В которой отчетливо прозвучал тоскливый треск, словно кто-то подпилил огромную сосну и она медленно валится набок.
Замок содрогнулся и начал оседать; треск перешел в гул, а затем в закладывающий уши грохот. Стена раскрылась лепестками, прихлопнув недостаточно проворных беглецов, и во все стороны хлынула уже ничем не сдерживаемая каменная осыпь.
Наша бравая армия поспешила перевыполнить приказ, в считанные минуты переместившись на ту сторону бора – и не зря. Некоторые валуны докатились аж сюда, наделав просек в ельнике.
Когда всё стихло и небо в той стороне чуток поугасло, я без спросу (командиры поспешно перестраивали поредевшие отряды, призывая сохранять бдительность) отправилась на разведку.
Идти было легко – бегающая туда-сюда армия так качественно утоптала снег, что его уцелевшие под елками кусочки казались сугробами. Десятки сапог размазали наше кострище по всей полянке, окрасив ее в тускло-серый цвет. Изнервничавшиеся, мелко дрожащие кэльпи прижались друг к другу, неотрывно глядя в сторону реки.
– Выходи уж, чего крадешься... – ворчливо позвала я.
– А я от тебя и не прячусь, – уязвленно возразил Верес, выбираясь из кустов на той стороне поляны. – Просто мало ли кто еще по лесу бродит?
– После промчавшегося войска и прокатившихся камней?! Куда-куда, а в эту сторону враги точно не сунутся. – Я погладила жеребца по шее, но он, кажется, этого даже не заметил. – Что с лошадками делать будем?
– Расседлаем и отпустим, – предложил колдун, подходя к своей кобыле. – Они и так уже для нас славно потрудились.
Несколько минут мы в молчании сгружали на снег поклажу и расстегивали ремешки упряжи. Освобожденная первой кобыла Мрака, не веря своему счастью, галопом скрылась в темноте, но почти сразу же вернулась и с визгливым ржанием стала кружить поблизости. Жеребец снова начал нетерпеливо приплясывать, мешая мне снять седло.
– Слушай, – вспомнила я, – а ты не видел в замке или во дворе рослого бронзоволосого человека? Нахальная такая рожа, со щегольской бородкой?
– Видел, – ничего не подозревающий Верес стянул уздечку со своей лошади, напутственно хлопнул ее по боку. – Запоминающееся лицо. Твой знакомый? Не волнуйся, он жив.
Увы, как раз теперь я не на шутку разволновалась и, оставив коня, повернулась к колдуну.
– Это знакомый твоей знакомой и, если уж на то пошло, вовсе не человек – предыдущая «смерть» Тайринн была инсценирована с его помощью!
Верес растерянно, еще не успев встревожиться, потер лоб рукавицей:
– Тогда какого гхыра он сражался против наемников и отступал вместе с нашими?
Пожалуй, впервые в жизни ночной лес показался мне неуютным и даже жутковатым.
– Верес, он где-то здесь, – прошептала я, пятясь к мужчине. – Пока мы сражались и бежали, он еще мог затеряться в толпе, но во время идущей сейчас переклички десятники мигом обнаружат чужака. Значит, он либо отстал от нас в лесу, либо вернулся сюда, чтобы сменить ипостась.
– Шел, успокойся. – Сам колдун даже не счел нужным понизить голос. – Это всего лишь оборотень.
– Это самец оборотня, он крупнее и сильнее меня в два раза.
– Трусливее, надеюсь, тоже? Да ему сейчас лишь бы удрать подальше, а не счеты с нами сводить.
– Я бы не удирала, пока не сведу.
– Шел, нас двое, – терпеливо начал увещевать меня колдун. – У меня еще остался кой-какой запас магии, у тебя при поясе даркан, с которым имеет значение только мастерство, а не размер противника..
Так-то оно так. Только сегодня я до того этим дарканом намахалась, что тошнит от одной мысли о необходимости снова вынимать его из ножен.
