бормотал замысловатые ругательства.
— Отдайся под руку Верховского князя Ратимира, Колот. — Бросил ему Радогор, заслышав бормотание. — Не выстоишь один. Поступишься малым, а обретешь много больше.
— Радо, не будем ждать утра. — Тихо шепнула ему Лада. — Жутко мне. Так и стоят они перед моими глазами. И дождь кончился.
— Сыро в лесу, моя княжна. Вымокнешь.
— Не разомкну. Дышать мне здесь не чем.
Глава 25
Задумываешь так, а выходит иначе. Уже и торока были собрагы, и Радогор стоял на лестнице, когда в трактире появился старшина, попрежнему хмурый и с низко опущеной головой. Виновато улыбнулся княжне и бочком присел на край лавки.
— На душе мутно, госпожа моя. Вроде и поделом смерть, а все не по — людски.
— Без обиды они ушли, Колот. — Нехотя отозвалась Влада, обшаривая взглядом комнаику. — Зато теперь их уже ни кто не разлучит.
— Руками, ногами надо было отбиваться, если не мила. — Зло проговорил Колот, словно оправдываясь перед ними. — Хотя как против родительской воли пойдешь? Так не хорошо, и этак не ладно. На душе гадко….
Трактирщик вошел с кувшином, который заказал в дорогу Радогор.
— Откушай с нами, сударь Колот.
— Какое там! Кусок в горло не лезет. — Отмахнулся Колот от любезного приглашения Влады. Но к столу, тем не менее, подсел и сразу налил себе объемистую кружку вина. — Поди — ка их уже далеко уволокли.
— Они не увидели своей смерти, Колот. — Такое начало беседы Радогору, да и Владе было неприятно. Но старшина не замечал их хмурых взглядом, или делал вид, что не замечает. — Для себя они все еще живы. И от города не гоните их. Вреда вам они не причинят. Счастливы они сейчас и вокруг себя ни кого не видят. И нет им дала для людей.
— Ну и ладно. — Кивнул головой Колот. Но по его глазам было видно, что думает он иначе. И постарался успокоить себя еще одной кружкой вина. — Но не за тем я пришел к тебе, сударь Радогор, чтобы печалиться. Ты мне лучше добром растолкуй, зачем мне Верхним землям кланяться? Живу в самой середке, богатства, которые бы во все стороны глаз слепили, город не скопил…
Влада по тому, как он зашевелился, удобней устраиваясь на лавке, поняла, что разговор будет долгим и обстоятельным, и вернее всего, затянется до самой ночи, сбросила с ног сапоги и прилегла поверх меховой полости. Слушала, слушала их речи, да и не заметила, как задремала. Проснулась, а в комнате темно. Лишь на столе испуганно трепещет слабыйй язычок пламени в глинянной плошке. И звезды в решетчатое оконце заглядывают.
И Радогор, так же, как и она, в одежде пристроился на край лавки рядом с ней и спит, неловко подвернув руку под голову. Пошевелить не посмел, так и промучился на одном боку.
«Растележилась, колода!» — Выругала она, озлившись, себя. И бережно, чтобы не потревожить, коснулась губамиего щеки. И снова сердце сжалось, в памяти ожили те двое, в лодке. И их сцепленные побелевшие пальцы. Но как не осторожен был ее поцелуй, Радогор тут же открыл глаза, словно и не спал.
— Заболтались мы. Не заметил, как и уснул. Пригрелся…
— Разбудить нельзя было?
Ответа ждать не стала. Осыпала его лицо торопливыми поцелуями, зарылась руками в мягкие пушстые волосы.
— Что с тобой, Лада? Или опять во сне что привиделось?
— Как вспомню тех двоих на реке, так сразу слезы из глазабегут. И мне бы жизни не было, если бы не встретила тебя. Та бы и прожила, промаялась свой век, счастья не изведав.
— Встретила же. — Успокаивая. Провел ладонью по спине. — Спи, Ладушка. Рано подниму.
Притянул ее к себе и она с готовностью укрылась под его широкой ладонью, облегченно вздохнув.
— До сих пор живу, как во сне. И боюсь, кончится сон, а тебя нет. И уревусь вся. Потрогаю, вот он ты. Рядом. И смотрю, смотрю на тебя и насмотреться не могу. И снова реву, но уже от счастья.
От счастья не плачут. — Проговорил Радогор, засыпая.
— Еще как плачут. Даже ревут! И те, двое, смотрели в глаза друг другу, и плакали.
— Это дождь.
— И вовсе даже не дождь. — С обидой возразила Влада, устраиваясь удобнее на его плече. — Или я не знаю, где дождь, а гду слезы.
Восход встречали уже в седлах.
Вырвавшись из города, Влада повеселела. Вдохнула полной грудью густой лесной воздух и звонко засмеялась.
— Одичала! В лесу, как дома.
— Только коня не торопи. Нам ехать еще не одни сутки. Ратимир с ребятами коней загнали, а в пути были почти седьмицу. Нам же коней менять не где. Долго нужны будут. — Охладил ее пыл Радогор, посмеиваясь.
Придержала свою лошадку, приноравливаясь к бегу его коня и приоткрыла губы в белозубой улыбке.
— И все то тебе, Радо, надо наперед угадать.
— Не в гости едем…
Упрямо тряхнула головой и рассмеялась.
— А вот и в гости. К Смуру едем.
Спорить не стал. В гости, так в гости. Но что — то показалось ей подозрительным в его словах. Наклонилась к нему, свесившись с едла, и заглянула в глаза.
— Но в трактирах больше останавливаться не будем. — Решительно заявила она. — Я еще и ленты ольхе не повязала.
И с этим спорить не стал, чем развеселил ее еще больше. Так и ехали с короткими остановками несколько дней. Останавливались на ночь, сворачивая с дороги, съедали ужин при свете костра и засыпали в густой траве до рассвета. А с рассветом снова садились в седла.
— Радо, а где вран? Или тоже с бэром у Ратимира в Верхнем городе остался?
— Там… — Неопределенно кивнул он головой. И сухо посоветовал. — Одела бы ты, Лада, бронь. Спокойней будет.
— Кого бы нам боятся? — Безбоязненно отмахнулась она, не замечая его озабоченного лица. — Стану я плечи мять…
— Торги близко. От кого бы иначе Ратимир лодии берег? — Пояснил Радогор и настойчиво потребовал. — Одень кольчугу.
Когда он начинал так говорить, в спор с ним было лучше не ввязываться. И Лада, скрывая недовольство, согласилась.
— Остановимся, тогда и одену.
— Сейчас!
Загородил конем дорогу и выпрыгнул из седла. Распустил вязки переметной сумы и достал кольчугу с шеломом.
— Снимай меч!
Лада засопела, не скрывая обиды, сняла перевязь с мечом, пояс с ножом и наклонилась к нему, щекоча лицо волосами. Сам натянул через голову на нее кольчугу и одел шелом.
— Во теперь и впрямь дева — поляница. — Удовлетворенно произнес он, когда она закинула за плечи
