человеку предложили монпансье. Вы меня поняли? Привет!'
***
В Театре имени Моссовета, где Раневская работала последние годы, у нее не прекращались споры с главным режиссером Юрием Завадским. И тут она давала волю своему острому языку. Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала: - Я не люблю мессу в бардаке.
***
Во время репетиции Завадский за что-то обиделся на актеров, не сдержался, накричал и выбежал из репетиционного зала, хлопнув дверью, с криком: 'Пойду повешусь!' Все были подавлены. В тишине раздался спокойный голос Раневской: 'Юрий Александрович сейчас вернется. В это время он ходит в туалет'.
***
В 'Шторме' Билль-Белоцерковского Раневская с удовольствием играла 'спекулянтку'. Это был сочиненный ею текст - автор разрешил. После сцены Раневской - овация, и публика сразу уходила. 'Шторм' имел долгую жизнь в разных вариантах, а Завадский ее 'спекулянтку' из спектакля убрал. Раневская спросила у него: 'Почему?'. Завадский ответил: 'Вы слишком хорошо играете свою роль спекулянтки, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура спектакля...' Раневская предложила: 'Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже'.
***
Однажды Завадский закричал Раневской из зала: 'Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!' 'То-то у меня чувство, как будто наелась говна',- достаточно громко пробурчала Фаина. 'Вон из театра!' - крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: 'Вон из искусства!!'
***
Отзывчивость не была сильной стороной натуры Завадского. А долго притворяться он не хотел. Когда на гастролях у Раневской случился однажды сердечный приступ, Завадский лично повез ее в больницу. Ждал, пока снимут спазм, сделают уколы. На обратном пути спросил: 'Что они сказали, Фаина?' - 'Что-что - грудная жаба'. Завадский огорчился, воскликнул: 'Какой ужас - грудная жаба!' И через минуту, залюбовавшись каким-то пейзажем за окном машины, стал напевать: 'Грудная жаба, грудная жаба'.
***
Раневская говорила: - Завадский простудится только на моих похоронах.
***
- Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания 'Мать - героиня'.
***
- Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.
***
Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе.
***
Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум кобеле.
***
Как-то она и прочие актеры ждали прихода на репетицию Завадского, который только что к своему юбилею получил звание Героя Социалистического Труда. После томительного ожидания режиссера Раневская громко произнесла: - Ну, где же наша Гертруда?
***
Раневская вообще была любительницей сокращений. Однажды начало генеральной репетиции перенесли сначала на час, потом еще на 15 минут. Ждали представителя райкома - даму очень средних лет. Заслуженного работника культуры. Раневская, все это время не уходившая со сцены, в сильнейшем раздражении спросила в микрофон: - Кто- нибудь видел нашу ЗасРаКу?!
***
Творческие поиски Завадского аттестовались Раневской не иначе как 'капризы беременной кенгуру'.
***
Делая скорбную мину, Раневская замечала: - В семье не без режиссера.
***
Раневская говорила начинающему композитору, сочинившему колыбельную: - Уважаемый, даже колыбельную нужно писать так, чтобы люди не засыпали от скуки...
***
Как-то раз Раневскую остановил в Доме актера один поэт, занимающий руководящий пост в Союзе писателей. - Здравствуйте, Фаина Георгиевна! Как ваши дела? - Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу! Давайте отойдем в сторонку, и я вам с удовольствием обо всем расскажу. - Нет-нет, извините, но я очень спешу. Мне, знаете ли, надо еще на заседание... - Но вам же интересно, как я живу! Что же вы сразу убегаете, вы послушайте. Тем более, что я вас не задержу на долго, минут сорок, не больше. Руководящий поэт начал спасаться бегством. - Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! - кричала ему вслед Раневская.
***
За исполнение произведений на эстраде и в театре писатели и композиторы получают авторские отчисления с кассового сбора. Раневская как-то сказала по этому поводу: - А драматурги неплохо устроились - получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите, например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме!
***
- Берите пример с меня,- сказала как-то Раневской одна солистка Большого театра.- Я недавно застраховала свой голос на очень крупную сумму. - Ну, и что же вы купили на эти деньги?