– Я не боюсь его, Верес. Но, как я уже не раз тебе говорила и доказывала, оборотни очень хитрые и умные. Иные долго не живут.
Надо поскорее отделаться от кэльпи, из-за них мне даже колдуна толком не слышно. И ветер, как на грех, стих... Я снова подступила к жеребцу, и тот, еле дав мне расстегнуть подпругу, так подкинул задом, что седло описало дугу и шлепнулось в малинник. Может, отпустить его прямо с уздечкой? Всё равно не я за нее платила...
– Отойди от коня, сестричка.
Я мысленно застонала. Ну хоть бы раз мое чутье опасности сработало вхолостую!
– С какой это радости? – Сдаваться без боя или хотя бы устного протеста я не собиралась.
– Должен же кто-то возместить мне понесенные убытки, – осклабился оборотень, так нахально выходя на открытое место, словно в наших руках вместо мечей были ивовые прутики. – А то замок разрушили, подружку угробили, настроение испортили и даже не извинились... Э, нет, стой на месте, дорогуша! Я помню, что обещал тебе ночь пламенной страсти, но, извини, как-нибудь в другой раз. Сейчас меня интересует только этот славный, не тонущий в снегу конек.
– И ты думаешь, что я расчувствуюсь и так просто тебе его отдам?
– Обижаешь! – Наглая улыбка Этвора стала еще шире и зубастее. – Пряника для тебя я, увы, не припас, посему вынужден применить иной метод убеждения. Этот артефакт, – оборотень продемонстрировал нам знакомый перстень, на мужской руке смотревшийся куда уместнее, – испепелит одного из вас на месте. Понятия не имею, кого именно. Кольцо само выберет, кто представляет для меня большую угрозу.
– Он это серьезно? – Пожалуй, я успела бы полоснуть его дарканом по руке, но, глянув на Вереса, передумала. Колдун застыл в такой напряженной позе, что подтверждение уже не требовалось. Оставалось только с беспомощной злостью наблюдать, как Этвор неторопливо отвязывает от дерева конец повода и вскакивает на коня.
– Ну и где же твой хваленый запас магии?! – рыкнула я на Вереса, как только оборотень с издевательским хохотом скрылся среди деревьев, почему-то так и не пустив в ход перстень, – а ведь от подобного соблазна не удержался бы ни один порядочный злодей!
– Зачем зря добром разбрасываться? – Мужчина «отмер» и преспокойно вложил меч в ножны. – Он блефовал. Активировать этот артефакт может только маг.
– Что?! – Я в тот же миг сорвалась с места, на бегу наклонившись за Вирриным арбалетом, валявшимся возле седел.
– Шел, стой! Да погоди ж ты!
Когда мы выскочили на опушку, оборотень был уже далеко. Для погони – но не для выстрела.
Я торопливо взвела арбалет, с прищуром проследила за беглецом зазубренным острием и прямо в движении нажала курок.
Верес ударил меня по руке, спущенная стрела ушла в снег. И поскорее, пока я в сердцах не треснула его арбалетом, заговорил:
– Одной стрелой ты его всё равно не остановишь. А если попадешь в коня, тот сбросит седока.
– Ну и отлично, хоть кровь пущу или десяток синяков на память поставлю!
– Самая лучшая память – вечная, Шел, – колдун, скрестив руки на груди, философски любовался мчащейся по полю тройкой.
Я опустила арбалет, сообразив, что он имеет в виду.
Похоже, Этвору было всё равно, куда удирать – он только понукал жеребца, не натягивая поводьев.
И заметил полынью, запорошенную снежком, лишь когда та раздалась под конскими копытами...
Плеск, короткий вскрик – и всё стихло. Только чернели за камышовой полосой три продолговатых пятна, как отпечаток огромной птичьей лапы.
– Что ж, будем считать это платой за аренду коней, – подвел итог Верес.
– Фальшивая монетка, – хмыкнула я, закидывая арбалет за спину.
– Ничего, рыбкам на корм сгодится. – Колдун развернулся и пошел обратно.
