пересекли площадь и направились к глинобитному забору с кованой железной дверью.
Изгородь была локтей пятнадцать в высоту, и даже Конан с его ростом вряд ли достал бы до верха, хотя и мог прыгнуть очень высоко. Вор по кличке Петух снял с пояса веревку, на конце которой киммериец заметил медный блестящий крюк, и, сделав несколько вращений правой рукой с зажатым в кулаке концом веревки, хорошенько размахнувшись, выпустил его. Петля с крюком описала полукруг, крюк зацепился за верхнюю кромку забора. Фархид подергал конец для проверки надежности.
— Пошли! Сначала ты, Петух.
Тот повиновался; упираясь ногами в стену и подтягиваясь на веревке, вор быстро взобрался наверх изгороди.
— Теперь ты, Слон, — приказал главарь.
Слон таким же образом, правда гораздо менее проворно, очутился наверху. Веревка под весом его туши натянулась как струна, но выдержала. Фархид и Конан взобрались последними. Бросив конец веревки внутрь двора, они спустились вниз.
— Вот оно, — указал главарь на стоящее в конце дворика небольшое здание с дверью, забранной решеткой из толстых стальных прутьев. В слабом свете луны тускло отсвечивал замок величиной с баранью голову. — Давай, — кивнул он Слону.
Тот вытащил из-за пояса металлический стержень, и, просунув его в дужку замка, попытался повернуть. Петля не поддалась.
— Крепкая, Нергал ее побери! — выругался Фархид. — Попробуйте-ка вместе, — сказал он киммерийцу.
Вдвоем с варваром дело пошло значительно лучше. Повращав рычагом несколько раз вперед-назад, они почувствовали, что петля, на которой висел замок, изогнулась; еще несколько движений — и она с тихим скрежетом переломилась. Конан сорвал замок, повернул решетку на петлях и дернул за ручку двери.
— И там замок! Клянусь Белом, нам повезло: товару, наверное, много, — удовлетворенно потер руки главарь. — Давай, Петух! — приказал он.
Петух вытащил из-за пояса несколько железных предметов, похожих на спицы, которыми в Киммерии женщины вяжут из шерсти теплые вещи, и, склонившись к двери, начал свою работу. Он вставлял свои железки в замочную скважину одну за другой и пытался отомкнуть замок. Тот, однако, не поддавался.
— Что там у тебя, вшивый ублюдок? — набросился Фархид на взломщика. — Опять не можешь? Я всегда говорил, что у тебя руки растут из задницы. Давай быстрей, а не то я, клянусь Белом, могу рассердиться.
— Подвинься-ка, — предложил Петуху Конан. Тот повиновался, киммериец отклонился назад и, выпрямив ногу, со страшной силой ударил в то место, где находился замок. Доска треснула, варвар ударил еще раз — и дверь рухнула внутрь сарая.
— Неплохо, — хмыкнул Фархид. — Теперь тебя, Петух, можно и на Серые Равнины отправить — ты нам больше не нужен.
Замориец от таких слов посерел лицом — видно было, что он напуган до смерти.
— Не бойся, шучу, — успокоил его главарь. — Давай иди.
Тот послушно юркнул в дверной проем и исчез внутри. Через секунду раздался глухой стук, хриплый вопль, и все стихло. Конан едва успел отпрянуть, скорее почувствовав движение воздуха, чем увидев какую-то тень. Во двор влетел огромный черный пес, с горящими яростью глазами. Промахнувшись, зверь развернулся на задних лапах и беззвучно, как призрак, вновь бросился на киммерийца.
— Мастаф, — в один голос выдохнули Фархид и Слон, в ужасе прижавшись к стене. Конану приходилось видеть таких собак. Это были не какие-то сторожевые шавки, заливающиеся лаем при малейшем шуме, — натасканные на убийство бойцы, с челюстями, способными в одно мгновение перекусить руку или шею, беспощадные и не чувствующие боли.
«Лучше бы пять стражников, клянусь Кромом!» — мелькнуло в голове у Конана. Он сделал движение в сторону и прикрылся решеткой — быстроте движений варвара мог бы позавидовать даже пес-убийца. В прыжке он налетел на препятствие и, сильно ударившись мордой, упал на песок, однако мгновение спустя вскочил и вновь прыгнул на варвара, намереваясь вцепиться в горло.
