Стингинес Кастл. Берю элегантно прикрывает рукой рот из-за рвущихся на волю газов от пива, но они находят другой выход, и ему не остается ничего иного, кроме как скрипнуть спинкой стула, чтобы подобрать пару к этому звуку. - У меня есть лучший вариант,- сдержанно говорит он, вдохнув смесь кислорода, углекислого газа, крошек табака и пивной пены.- Намного лучший. - Неужели это возможно? - Я лягу поперек дороги, и твоей шлюхе придется затормозить, если она не захочет меня раздавить... - Надеюсь, что не захочет. - У меня будет в руке нож, и, как только она выйдет из своей тачки, я проколю передние колеса. - Браво, Толстяк! - А потом я сыграю задуманную сценку. Я пожимаю мощную десницу славного Берю. - Ты не умен, Толстяк, но гениален. - Не надо комплиментов,- отвечает мой доблестный товарищ.
Лежа на крыше моей 'бентли', я вглядываюсь в горизонт через бинокль и различаю на далеком повороте маленький 'триумф' мисс Синтии. Девушка в машине одна. Настал момент действовать. Сую два пальца в рот и издаю долгий свист- Мне отвечает другой свист: Берю услышал мой сигнал. Теперь его черед играть. Звук мотора быстро нарастает. Эта девочка умеет управлять машиной - гонит на ста двадцати в час! Только бы она успела затормозить. Если она раздавит моего Берюрье, я никогда не утешусь! Встревоженный, я разворачиваюсь на крыше моего катафалка, настраиваю бинокль и между листьями замечаю Толстяка, лежащего поперек дороги, раскинув руки крестом. Мой достойный корешок оделся шотландцем. Представляете: Берю в килте! 'Триумф' выезжает на прямой участок дороги. Он черной стрелой проносится мимо дороги, на которой спрятался я, и тут раздается дикий вой тормозов. Над дорогой поднимается облако белой пыли. Машина останавливается в пятидесяти сантиметрах от мужа ББ, которая едва не овдовела. Берю не только толстый, но и крутой! Чтобы играть в такой аттракцион, подпустить спортивную машину на пятьдесят сантиметров и не шелохнуться, нужно иметь стальные нервы. Белокурая Синтия выпрыгивает из своей тачки и подходит к лежащему. Он уже не лежит. Я слышу 'пффф' проколотых шин, потом удивленное восклицание девушки, которая видит вскочившего амбала в маске, размахивающего пушкой и орущего: 'Мани! Мани!' Нельзя терять ни секунды. Твой выход, Сан-А. Вторая серия, в главной роли знаменитый комиссар Сан-Антонио, человек, который не боится никого и ничего. Я спрыгиваю на землю, седлаю 'бентли', срываюсь с места, несусь, поворачиваю, торможу, выскакиваю, вмешиваюсь... Мне требуется огромная сила воли, чтобы не заржать Слово полицейского, Берю стоит того, чтобы взглянуть на него. Он надел килт, но сохранил под ним штаны и потому больше похож на грека, чем на шотландца. Пиджак застегнут наперекосяк, на голову натянут женский чулок, что делает его физиономию устрашающей. Поверх чулка он нахлобучил широкий берет в зеленую и красную клетку. Я бросаюсь к нему. Берю, войдя в роль, направляет свой шпалер на меня. Я великолепным ударом вышибаю пушку из его руки, и она улетает на дорогу. Затем я бью его в челюсть без особой силы. Толстяк изображает нокаут и падает на колени И тут, как всегда бывает, случается непредвиденное Мисс Синтия, которой я еще не успел заняться, приближается вооруженная английским ключом (хотя сама шотландка) и изо всех сил швыряет его в чайник Толстяка. Берю ловит ключ физией, и я понимаю, что его вставная челюсть приказала Долго жить. Звук такой, будто уронили коробку домино. - Ой... твою мать- поганая!- вопит он по-французски. Я хватаю его за горло, чтобы помочь подняться и защитить от новых действий предприимчивой амазонки - Сваливай, лопух!- шепчу я ему на ухо. Он понимает, что настал момент делать ноги, и бросается в кусты Вместо того чтобы преследовать его, я теряю время на поиски револьвера, поднимаю его и кричу на оксфордском английском: - Руки вверх! Берю не останавливается по двум веским причинам: во-первых, мы договорились, что он должен смыться, а во-вторых, он не понимает языка Черчилля. Для красоты сцены я дважды стреляю в его сторону. Но Жирдяй уже исчез в зарослях на берегу озера Я издаю разъяренный вопль и поворачиваюсь к малышке. Ой-ой-ой! Вблизи она в один миллион девятьсот шестнадцать тысяч раз прекраснее, чем издали. Она натуральная блондинка, и ее волосы похожи на золотые нити. Знаю, что это сравнение очень заезжено, но оно прекрасно отвечает действительности. Глаза не синие, а сиреневые, с маленькими золотистыми точками. Рот... нет, не могу описать, это надо видеть... Она загорелая, ее тело безупречно. Все великолепно: прекрасная грудь, восхитительные руки, изящные лодыжки, подтянутый живот, легкая шея... В общем, все. - Этот бандит не причинил вам вреда?- беспокоюсь я, когда она заметила мое молчаливое восхищение. Я говорю по-английски, но с таким сильным французским акцентом, что она бормочет: - Вы француз? Бормочет она по-французски. Чтобы бормотать на иностранном языке, как и для того, чтобы ругаться, надо им хорошо владеть. Разумеется, она тоже говорит с акцентом, но с таким милым, что так и хочется поискать его у нее между зубами. - Это заметно? - Да. Не знаю, как вас благодарить. Вы подоспели вовремя. - Благодарите случай,- отвечаю я.