— В некотором роде. Только он уже ничего не сочиняет. Умер.
Максим цокнул языком и развел руками. Затем налил себе текилы — он предусмотрительно купил в баре сразу целую бутылку.
— От чего? — удивился Вера.
— От сифилиса. Или от душевной болезни.
— Надо же, — расстроилась почему-то Вера. — Такой молодой, и умер.
— С чего ты взяла, что он моло… А-а!
Максиму стало лень что то объяснять. Он махнул рукой и деловито натер лимоном тыльную сторону руки. Затем посыпал солью. Облизал, опрокинул текилу и, морщась, заел лимоном.
— А вы не танцуете? — спросила Вера.
Максим, все еще морщась от кислоты во рту, замотал головой.
— Да ладно! Это ж easy!
— Изи? — вздрогнул Максим.
— Ну, легко, в смысле.
— А-а… А вы что пьете?
Ответ совершенно не интересовал Максима, но, следуя устаревшим представлениям о вежливости, он считал, что надо поддерживать разговор.
— Секс он зэ битч. Секс на пляже, короче.
— Тоже неплохо, — кивнул Максим.
Неожиданно к ним подплыла размалеванная девица
лет семнадцати. А может, старше. Максим смотрел на все и всех уже слегка расфокусированным взглядом.
— О, Вер, здорово, — сказала девица и небрежно кивнула Максиму: — Здрасте.
Максим кивнул в ответ.
— Привет, — ответила Вера, равнодушно жуя жвачку.
Музыка в этот момент слегка сбавила свою нечеловеческую громкость — видимо, возник короткий перерыв в связи со сменой диджеев.
— Слушай, — сказала девица, наклонившись к Вере. — Это полный снос крышака. Бубла рулез. Чистое разводилово. Он такой ко мне, прикинь, на козе кривой подваливает, хуе-мое, у меня скайп типа глючит, а так я на виртуалку всегда готовый, типа плотный стояк у него на меня. А я ему: «Хуясе, Бубла, на кой хер мне твоя виртуалка?» Я за динамо, типа, не играю. Обещался на вебке залипнуть, так обломись, моя черешня. Я просто в ахуй выпала! А хрен ли ты мне тогда мозги серваком своим недоношенным дрочишь? Да еще спамом всю френдленту засрал. Да я таких флешмобщиков баню на раз-два-три. А этот крендель такой сразу врастопырку, хуе-мое, давай по клаве барабанить, ты да я, зачотная пилотка. Я пац-та-лом. На хера он мне такой сплющился? Убей себя об стену.
Требуя одобрения своего возмущения, она почему-то повернулась к Максиму и спросила: — Да?
— А? — вздрогнул Максим, который выслушал этот набор слов с удивленной полупьяной ухмылкой. — А-а. Да. Конечно. Раз пилотка зачетная, то да.
Девица замерла в недоумении, потом повернулась к Вере, мотнув головой в сторону Максима.
— А это че за инвалид?
— Толика приятель, — невозмутимо ответила она, посасывая коктейль и слегка качаясь.
— А-а… Ну ладно. Слушай, пошли в тубзаторий, успокоимся?
Вера равнодушно пожала плечами.
— Ну пошли.
Девица пошла первой. Вера сползла со своего стула и отправилась следом.
Максим успел легонько дернуть ее за юбку.
— Че? — обернулась та, вопросительно вздернув подбородок.
— Слушай, Вер. А что такое «зачотная»?
— Крутая, типа.
— Ясно, — мотнул головой Максим. — А «пилотка»?
Вера, продолжая жевать жвачку, ничуть не смутившись, ткнула себя пальцем в район между ног, чуть пониже пояса.
Максим тупо уставился на ее палец. Потом до него дошло. Он вскинул взгляд на Веру и заплетающимся языком сказал:
— Спасибо. Вопросов больше не имею.
Вера затерялась в толпе, а Максим повернулся к бутылке, чтоб налить новую порцию. В этот момент откуда-то возник Толик. Без спутницы. Вид у него был бодрый, даже слегка воинственный.
— А где эта… Аля? — спросил удивленный Максим.
— Ася? Да ну ее, — махнул рукой Толик, объяснять, что конкретно он имеет в виду, не стал. — Ну, как те Вера? — спросил он, закуривая и запрыгивая на свой табурет.
— Поболтали. Ницше обсудили.
— Какого в жопу Ницше? — заржал Толик. — Да она за всю свою жизнь, дай бог, инструкцию по уничтожению тараканов прочла.
— Это примерно и есть Ницше, — ответил Максим, отрешенно уставившись на человека в костюме сотового телефона.
Потом он закурил и стал ловить глазами ответный взгляд бармена. Тот, наконец, доделал чей-то заказ и, заметив ищущие глаза Максима, вскинул подбородок — мол, чего еще?
— Слшй, — проглотив все гласные в простом глаголе «слушай», сказал Максим. — Дай-ка мне еще рюмочку пустую.
Бармен дал Максиму стаканчик. Тот тут же наполнил его до краев текилой. Не забыл и про свой. Конечно, что-то пролилось мимо, но бармен быстро и услужливо вытер лужицу. Тут снова загрохотала музыка.
С зажатой во рту горящей сигаретой Максим взял оба стакана с текилой и соскочил на пол, почти ничего не расплескав.
— Да ну вас с вашими пилотками, — зло пробормотал он себе под нос. — Я пойду вон… с телефоном поговорю лучше.
— Эй, ты куда? — крикнул очнувшийся Толик.
Но Максим уже шел прямиком сквозь толпу танцующих к человеку-телефону.
— Макс!!! — заорал Толик. — Максим! А девчонки?
Максим проигнорировал и этот крик — он пробирался сквозь лес рук, ног и потных лиц. Морщился от грохочущей музыки, щурил правый глаз от лезущего в него дыма собственной сигареты и прикрывал телом два стаканчика с текилой. При этом он чувствовал себя героем из «Ностальгии» Тарковского, несущим зажженную свечу.
«Только не разлить, — думал Максим, нащупывая ногами дорогу. — Только не расплескать. Если донесу все, как есть, все будет хорошо…»
Добравшись наконец до цели, Максим, радуясь, что ничего не расплескал, легонько стукнул плечом одетого в костюм человека. Лица последнего не было видно — только прорези для глаз и рта.
— Телефон!!! — радостно-пьяным голосом заорал Максим, не замечая выпавшую изо рта сигарету, и протянул стаканчик с текилой. — Держи! Я угощаю!
«Телефон» отчаянно замахал руками — мол, не могу, работа.
— Да ладно. За мое здоровье. Выпьем!
— Не могу! — бесполо-визгливым голосом закричал человек в костюме. — Сниму костюм — мне голову снимут!
«Интересно, баба или мужик», — подумал Максим.
— А ты прямо так — через вот эту дырку! Ща…
Он стал судорожно озираться. Рядом стояла какая-то малолетняя «соска» с коктейлем в руке.
— Извините, — сказал Максим и вынул у нее трубочку прямо из бокала. Та хотела возмутиться, но потом выругалась матом и отошла.
Максим стал пихать трубочку в прорезь для рта. Человек-телефон стал отплевываться, яростно