Киммериец успел выхватить кинжал и, прикрывшись левой рукой, правой нанес удар в бок своему противнику. Клинок, видимо, наткнулся на кость, поэтому, слегка отброшенный ударом, мастаф вновь прыгнул — по-прежнему не издавая ни звука, отчего все происходящее выглядело еще более ужасно. Это было похоже на поединок не с живым существом, а с каким-то магическим порождением Темных Сил. Слон и Фархид, объятые ужасом, не сделали ни малейшей попытки помочь киммерийцу в борьбе с шандаратским псом.
Однако Конан уже не нуждался в их помощи. Второй выпад был точен, хотя мастаф и успел вцепиться мощными клыками в его руку. Однако сжать челюсти у пса уже не хватило сил. Кинжал вонзился в его грудь по самую рукоятку, и только тогда зверь издал первый звук, оказавшийся предсмертным хрипом.
«Слава Крому, он был один, — подумал киммериец. — Что там стая волков, с ними было справиться куда легче», — вспомнил он недавнюю схватку на гиперборейской равнине.
Они вошли в помещение и, когда глаза привыкли к темноте, увидели на полу в луже крови тело Петуха. Мастаф вырвал ему горло.
— Нергал с ним, — равнодушно произнес Фархид, к которому вернулся его прежний начальственный тон. — Зажги факел, — приказал он Слону, — и давайте за дело.
Тот повиновался. Когда факел разгорелся, они увидели, что помещение доверху набито тюками с материей.
— Смотрите внимательно, нам нужен только шелк, — предупредил главарь. — И пошевеливайтесь!
Втроем они быстро вынесли по нескольку тюков и сложили их вдоль забора. Фархид повторил тот же прием с крюком, который недавно выполнял несчастный Петух, и, взобравшись на верх забора, тихо свистнул. Услышав ответ от своих дозорных, он склонился к ожидавшим его распоряжений Конану и Слону и скомандовал:
— Слон, залезай наверх, а ты, киммериец, будешь кидать ему тюки, да побыстрее — надо успеть до обхода стражи.
Работа закипела, и скоро кучка тюков уже лежала вдоль забора с внешней стороны. Теперь предстояла не менее важная часть воровского Дела: надо было, стараясь не попасться на глаза стражникам, обходившим ночью этот квартал, перенести добычу в тот дом в конце базара, где они встретились. Конечно, если бы стражники их увидели, грабителям пришлось бы расправиться с ними — но тогда надо было уничтожать весь дозор, а это не всегда получалось, в стражу тоже набирали не одних лопоухих и безруких. Ночные старания могут пойти насмарку — что толку грабить, если наутро весь город будет знать, что произошло и где спрятана добыча.
В этот раз Бел-покровитель повернулся к шайке воров Фархида лицом. Главарь подозвал на помощь еще двоих, и впятером они достаточно быстро перенесли все тюки с шелком в потайное место.
— Удачно, клянусь богами, — радостно потирая руки, ухмыльнулся Фархид, — теперь неплохо бы и пропустить по кувшинчику винца. Я угощаю. А ты неплохой боец, из тебя, пожалуй, выйдет толк, — похвалил он киммерийца. — Быстро ты расправился с мастафом. Жаль, что он не на меня напал, иначе конец был бы еще более скорым, — не преминул добавить предводитель шайки.
«Да уж, — подумал про себя варвар, — тебя бы он загрыз гораздо быстрее, чем я его зарезал». А вслух с почтением в голосе произнес:
— Конечно, клянусь Кромом, ты, наверное, уже много раз побеждал таких свирепых псов, а мне еще только предстоит научиться у тебя этому.
— Но прежде, чем идти к Абулетесу, — вдруг спохватился Фархид, — ты, киммериец, и ты, Слон, уберите куда-нибудь то, что осталось от Петуха. Лучше, если никто не узнает, что там были мы.
Тем же путем, как и в первый раз, они перелезли через забор, завернули несчастного Петуха в кусок ткани, перетащили на улицу и отнесли к каналу, благо он был рядом.
Конан сделал несколько шагов от берега, и вдруг все вокруг заволокло красноватым туманом. Падая на пыльную песчаную тропинку, он почувствовал острую боль в спине, в голове пронеслись, сталкиваясь