- Подумать только, я сомневался, ехать сюда или нет... Надо заявить в полицию. Она пожимает плечами. - Этот человек явно сумасшедший. Вы заметили, как он одет? - Вооруженный сумасшедший опасен. - Я позвоню Мак-Хесдрессу. - Кто это? - Шериф. Вспомнив правила хорошего тона, я кланяюсь. - Моя фамилия Сан-Антонио,- говорю. Она протягивает мне руку. - Счастлива познакомиться. Синтия Мак-Геррел. Наше рукопожатие продолжается ровно столько, чтобы стать чем-то большим, чем просто рукопожатием. - Этот негодяй проколол покрышки моей машины,- вздыхает нежная красавица. - Ничего страшного. Мы откатим ваш 'триумф' на обочину, и я с радостью отвезу вас... - Вы очень любезны. Сказано - сделано. И вот мы едем в Стингинес Кастл. Первая часть моего плана полностью удалась. Правда, Берю потерял в драке свои домино, но дело стоило такой жертвы. - Вы проводите здесь отпуск?- спрашивает Синтия. - Да,- отвечаю.- Я писатель и хочу написать роман с шотландской героиней. - Очень интересно. А что вы уже написали? Я быстро и небрежно перечисляю, как мэтр, не желающий проявлять нескромность: - 'Даму с гортензиями', 'Граф Монте-Белло', 'Клубок ужей', 'Любите ли вы Брахму' ... - Я уверена, что читала эти вещи,- говорит Синтия. - Они переведены на сорок два языка, в том числе на немой хинди и монегаскский. Она смеется. - Сразу видно, что вы француз. - Почему? - Вы любите смеяться. - Очень. А вы? - Я не решаюсь. - Почему? - Вы прекрасно знаете, что у англичанок длинные зубы. - Покажите ваши. Она показывает. - У вас чудесные зубы,- заявляю я, думая о зубах Берюрье. И добавляю:- Я бы хотел сделать из них ожерелье. Мило болтая, мы доехали до Стингинес Кастл. Замок ужасно большой и важный. В нем три островерхие башни и гигантское крыльцо. Мажордом, которого я уже видел в бинокль, выходит на крыльцо. Можно подумать, что он играет роль английского дворецкого в третьесортной постановке и немного переигрывает. - С мисс не произошло аварии?- осведомляется он, даже не глядя на меня. - Проколола две шины, Джеймс,- беззаботно отвечает Синтия.- Предупредите тетю, что я вернулась с французским другом... Сочтя эту фразу представлением, главшестерка удостаивает меня кивком, от которого его позвонки жалобно скрипят. - Это Джеймс Мейбюрн, наш дворецкий,- сообщает Синтия, увлекая меня в гостиную. Не знаю, представляете ли вы себе зал Ваграм, но в любом случае позвольте вас заверить, что в сравнении с большой гостиной Мак-Геррелов он похож на писсуар. Комнату освещают четырнадцать окон, а в камине можно было бы построить восьмикомнатный домик с гаражом... Девушка указывает мне на диван. - Садитесь, месье Сан-Антонио. В вас есть испанская кровь? - Да, по линии друга моего отца,- совершенно серьезно отвечаю я. Она фыркает. - Вы очень веселый. С вами не соскучишься. - Не знаю, что вам ответить, мисс. Особы, проводящие время в моем обществе, постоянно подавляют зевки. Я закрываю рот, потому что восемнадцатая дверь большой гостиной открывается и, толкаемая похожим на надгробный памятник Джеймсом Мейбюрном, в комнату въезжает в своем кресле на колесиках миссис Дафна Мак-Геррел.
Глава 6
Хозяйка виски 'Мак-Геррел' имеет все необходимое, чтобы добиться в честной борьбе места в музее ужасов. Рядом с ней Дракула выглядит херувимчиком. Представьте себе старую даму с мужиковатым лицом, квадратной челюстью, широкими ноздрями и очень густыми усами. У нее совершенно седые волосы (в Шотландии суровые зимы), разделенные пробором. На Дафне длинное фиолетовое платье, делающее ее похожей на старого епископа, а на шею она повесила золотую цепочку чуть-чуть поменьше той, на которую крепится якорь 'Королевы Елизаветы'. Не знаю, была ли она замужем, но если да, я снимаю шляпу перед смельчаком, польстившимся на нее. Лично я предпочел бы отправиться в свадебное путешествие с механической землечерпалкой. У старухи здоровенные ручищи и кулаки, способные разукрасить портрет любому боксеру. Она бесцеремонно рассматривает меня сквозь маленькие овальные очки в металлической оправе. Синтия вводит ее в курс дела. Старуха молча слушает, а когда ее племянница заканчивает рассказ, поднимает трость с серебряным яблоком, как сержант, отдающий приказ музыкантам начинать. Слуга придвигает кресло ко мне. Дафна благодарит меня голосом, наводящим на мысли о конкурсе любителей выпускать газы в церкви. Она спрашивает меня о моих литературных трудах. Я сообщаю ей название моего будущего романа: 'Любовник леди Джителейн' и на ходу выдумываю сюжет. Это будет история егеря, влюбленного в своего хозяина, лорда Джителейна. Жена лорда, узнав о секрете егеря, ставит ему капкан в сортире, в результате чего егерь попадает сначала в больницу, а потом в монастырь. Лорд Джителейн вешается от отчаяния, а леди
