— Приехали, — сказал полковник, безбоязненно позволяя Подклёнову выйти первым.
Полковник с треском захлопнул дверцу и сразу вошел в подъезд. Семёну невольно вспомнился фильм «Путевка в жизнь», — трамвай разделяет беспризорников и их провожатого. Он покосился на Подклёнова: побежит или нет? И решил, — не побежит: знает, что не убежать!
Шагнув в сторону, Подклёнов фамильярно сказал:
— Прошу.
Толкнув тяжёлую дверь, вежливо пропустил Семёна. Дверь захлопнулась, отсекая спасительную вечернюю темноту, а на лице его не дрогнул ни один мускул.
«Умеешь проигрывать!» — восхищенно подумал Семён.
За дверью их встретил подтянутый капитан, вопросительно поднял одну бровь.
— Товарищ Гостинцев? — и, не дожидаясь ответа, повернулся к милиционеру с нашивками старшины на погонах: — Проводите гражданина в комнату отдыха.
— Есть проводить гражданина! — козырнул старшина и двинулся к лестнице на второй этаж. Семён последовал за ним, на ходу вылезая из мокрой накидки.
Комната, куда провели Семёна, являлась, видимо, чем-то вроде красного уголка. Об этом говорило обилие мягких диванов, газеты и журналы на столах, почему-то задернутая ниже заглавия белой занавесочкой стенная газета «Чекист». Когда старшина вышел, Семен принялся механически листать номер журнала «Советская милиция».
Пожалуй, минут двадцать, если не все полчаса, пришлось листать журналы. Дверь открылась, когда он уже перестал ждать этого. На пороге стояла девушка в обыкновенном ситцевом платьице, перетянутым пластмассовым пояском. Зато голос её показался Семёну одетым в грозную милицейскую форму:
— Пройдите к начальнику отдела, гражданин!
Она шла впереди, показывая дорогу, а тоненькие каблучки-иголочки модных туфель стучали о кафельный пол с внушительностью тяжёлых солдатских сапог. Поворот в другой коридор, застеклённая дверь. Распахнув её, девушка пропустила Семёна в комнату с заставленным телефонами столом и ещё одной дверью.
— Зайдите, — подбородком показала Семёну на эту дверь.
Он повиновался.
В следующей комнате, оказавшейся просторным кабинетом, его встретили трое. Полковник, успевший снять своё сугубо гражданское пальто и, как показалось Семёну, сразу раздавшийся в плечах, поднялся из- за большого письменного стола. Давешний подтянутый капитан остался сидеть, но с таким видом, будто боялся, что кресло под ним вот-вот развалится. А из второго кресла, чуть-чуть усмехаясь, на Семёна внимательно смотрел Подклёнов.
Полковник качнулся вперёд, упёр костяшки согнутых пальцев в столешницу.
— Я созванивался с аэропортом. Вас обещали отправить, но времени остается в обрез. Так что желаю счастливой дороги, ну и… спасибо за помощь! — Он протянул через стол короткопалую ладонь и, пожимая руку Семёна, добавил: — Понимаю, что есть, вопросы ко мне, но — время! Если вы намерены задержаться…
— Что вы, ни в коем случае! И так, знаете… — поспешно перебил Гостинцев и, не договорив, шагнул к двери. — До свиданья!
— Без пропуска не выпустят, — остановил его полковник. — Капитан, проводите товарища к машине.
— Слушаюсь! — капитан, опережая Семёна, устремился к двери, как отпущенный с трудного урока школьник. Уже выйдя в коридор, почему-то укоризненно посмотрел на спутника и вздохнул: — Ис-стория, знаете!
— Скажите, а мои товарищи? — спросил Семён. — Моргунов, Раменкова?…
— Прихватите их по дороге; команда в отделение уже дана, — непонятно ответил капитан и, снова вздохнув, добавил: — Действуешь сообразно обстановке, а тебя же обвиняют потом. Дела-а!
