Я хотел спросить его, а что такое школьная обувь, но не стал.
Настоящее имя Неженки Смита - Алфред Смит, это был брат дяди Джона Леннона - Джорджа.
– Я чуть в обморок не упал, когда узнал об этом много лет спустя от Джона.
К концу четвертого года пребывания в «Институте» Джордж стал поспокойнее и реже попадал во всякие истории.
– Я научился держать язык за зубами. С несколькими учителями у меня существовала взаимная договоренность. Они позволяли мне садиться на последнюю парту и там мирно спать, потому что таким образом я не баламутил весь класс. Если даже день был теплый и солнечный, все равно неудержимо клонило в сон под околесицу, которую плел какой-нибудь старикан. Часто я просыпался без четверти пять и обнаруживал, что все уже ушли домой.
Харри, старший брат Джорджа, к этому времени уже окончил школу и стал работать помощником слесаря. Лу, его сестра, училась в колледже, а Питер готовился стать столяром.
Харолд, отец Джорджа, продолжал водить автобус и активно участвовал в профсоюзной деятельности. Он буквально пропадал на Финч-лейн, где находился центр Ливерпульской корпорации водителей и кондукторов. В 50-е годы он более или менее постоянно проводил там субботние встречи, принимая гостей.
– На наших глазах началась карьера комика Кена Додда. Мы видели его в клубе, где он перехватывал рюмочку, - он был очень смешной, но боялся сцены. Наконец он согласился выступить. У него был номер «Дорога в Манделей» - он выступал в шортах и колониальной шляпе. Можно было умереть от смеха. По- моему, сейчас он и вполовину не такой смешной, как тогда.
Харолд Харрисон был доволен, что Джордж, как казалось ему, нормально учится. Единственный из трех его сыновей, он ходил в среднюю школу, и Харолд надеялся, что Джордж выйдет в люди. Старательный, добросовестный профсоюзный деятель, он мечтал о большом будущем Джорджа, уверенный, что своей работой дает ему такой шанс. Так же, как тетя Джона - Мими и отец Пола - Джим, он считал образование единственным путем не только к успешному продвижению в жизни, но и к уважению в обществе. Большинство родителей жаждет, чтобы их дети получили хорошую работу, которая надежно обеспечила бы их жизнь. Но это особенно характерно для людей поколения Харолда Харрисона, который на своей шкуре испытал, что такое депрессия 30-х годов, когда он остался без работы на долгие годы и должен был содержать семью на пособие для безработных.
Индивидуализм и отрицание всяких авторитетов Джордж, видимо, унаследовал не от отца. Тяжелые времена, которые выпали на долю Харолда, особенно в молодости, выработали в нем жажду устойчивости, надежности существования. Но мать всегда была союзницей Джорджа. Она хотела, чтобы все ее дети были счастливы. Ей было совершенно все равно, чем они увлекаются, лишь бы им это нравилось.
И даже когда Джордж начал интересоваться черт те чем, во всяком случае чем-то бессмысленным и уж наверняка не ведущим ни к уважению в обществе, ни к обеспеченности, мать поддержала его.
Миссис Харрисон оказалась не только веселой и легкой на подъем. На свой манер, она, в отличие от всех родителей «Битлз», по-настоящему любила жизнь во всей ее полноте.
6. Джордж и «Кворримен»
Миссис Харрисон всегда была любительницей попеть и потанцевать. Вместе со своим мужем она почти десять лет вела класс бальных танцев в клубе водителей и кондукторов на Финч-лейн.
Ребенком Джордж не выказывал ни малейшего интереса к музыке, во всяком случае насколько помнят его родители. «Но он всегда с удовольствием соглашался показать свой спектакль, если его об этом просили, - говорит миссис Харрисон. - Он прятался за спинку стула и устраивал кукольный театр».
И только когда Джорджу вот-вот должно было исполниться четырнадцать, он вдруг стал, приходя домой, на всех клочках бумаги рисовать гитары.
– Однажды он сказал мне: «Тут у одного парня, в школе, есть гитара, за которую он заплатил 5 фунтов, но он уступит мне ее за 3. Купишь?» Я сказала: «Конечно, сынок, если ты хочешь». В тот момент у меня была кое-какая работенка, я снова пошла в зеленную лавку, как до замужества.
Первое сильное музыкальное впечатление произвел на Джорджа Лонни Донеган.