***
Раневская кочевала по театрам. Театральный критик Наталья Крымова спросила: - Зачем все это, Фаина Георгиевна? - Искала...- ответила Раневская. - Что искали? - Святое искусство. - Нашли? - Да. - Где? - В Третьяковской галерее...
Глава IV
Поклонники, или Праздноболтащиеся груди
Ольга Аросева рассказывала, что уже будучи в преклонном возрасте, Фаина Георгиевна шла по улице, поскользнулась и упала. Лежит на тротуаре и кричит своим неподражаемым голосом: - Люди! Поднимите меня! Ведь народные артисты на улице не валяются!
Однажды Раневская сказала, разбирая ворох писем от поклонников: 'Разве они любят меня?' Зрители, аплодировавшие великой артистке, кричали 'Браво!' высокой тетке с зычным голосом. Конечно, Фаина Георгиевна и не рассчитывала всерьез на любовь к себе. Но любовь тысяч и тысяч незнакомых, далеких, чужих - последняя соломинка одинокого человека.
***
Во время гастролей театра имени Моссовета в Одессе кассирша говорила: - Когда Раневская идет по городу, вся Одесса делает ей апофеоз.
***
Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она: - Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню.
***
Валентин Маркович Школьников, директор-распорядитель Театра имени Моссовета, вспоминал: 'На гастролях в Одессе какая-то дама долго бежала за нами, потом спросила: - Ой, вы - это она? Раневская спокойно ответила своим басовитым голосом: - Да, я - это она.' В Одессе, во время гастролей, одна пассажирка в автобусе протиснулась к Раневской, завладела ее рукой и торжественно заявила: - Разрешите мысленно пожать вашу руку!
***
Как-то в скверике у дома к Раневской обратилась какая-то женщина: - Извините, ваше лицо мне очень знакомо. Вы не артистка? Раневская резко парировала: - Ничего подобного, я зубной техник. Женщина, однако, не успокоилась, разговор продолжался, зашла речь о возрасте, собеседница спросила Фаину Георгиевну: - А сколько вам лет? Раневская гордо и возмущенно ответила: - Об этом знает вся страна!
***
Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила: - Извините, я не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.
***
После спектакля 'Дальше - тишина' к Фаине Георгиевне подошел поклонник. - Товарищ Раневская, простите, сколько вам лет? - В субботу будет сто пятнадцать. Он остолбенел: - В такие годы и так играть!
***
В купе вагона назойливая попутчица пытается разговорить Раневскую. - Позвольте же вам представиться. Я - Смирнова. - А я - нет.
***
Брежнев, вручая в Кремле Раневской орден Ленина, выпалил: - Муля! Не нервируй меня! - Леонид Ильич, - обиженно сказала Раневская,- так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы. Генсек смутился, покраснел и пролепетал, оправдываясь: - Простите, но я вас очень люблю.
***
Никто, кроме мертвых вождей, не хочет терпеть праздноболтающихся моих грудей, - жаловалась Раневская
***
В Кремле устроили прием и пригласили на него много знатных и известных людей. Попала туда и Раневская. Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован: - Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить. - А вы попробуйте,- предложила Фаина Георгиевна.
***
После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения - подношения поклонников ее игры - и печально замечала: - Как много любви, а в аптеку сходить некому.
Глава V
Подначка, или Я их тоже терпеть не могу
- Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу - потому ещё, что у меня его никогда не было,- заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста. - Так что же, - не отстает журналист,- значит у вас совсем нет никаких недостатков? - В общем, нет, - скромно, но с достоинством ответила Раневская. И после небольшой паузы добавила: - Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю...
Раневская бывала порой замкнутой, порой - шумно-весёлой, порой благостно-добродушной. И всегда - непредсказуемой. Если она хотела кому-то что-то сказать, то не отказывала себе в этом.
***
Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами,- говорила Раневская, - что моль, живущая в в нём, никак не может научиться летать!
***
Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит. - Я не могу ответить вам таким же комплиментом, - дерзко ответила та. - А вы бы, как и я, соврали! - посоветовала Фаина Георгиевна.
***
В доме отдыха на прогулке приятельница проникновенно