Когда вышли на улицу, шофёр стоявшей у подъезда «победы» перегнулся через сидение, гостеприимно распахивая заднюю дверцу. Видимо, он предполагал, что повезет двоих Но капитан, обескураженно махнув рукой, сказал кислым голосом:
— В аэропорт. Вот… подбросишь товарища и ещё троих. Завернешь за ними в отделение. Там в курсе.
— Есть отвезти четырех пассажиров в аэропорт, — весело ответил шофёр, захлопывая дверцу сзади и открывая переднюю. Кивнув капитану, Семён нагнулся и полез в машину В это мгновение с грохотом распахнулась дверь подъезда, кто-то крикнул:
— Минутку! Я тоже!
Усаживаясь, Семён слышал, как лязгнула задняя дверца машины, кто-то плюхнулся на сидение. Потом подъезд плавно отодвинулся назад, и тогда человек на заднем сидении тронул плечо Семена:
— Полковник сказал, что Люда Раменкова… — он справился с учащенным дыханием, — с вами?
Семён стремительно обернулся, — черт побери, у него за спиной сидел Василий Подклёнов!
Машина мягко прыгнула вперед — это шофёр включил третью скорость. А Семён ошалело смотрел назад, не желая верить собственным глазам, не отвечая на вопрос, прозвучавший в словах Подклёнова. Что это? Удивительно дерзкая попытка к побегу или… Вспомнив о путаных поворотах коридоров, о вооружённом дежурном внизу, он понял, что побега быть не могло.
— Сейчас за ними заедем, — сказал, наконец, Семён. — За Людой и за остальными.
Он облизнул губы, ставшие вдруг сухими, точно боялся, что иначе следующие слова обожгут их. Но нужные слова не находились. Слишком много надо было сказать сразу, и Семён растерянно замолчал.
Тогда неожиданно заговорил Подклёнов:
— А ведь я думал сначала, что вы из тех, кого из-за границы засылают. За сумкой моей охотитесь. За пакетом. Даже из поезда выпрыгнул с переляку. Он мне прямо руки связывал, этот пакет. И никак не отвяжешься, — секретный. Первого встречного в милицию отнести не попросишь, сам тоже не сунешься. А тут ещё вы…
— Что — мы?
— На хвосте у меня всё время висели. Под конец, правда, решил, что из розыска. Это в квартире, где Букета встретил. Но тогда я уже сдал сумку в стол находок и позвонил, — он кивком показал на шофёра.
— Водителю? — удивленно спросил Семён.
Подклёнов покачал головой.
— Им. В уголовный розыск. Старым знакомым.
— Понятно, — сказал Семён, хотя понял очень немногое. Но язык как-то не поворачивался — расспрашивать. Потому что расспрашивать значило объяснять, кем все они, кроме Люды, считали этого парня.
Машина сделала правый поворот, а через минуту или две пискнули тормоза.
— Этих? — спросил шофер, движением головы показывая на троих людей около фонаря.
— Они! — кивнул Семён, поспешно выпрыгивая из машины. Но Подклёнова он опередить не сумел.
— Люда! — радостно выдохнул Василий, шагнув к девушке и, видимо, совершенно не думая о том, что беспокоило Семёна.
Впрочем, ни Костя, ни Иван Александрович не успели ничего предпринять — оба совершенно оторопели. Семён встал между Костей и Подклёновым, поднял руку:
— Всё в порядке. Произошло недоразумение. Ошибка.
Большего он не смог бы сказать.
— Ты спятил?…
Это, глядя через плечо товарища на Подклёнова, свистящим шёпотом спросил Костя.
Семён испугался выражения его глаз, обычно по-мальчишески озорных. Ответил тоже шепотом, но твердо:
— Не дури. Мы с ним из уголовного розыска. Только что.
— Я знала! — негромко говорила между тем Люда, ласково проводя пальцами по мокрому рукаву