– Я и раньше уже знал некоторых поп-певцов, таких, как Фрэнки Лейн и Джонни Рей, но они меня мало трогали. Может быть, не дорос еще. А вот Лонни Донеган и скиффл - это было по мне.
Первую гитару, которую мать купила ему за 3 фунта, он вскоре забросил, и она провалялась в шкафу, никому не нужная, три месяца.
– Там был винт, которым дека прикреплялась к корпусу, - вспоминает Джордж. - Когда я начал учиться, я снял деку, а потом не смог приделать ее обратно. Поэтому и засунул гитару в шкаф. В один прекрасный день я снова вспомнил о ней и уговорил Пита починить гитару.
– Джордж хотел научиться играть сам, - говорит миссис Харрисон, - но не сумел. «У меня никогда ничего не выйдет», - говорил он. «Выйдет, сынок, выйдет, имей терпение». И он не бросал, брался за гитару снова и снова, так что даже кровь из пальцев шла. «Выйдет, сынок, выйдет», - повторяла я Джорджу.
Он занимался до двух или трех часов ночи, а я сидела и слушала. И каждый раз, когда он говорил мне: «У меня никогда ничего не выйдет», я ему отвечала: «Ты добьешься, сынок, добьешься».
Честно говоря, даже не понимаю, почему я так его поддерживала. Наверное, потому что он хотел и этого было для меня достаточно. Должно быть, я крепко запомнила, как много всего хотела в детстве и как никто никогда не поощрял меня.
Поэтому, когда к Джорджу пришло это увлечение, я помогала ему изо всех сил. Наконец он продвинулся настолько, что я уже ничего в этом не понимала. «Ма, ты правда ничего не понимаешь в гитаре?» - спросил он меня однажды. Я ответила: «Нет, не понимаю, но ты продолжай учиться. Я уверена, что ты добьешься своего». Он сказал: «Нет, я не в этом смысле. Мне нужна новая гитара, лучше. Эта больше похожа на губную гармошку. Есть ноты, которые невозможно взять, потому что их попросту нет на ней, как на некоторых губных гармошках». Такие вот дела с этой гитарой за 3 фунта.
Я сказала: «Конечно, я помогу тебе купить новую». Новая гитара стоила 30 фунтов. Кажется, электрическая.
Пит тоже взялся за гитару. Помнится, первым получил гитару именно он. Купил за 5 шиллингов сломанную, склеил ее, собрал, натянул струны, и получилось прекрасно.
– Мать действительно поддерживала меня, - говорит Джордж. - Главное, никогда ни от чего не отговаривала. Я мог заниматься, чем хочу. И отец тоже. Это было самое ценное в них. Когда детям ставят палки в колеса, они все равно рано или поздно своего добиваются, так уж лучше не мешать им. Родители позволяли мне поздно приходить и даже выпить, если мне хотелось. В результате я покончил с ночными бдениями и выпивкой, как раз когда все начали этим заниматься. Наверное, я потому и не выношу спиртного, что прошел через это в десять лет.
– Однажды Джордж пришел домой, - вспоминает миссис Харрисон, - и заявил, что договорился о прослушивании в Клубе Британского легиона, в Спике. «Ты с ума сошел, ты ведь даже еще не пробовал играть в группе», - сказала я ему. Но он ответил: «Не беспокойся, справлюсь и с группой».
Для своего звездного часа в Спике Джордж подобрал такой состав: две гитары (его брат Питер и их приятель Артур Келли), жестянки из-под чая и губная гармошка. Сам Джордж играл на гитаре. Они ушли через черный ход, крадучись вдоль изгороди позади дома. Джордж не хотел, чтобы любопытные соседи пронюхали об их намерениях.
Когда они пришли в зал, обнаружилось, что настоящих артистов еще нет. Им пришлось идти прямиком на сцену и играть век, ночь напролет, потому что профессиональные музыканты так и не появились.
– Они вернулись домой взбудораженные, перекрикивали друг друга, - рассказывает миссис Харрисон. - Сперва я просто не могла понять, что же произошло. Потом они показали мне те 10 шиллингов, которые каждый из них заработал. Первое профессиональное выступление. Тот, что играл на чайной жестянке, выглядел плачевно, с окровавленными от игры пальцами, залитым кровью «инструментом». После этой ночи они назвали свою группу «Ребелз» [«Rebels» - «Бунтари» (англ.)]. Написали это название красными
