дрессированная обезьяна. Подлинным Орестом был не Алекс, а я.
'Театр кукол. Зрители видят кукольные лица и не видят рук, приводящих кукол в движение. И уж если мы не видели рук Черного Аспида, то тем более не могли разглядеть за ними его лицо'.
Ветер усиливается. Его порывы доносят до слуха Кейт дразнящие звуки – по приморской дороге, ведущей на север, к мосту Дон, несутся машины. Дорога проходит всего в пятидесяти, максимум в семидесяти пяти ярдах от пляжа, но в темную ночь, при надвигающемся шторме, она с равным успехом могла находиться и на Луне.
Сам пляж безлюден. Двухмильная полоса песка, перемежаемая волнорезами, упирающаяся одним концом в парк аттракционов, а другим в площадки для гольфа. В солнечные дни тут яблоку некуда упасть, но сейчас нет ни души. Кричи не кричи, ветер и плеск моря поглотят любой шум.
Когда Синклер заговаривает, и ему, находящемуся рядом, чтобы его было слышно, приходится возвысить голос.
– Ох, Кейт, я так рад, что это ты. У меня ведь к тебе особое отношение. Во всяком случае, было особым, до этой недели. Но в последнее время мне довелось узнать о тебе кое-что новое.
– Например?
– Например, что ты неблагодарная сука.
– В каком смысле?
– Я всегда говорил, что ты для меня дочь, которой у меня никогда не было. И ты была ею. Всякий раз, когда тебе было нужно, я всегда оказывался рядом. Был внимателен, заботлив, делал все, чтобы заменить тебе отца. Поскольку от настоящего отца ты ни внимания, ни заботы не видела.
– Дело тут не в нем. Я сама выбросила его из своей жизни.
– А потом он вернулся. Снова вошел в твою жизнь, и что ты делаешь? Допускаешь его туда! Принимаешь его обратно! Раз – он щелкает пальцами – и готово! И это после всего того, что я для тебя сделал. Алекто, неутомимая во гневе. Кейт, которая не станет умолять.
– А почему он вернулся? – парирует она. – Потому что затонула 'Амфитрита'. А почему затонула 'Амфитрита'? Потому что ты незаконно переправлял детей. Ты вернул его, Синклер. Это по твоей вине он вернулся. Ты сам определяешь собственную судьбу.
– Конечно. А ты свою. Ты поклялась преследовать Черного Аспида до края земли и добралась до него. Куда бы мы ни посмотрели, везде видим одно и то же: люди пожинают то, что они посеяли.
– Что еще?
– Что еще что?
– Ты сказал, что узнал обо мне кое-что новое. Неужели все твое знание сводится к тому, что я 'неблагодарная сука'. То есть к примитивной обиде?
– Нет, не сводится. Оказалось, что ты еще и плохая мать.
– Нет. Вот уж это не про меня.
– Так ли? Вспомни, Кейт, сколько раз на этой неделе ты сбагривала Лео на ночь своей тетушке? Сколько времени ты уделяла ему? Если у тебя есть ребенок, Кейт, он должен занимать в твоей жизни первое место. Раньше я...
– Не учи меня, как обращаться с моим сыном.
– ...думал, что ты замечательная мать, Кейт. Я смотрел на тебя и завидовал Лео. Мне хотелось быть им.
'Сначала он хотел быть моим отцом, потом моим сыном. А станет моим убийцей'.
– Я мечтал о таком детстве, как у него, когда все тебя любят, а мать души в тебе не чает. Это не так, как у меня, когда твоя мать ненавидит тебя и загоняет в подвал. Как ты думаешь, зачем я взялся за перевозку этих детей, Кейт? Потому что видел в них себя. Никем не любимые, никому не нужные; всем плевать было, будут они жить или умрут. Они были на одном конце спектра, а Лео на другом. Но ты точно такая, какой была моя ма, Кейт. Все, что ты делаешь, ты делаешь только для себя.
– Заткнись.
– Загляни внутрь себя, Кейт. Загляни и увидишь, сколько скверных поступков ты совершила. Только тогда ты поймешь, что заслужила все страдания, которые выпадут на твою долю. И даже больше.
Синклер встает, берет ведро и направляется к ней. Усилием воли Кейт не позволяет себе вздрогнуть. Он хватает ее за волосы и тащит к морю. Боль ужасная, тем более что руки ее связаны и поднять их к голове невозможно. Кейт, насколько это возможно, пытается отталкиваться от земли ногами, но они тоже крепко связаны, так что ослабить боль не удается.
У самой воды, все еще крепко держа ее за волосы, Синклер опускается на колени рядом с ней. Морская волна набегает на ее лицо. Она пытается отвернуть голову, но хватка Синклера крепка. Соленая вода попадает ей в нос, рот.
'Представь себе, что это душ плещет тебе в лицо. Ты делала это'.
Он зачерпывает ведерко морской воды, Кейт видит, как она переливается через край. Потом он резко окунает ее лицом в воду и одновременно выливает ведро ей на затылок. На душ это похоже мало: ощущение скорее такое, будто стоишь под водопадом.
Кейт лихорадочно дергается в его хватке и слишком поздно понимает, что единственное, чего она этим добивается, – истощает свой запас воздуха. Вырваться ей, разумеется, не удается, и она начинает задыхаться. Впечатление такое, будто ее сдавили гигантские тиски или она угодила между огромными жерновами. Вокруг нее смыкается тьма.
'Чертовски глупо, – думает она, – так отчаянно бороться за жизнь на 'Амфитрите' и утонуть неделей позже'.
