Ардов Михаил
Вокруг Ордынки (Портреты, Новые главы)
Михаил Ардов
Вокруг Ордынки
Портреты. Новые главы
I
Среди тех немногих людей, с которыми мой отец дружил в течение всей своей жизни, необходимо назвать имя актера Игоря Ильинского. О том, как состоялось их знакомство, Ардов в свое время писал:
'...В суровом 19 -м году существовала в Москве полудикая организация под названием 'Студенческий клуб'. <...> При 'клубе' стихийно возник драматический кружок, в котором с восторгом подвизалось человек двадцать молодежи. <...>
Однажды на репетицию нашего кружка один из участников привел своего приятеля и отрекомендовал его нам следующими словами:
- Начинающий артист Игорь Ильинский. Очень способный. Уже играл у Комиссаржевского в театре - и с большим успехом... < ...>
Я не был занят в репетиции нашего кружка, которую посетил Ильинский. И оказалось, что в почти пустом зрительном зале мы с ним сидим рядом. Признаться, я - по принципу 'мы пахали' - гордился шибко психологическим этюдом, который разыгрывали на сцене мои сотоварищи по кружку. А Ильинский очень скоро после начала репетиции наклонился ко мне во тьме зала и заговорил сдержанно, но крайне определенно:
- Что ж это? Подражание Художественному театру?.. А зачем? Надо искать свою дорогу...
Для меня эти слова были просто откровением. <...>
Добавлю тут же: когда (через два года после описанного случая) Ильинский попал во МХАТ, он сумел там прослужить всего две недели. И подал заявление об уходе. Факт неслыханный для этого театра'.
В своих мемуарах мой отец не указал причины, которая побудила Ильинского покинуть прославленную труппу. Но моя собственная память сохранила подробности той давней истории.
В те времена в Художественном служил приятель Ильинского - Аким Тамиров. А когда Игорь Владимирович поступил в этот театр, там должна была осуществляться постановка 'Ревизора'. Так вот Тамиров сказал ему:
- Мы с тобой оба небольшого роста, полноватые... Давай будем ходить вместе, разговаривать, жестикулировать: нас заметят и нам могут дать роли Бобчинского и Добчинского...
От этого предложения Ильинский пришел в ярость и немедленно покинул труппу, не желая находиться в стенах заведения, где актеры должны добиваться ролей такими унизительными способами...
Этот эпизод свидетельствует не только о том, что Игорь Владимирович обладал чувством собственного достоинства (а это качество, как правило, в актерах отсутствует), но и о том, что характер у него был своенравный. В день похорон нашего отца Ильинский сказал моему младшему брату Борису:
- Виктор был очень хорошим, очень добрым человеком. Мы с ним дружили более пятидесяти лет и ни разу не поссорились. Это же поразительно - за полвека ни разу со мной не поссориться...
Я полагаю, что Ильинский и Ардов сблизились в то время, когда Игорь Владимирович блистал на подмостках у Мейерхольда, а мой отец работал в этом театре в качестве администратора. Тут уместно вспомнить еще один весьма забавный и характерный эпизод, о котором Ардов упоминает в своих мемуарах:
'...И. В. Ильинский рассказал мне, что однажды во время ссор Мейерхольда с Таировым он, Ильинский, шел вместе с Мастером по Садовой в Москве. Они беседовали. И вдруг раздался выстрел: скорее всего лопнула шина у проезжавшего автомобиля. Мейерхольд немедленно юркнул в арку ворот, затащив туда же Ильинского, и, только оказавшись в укрытии, со значительностью поднял палец. Затем Мастер огляделся (не наблюдает ли кто за ними?..) и шепотом сообщил Ильинскому свое предположение:
- Таиров!.. Он нанял Ардова убить меня...'
В молодости Игорь Владимирович некоторое время жил в московском переулке, который назывался Ильинским. Отец вспоминал, как иногда, усевшись в пролетку лихача, кто-нибудь из приятелей артиста произносил:
- Извозчик, к Ильинскому!
И экипаж отправлялся по нужному адресу.
Ардов пронес восхищение актерским дарованием своего друга через долгие десятилетия. В шестидесятых и семидесятых годах мой отец охладел к театральному искусству, но на Ильинского это ни в коей мере не распространялось - Ардов неизменно ходил на все его премьеры... Такое постоянство моего родителя объяснялось не только годами дружбы, но и тем, что Ильинский не был типичным актером - отличался умом и безукоризненным вкусом. Достаточно вспомнить имена авторов, произведения которых Игорь Владимирович читал с эстрады: Гоголь, Лев Толстой, Чехов, Зощенко...
Телевидение сохранило довольно много выступлений Ильинского, и теперь, после смерти замечательного артиста, мы имеем возможность наслаждаться его искусством. На мой взгляд, среди этих записей есть одна особенная - та, где Игорь Владимирович читает 'Старосветских помещиков'.
