Бывший некромаг хмуро посматривал на Сарданапала, от души надеясь, что через денёк-другой вся эта шумиха утихнет. Он терпеть не мог сплетен и журналистов, обмусоливающих подробности чьих-то трагедий или удач.
— Итак, победа, — сказал академик, усаживаясь на предложенный Ягуном стул. — Пусть доставшаяся непросто, но победа.
— Вы думаете, они поверили нам? Насчёт Амулета? — с сомнением спросил Глеб.
— Нет, разумеется. Но им придётся, у них нет другого выхода. Произошедшее видели и слышали десятки, а теперь, благодаря трансляции, полмира узнало о том, что случилось. У Магщества больше нет оправданий в стиле «этого требует сообщество», потому что как раз оно приняло нового Глеба. И по факту у них не осталось больше претензий. По большому счёту, арест Глеба был лишь прикрытием — Бессмертнику нужен был Амулет.
— Ничего себе многоходовочку он замутил, — пробормотал играющий комментатор.
— Мне кажется, — заметила Ленка, — что эти события только ещё больше разозлили представителей Магщества. Разве не так?
— Несомненно, — кивнул Сарданапал, соглашаясь, — вот только это ничего не меняет. Бессмертник не посмеет пересечь черту, которую провёл Хранитель Прозрачных Сфер. К тому же, он встревожен тем, что у нас появился сильный боевой маг, обученный лично мной. Это означает, что в будущем армия, способная встать на защиту Тибидохса и света, будет шириться.
— Академик, а зачем Хранитель прилетел в Тибидохс? — поинтересовалась Таня.
— Дело в том, что наши с вами дела, друзья — это копошение мелких беспозвоночных по сравнению с тем, что творится в мире стражей. Надеюсь, имя Мефодия Буслаева всем знакомо? Так вот, через несколько месяцев ему предстоит дуэль с его наставником, Ареем.
От этой новости лица молодых магов вытянулись. Первым отмер Бейбарсов:
— Но это же верная смерть для Буслаева.
Глава школы усмехнулся:
— Кто-то сказал бы точно так же про тебя, если бы ещё полгода назад представил битву одного светлого, не до конца обученного колдуна против тренированных псов Магщества.
— Мне повезло, — заметил Глеб.
— Кто знает, может, и Буслаеву повезёт? В любом случае, для боя ему нужно собрать вместе три артефакта Древнира: его меч, ножны и щит. Меч принадлежит бывшему наследнику мрака, ножны они ищут, а вот щит… щит уже давным-давно спрятан в подвалах Тибидохса. Хранитель с помощниками прибыли, чтобы забрать его.
— И вы отдадите? — воскликнул Ягун.
— Я отдал бы в любом случае, — ответил академик. — А после того, как Эссиорх спас школу от ещё больших разрушений, тем более не откажу в помощи. Есть у кого-то ещё вопросы?
— Да, у меня, — неуверенно начала Таня. — Я… всё думала над тем, каким образом к Ваньке вернулись его силы, и не могла понять одного: как же закон о том, что магию, отданную добровольно, не возвращают?
Сарданапал усмехнулся:
— Таня, магия — это не арифметика. Здесь нет непреложных правил, требующих доказательств утверждений и догматики. Два года назад Глеб Бейбарсов был некромагом. Год назад он был лишённым магии человеком. Сегодня он светлый маг. — Подумав немного, академик улыбнулся и поправил себя: — Возможно, серый. Суть в том, что законы магии нарушались не раз в прошлом, и будут нарушаться в будущем. И разве он не прекрасен — этот мир тысяч вероятностей и возможностей, где человек может стать чародеем, а средоточие тьмы — искрой света?
Все замолчали, переводя взгляд на Глеба. Ему вновь стало не по себе, и он, поджав губы, раздражённо произнёс:
— Так, я не записывался в эту секту. И вообще, я болею, вот тут микстуры на тумбочке. Мне надо много спать. Подайте второе одеяло!
Все дружно рассмеялись и потянулись к выходу, однако Таня задержалась ещё на несколько мгновений, наклонившись и чмокнув бывшего некромага в лоб. А потом не удержалась и шепнула:
— Скажи мне, прямо сейчас, прошу. Почему ты сделал это? Почему вернул магию Ваньке?
Его голос был тихим и спокойным, когда он произнёс:
— Я сделал это для тебя, Таня, потому что он дорог тебе. А ещё потому, что… — Глеб сцепил зубы, как будто не хотел или не мог вытолкнуть слова наружу, но всё же заставил себя выговорить, — потому что, чёрт возьми, он спас мне жизнь. И теперь я вернул ему долг.
***
Моя нежность, ты обратила меня в слепца, от смущения кровь закипает и бесится,
речь бессвязна как у младенца или глупца, чья улыбка честнее сонного полумесяца.
Я безделица, дочь одного купца, что растили чужие матери без отца,
колыбель на двоих, но без близнеца,
одинокое деревце у болотца.
Но когда ты проводишь пальцами вдоль крестца,
голос пьян, и довольная хрипотца
покрывает меня мурашками без конца — ни-ко-го. Только ты.
Я свиваюсь с тобой в дороги, ведущие прямо к солнцу.
(Катарина Султанова)
Мария Чайковская — Люблю
Таня часто возвращалась мыслями к тому, что произошло после матча с невидимками. И дело было не в её обожжённом плече, которое уже заживало, и не в пострадавшем контрабасе, уже починенном домовыми. Но картины боя, подобно непрекращающейся пытке, по-прежнему вставали перед её глазами: друзья под обстрелом красных искр, столбы огня, клубы дыма и пепел, падающий с неба; гигантский дракон, так и не очнувшийся от магии обездвиживающего мяча — мяча, заброшенного ей, Таней! — и погибший под обломками; другой дракон, камнем падающий вниз, увлекающий за собой её саму. И самое страшное — Глеб, лежащий на земле и залитый кровью.
В мире очень много магии, но при этом в одном конкретном человеке она всегда была дефицитной. Однако на поле дочь Леопольда Гроттера, смогла, наконец, увидеть, как много этой силы в Глебе — противоречивой, неоднородной, но мощь её была очень велика. Сарданапал был прав — в будущем Глеб может стать великим магом. Он уже сделал невероятное: построил удивительный симбиоз из светлой и темной магии, нося в себе этот противоречивый сгусток.
Накануне у них с Ванькой состоялся, наконец, долгожданный разговор. Таня не стала лукавить или пытаться что-то придумать — просто выложила Валялкину всё, как есть, не упуская почти ничего. Она протянула ему подаренное когда-то кольцо и рассказала правду в надежде на понимание и на то, что однажды он сможет её простить. Но Ванька, как всегда, оказался лучше — лучше её представлений о нём, и уж точно лучше неё самой.
— Таня, — он остановил путаное, сбивчивое извинение и мягко коснулся руки. — Тебе не нужно просить прощения, хотя я благодарен за то, что ты
