на противоположномъ конц? которой протекала наша родная священная р?ка. Какъ отчетливо вижу я до сихъ поръ весь этотъ пейзажъ! Храмъ съ окружавшими его строеніями стоялъ на берегу Нила; причудливыя кровли и яркія украшенія р?зко выд?лялись на ясномъ фон? утренняго неба. Не им?я опред?леннаго представленія объ ожидавшей меня за его вратами участи, я не ощущалъ ни мал?йшаго страха, и только спрашивалъ себя, такъ-ли прекрасна въ немъ жизнь, какъ, по моему, она должна была быть.
У воротъ стоялъ послушникъ въ черной одежд? и говорилъ съ женщиной, по виду горожанкой; она принесла воды въ оплетенныхъ тростникомъ сосудахъ и уб?дительно просила, чтобы кто-нибудь изъ жрецовъ благословилъ ея ношу, что сразу подняло-бы ея ц?нность, такъ какъ суев?рная чернь дорого платила за святую воду. Стоя у воротъ въ ожиданіи очереди, я украдкой заглянулъ во дворъ, и то, что я въ немъ увид?лъ, сразу наполнило меня благогов?ніемъ. И это чувство сохранилось во мн? надолго, хотя впосл?дствіи мн? почти ежечасно приходилось сталкиваться съ челов?комъ, внушившимъ мн? такое глубокое благогов?ніе къ себ? съ первой встр?чи.
То былъ одинъ изъ высшихъ жрецовъ; на немъ была б?лая одежда, и онъ медленными, м?рными шагами шелъ по широкой алле?, ведшей къ вратамъ. До сихъ поръ я только разъ вид?лъ такихъ носящихъ б?лое од?яніе жрецовъ, и это было въ мое первое пос?щеніе города, когда они принимали участіе въ р?чной процессіи, стоя на священномъ судн?. Челов?къ подходилъ къ намъ, былъ уже близко, и я затаилъ дыханіе. Кругомъ стояла глубокая тишина, но и помимо этого, казалось, что никакое земное дуновеніе не могло-бы заставить шевелиться складки пышной б?лой одежды жреца, который шелъ въ т?ни аллеи все т?мъ-же разм?реннымъ шагомъ. Хотя онъ и подвигался впередъ, но, казалось, что ступаетъ онъ совс?мъ не такъ, какъ прочіе смертные. Глаза его были устремлены на землю, такъ что мн? ихъ не было видно, да я какъ-то и боялся того, чтобы не поднялись его опущенные в?ки. У него было бл?дное лицо, св?тло- золотистые волосы и длинная, густая борода такого-же цв?та, поразившая меня своей странной неподвижностью; она казалась — по крайней м?р?, мн? она казалась такой — изваянной или вылитой изъ золота, нав?ки неподвижной; я не представлялъ себ?, чтобы ее могло сдуть въ сторону в?тромъ. Вс?мъ своимъ видомъ онъ производилъ на меня впечатл?ніе челов?ка, далеко стоявшаго отъ мелкихъ интересовъ повседневной жизни.
Думаю, что мой пристальный взоръ, а не что-нибудь другое, заставилъ оглянуться послушника, потому что никакого звука отъ шаговъ жреца не долетало до моего слуха.
— Ахъ, вотъ святой жрецъ Агмахдъ! — сказалъ онъ. — Я его спрошу.
Притворивъ за собой ворота, онъ подошелъ къ жрецу и сказалъ ему что-то; этотъ въ отв?тъ слегка кивнулъ головой. Послушникъ вернулся, принялъ отъ женщины сосуды съ водой и поднесъ ихъ Агмахду, который на секунду какую-нибудь положилъ руку на нихъ. Получивъ воду обратно, горожанка принялась усердно благодарить жреца, а послушникъ занялся нами, и скоро я очутился одинъ въ его обществ?.
Я не чувствовалъ никакой грусти, хотя роб?лъ сильно; къ моимъ прежнимъ обязанностямъ, состоявшимъ въ уход? за отцовскими овцами, я никогда не чувствовалъ особеннаго влеченія; кром? того я, разум?ется, усп?лъ уже проникнуться мыслью, что мн? предстоитъ въ скоромъ будущемъ стать ч?мъ-то особеннымъ, отличнымъ отъ заурядныхъ представителей челов?ческого стада. Покинуть навсегда родительскій кровъ, чтобы вступить въ новую неизв?данную жизнь — тяжелый искусъ; но такого рода мысль можетъ заставить б?дную челов?ческую природу пройти еще бол?е тяжкія испытанія.
Ворота закрылись за мной, и челов?къ въ черной одежд? заперъ ихъ большимъ ключемъ, вис?вшимъ у него за поясомъ. Хотя посл? этого я и не почувствовалъ себя заключеннымъ въ темницу, но все-же меня охватило сознаніе своего одиночества и полной отр?занности отъ міра. Да и кто-бы могъ связать мысль о заточеніи съ открывавшейся передо мной картиной?
Двери храма приходились какъ разъ противъ воротъ, на другомъ конц? широкой, красивой аллеи. Это не была естественная аллея изъ посаженныхъ прямо въ грунтъ и пышно разросшихся на полной вол? деревьевъ; ее составляли большія каменныя кадки, въ которыхъ росли огромныхъ разм?ровъ кусты; было ясно, что ихъ тщательно подчищали и подр?зывали, стараясь придать имъ самыя причудливыя формы. Между кадками стояли квадратныя глыбы камня съ выс?ченными изъ камня-же изображеніями на верху; я усп?лъ разобрать, что ближайшія къ вратамъ фигуры были сфинксы и большія животныя съ челов?ческими головами; остальныя я ужъ не сталъ разсматривать съ т?мъ-же любопытствомъ, не см?лъ даже поднять глазъ на нихъ: златобородый жрецъ Агмахдъ, продолжавшій все еще свою прогулку взадъ и впередъ по алле?, направлялся въ нашу сторону и былъ уже близко. Я шелъ рядомъ со своимъ проводникомъ, не отрывая глазъ отъ земли, Онъ остановился, я — также, и взоръ мой упалъ на кайму б?лой одежды, которая была искусно вышита золотыми буквами; этого было достаточно, чтобы поглотить мое вниманіе и на н?сколько мгновеній преисполнить меня удивленія.
— Новый послушникъ? — произнесъ очень спокойный, мягкій голосъ. — Хорошо, отведи его въ школу: онъ еще только подростокъ. Взгляни на меня мальчикъ, не бойся.
Ободренный его голосомъ, я поднялъ глаза, и мы обмянялись съ нимъ взглядомъ. Несмотря на мое смущеніе, я тутъ же усп?лъ зам?тить, что глаза у него были какого-то изм?нчиваго цв?та, голубовато- с?рые; но какъ ни н?женъ былъ ихъ цв?тъ, все же я не нашелъ въ нихъ того поощренія, которое послышалось мн? въ звук? его голоса. Они были очень спокойны; да, и въ нихъ св?тилось глубокое знаніе,