Я не стану утомлять читателя рассуждениями о мастерстве Ильинского, а вспомню еще одно свидетельство своего отца: Игорь Владимирович признался ему в том, что он не мог читать 'Старосветских помещиков' с того времени, как внезапно скончалась его первая жена - Т. И. Ильинская.
Ильинского всегда отличало сугубое внимание к тем текстам, что он выбирал для публичного исполнения. Помнится, я слушал, как он читает 'Сказку о золотом петушке', и обратил внимание на такую пушкинскую строку - ее произносит царь в споре с 'мудрецом':
И зачем тебе девица?
Так вот Ильинский делал ударение на слове 'тебе' и сопровождал это жестом в сторону предполагаемого собеседника:
И зачем ТЕБЕ девица?
Тем самым артист напоминал о немаловажном обстоятельстве, которое Пушкин сообщает читателям. В начале сказки о царе Дадоне говорится:
Вот он с просьбой о помоге
Обратился к мудрецу,
Звездочету и скопцу.
И далее:
Всех приветствует Дадон...
Вдруг в толпе увидел он,
В сарачинской шапке белой,
Весь как лебедь поседелый,
Старый друг его, скопец.
У Ильинского и моего отца был общий приятель - Валерий Трескин. По образованию этот человек был юристом, но всю жизнь прожил не в ладах с законом. Его арестовывали несколько раз, и уже на моей памяти - в семидесятых годах - он очередной раз угодил в тюрьму.
Ардов иногда вспоминал характерную историю, которая произошла в послевоенные годы. Трескин пригласил Ильинского и его жену на обед. Вечером того дня Игорь Владимирович должен был выступить на концерте, и он решил, что поедет туда прямо от Трескиных.
Обед благополучно завершился, началась непринужденная беседа, которая была прервана звонком в дверь. Супруга Трескина пошла открывать и вернулась в ужасном волнении.
- Валя, - сказала она мужу, - это из МГБ... Они сказали, что ждут...
Трескин побледнел и принялся успокаивать жену:
- Я уверен, это - недоразумение... Какая-то ошибка... Все разъяснится... Не волнуйся, пожалуйста, не волнуйся...
И он стал собираться на Лубянку - уложил в портфель мыло, зубную щетку, бритвенный прибор...
Потом он обнял жену, попрощался с гостями и покинул свою квартиру...
Можно себе представить, что в этой ситуации чувствовали Ильинский и его жена. Немедленно уйти - неудобно, продолжать разговор с хозяйкой затруднительно... В такой неловкости прошло несколько минут...
И тут в комнату ворвался хозяин.
- Игорь! - кричал он. - Будь ты проклят! Что же ты не сказал, что у тебя концерт в клубе МГБ?! Это за тобой они прислали машину!.. Тебя они там ждут, а не меня!
И еще одну историю об Ильинском я запомнил со слов отца. Как известно, подлинно всенародная слава пришла к артисту после того, как на экраны вышел фильм Григория Александрова 'Волга-Волга'. Там Игорь Владимирович очень смешно сыграл роль провинциального начальника по фамилии Бывалов.
Однажды (дело было еще до войны) Ильинского пригласили выступить на приеме в Кремле. После концерта Сталин заговорил с тогдашним начальником кинематографа, высказывал ему какие-то пожелания. Игорь Владимирович стоял неподалеку и позволил себе реплику:
- Это очень интересно, что вы говорите, Иосиф Виссарионович...
Сталин взглянул на артиста с явным неудовольствием - он решил, что в разговор вмешивается какой-то мелкий чиновник киношного ведомства. Но тут он узнал Ильинского, разулыбался, протянул руку и сказал:
- А-а... Товарищ Бывалов!.. Рад с вами познакомиться. Вы - бюрократ, и я бюрократ...
II
Среди бумаг, которые хранятся в моем архиве, есть много старых писем, и некоторыми из них я особенно дорожу. Например, теми, что написаны рукою Б. Э. Хайкина - он был дальним родственником и ближайшим приятелем моего отца. В свое время Борис Эммануилович был весьма известным дирижером: с 1936 года возглавлял оркестр Малого оперного театра в Ленинграде, с 1944-го - на этой же должности в Мариинском театре, а с 1954-го по 1978-й работал в Москве - в Большом.
Наша с ним переписка возникла в год смерти моего родителя - в 1976-м, Хайкин глубоко переживал потерю старого друга. Он мне писал:
'Большое тебе спасибо за письма и за заботы обо мне. Я каждый день вспоминаю папу, как он обо мне заботился. Это был единственный человек, с которым я мог посоветоваться. Папа меня всегда опекал, и, когда я впервые поехал в 1927 году в
