Тельце уже окоченело, и мне не сразу удалось его пристроить поудобнее на полке. Девушка со знанием дела подогнула конечности, и Тмин уместилась в ящике, точно он был изготовлен по ее мерке.
– Ну вот, – сказала она.
И задвинула полку на место.
– Ничего, если я побуду здесь еще немного? – спросил я.
– Конечно, мы закрываемся только в восемь.
Женщина направилась на свое рабочее место в приемный холл, ворочая своей убийственной задницей. Униформа облегала ее изящную фигуру, подчеркивая все выпуклости и извивы.
Я тихо-тихо стоял перед полкой, на которой исчезла Тмин.
Точно затаившаяся мышь.
Тмин позвала меня изнутри:
– Папуля? Ты еще здесь?
– Здесь, Тмин.
– Можешь ступать домой, папуля.
Я замер, стараясь стать совершенно невидимым и неслышным.
Прошло время, потом еще некоторое время, а спустя – еще некоторое время. Время продолжало идти, а я – безмолвно стоять, не двигаясь с места, тише, чем двигается время.
Затем прозвенел звонок, извещавший о закрытии заведения.
– Папуля.
Этот голос не принадлежал Тмин. Это был голос старухи.
Звучал он так, будто она разговаривала с собой, бормоча под нос:
– Мой мизинчик, он стал совсем зеленым.
– Это потому, что я шалила.
Молодая женщина расставила руки по стойке «руки в стороны». Сзади пристроился мужчина, трудясь над ее пышным задом.
Пуговицы ее форменного мундира были расстегнуты, трусы и колготки приспущены, но выглядела она чрезвычайно довольной.
Мужчина ограничился расстегиванием молнии на джинсах. Кавалер тоже вовсю развлекался.
Оба были целиком поглощены своим увеселительным занятием.
– Ах, мое «гнездышко», – говорил мужчина, щекоча ее между ног.
– Ммм! – стонала в ответ женщина.
– Моя любительница твердой колбаски.
– Мой драгоценный грот.
Это все говорил мужчина.
– Извращенец, – стонала она в ответ.
– Моя маленькая любительница леденцов.
– Мой демон-дефлоратор.
– Моя ненасытница.
– Вагинальный варвар. Фанатик перверсий!
– Моя коитальная волшебница!
– Распутный козел! Вуайер!
– Ах, стерва!
– Гангстер! Бандит! Взломщик мохнатых сейфов! О, твой автомат!
Тут молодая женщина заметила меня.
– Можете выходить, открыто, – сказала она, указывая на дверь.
И подмигнула.
– Сайонара, – сказал мужчина.
Он тискал ее грудь, на которой проступали синеватые прожилки.
Я вышел вон. Закрывая дверь, услышал, как он сладострастно произносит:
– Агата любит фрегаты.
Наступал рассвет. Мы с женщиной лежали рядом в постели.
У меня был необыкновенно эротический сон. С тех пор как Тмин умерла, мы с женщиной не притрагивались друг к другу.
Я проснулся со странным ощущением.
Женщина только что поднялась.
– Куда ты?
– Хочу посмотреть, как наш «Зеленый Мизинчик».
– О господи.
– Поможешь мне?
– Ладно.
Я, в свою очередь, выбрался из постели.
Мы осмотрелись по сторонам, проверили всю обстановку нашей комнаты, заглянули повсюду.
– Дорогой, ты не мог бы выглянуть? – позвала она, крадясь по кафельному полу ванной.
Я три раза обошел весь дом, затем вернулся в спальню.
Женщина перелистывала книги на полке, выискивая там что-то.
– Может, подождем до завтра? – предложил я.
– Ладно, – согласилась женщина.
Светало. Мы снова были в постели. Да, я просто спал. На этот раз никаких сновидений.
Когда я проснулся, женщина уже покидала ложе.
– Куда ты собралась?
– Посмотреть, как наш «Мизинчик».
– Боже мой.
– Помоги мне.
– Минутку, хорошо?
Я устал до изнеможения.
Покинув постель, она немедленно приступила к поискам «Мизинчика», на этот раз без моей помощи. Она искала в ванной. На кухне. В туалете, за телевизором За стойкой для зонтиков. Под вазой.
Женщина ушла.
Сквозь сон я слышал, как стихают ее шаги.
Минутку, ладно? Сейчас я встану и помогу тебе искать.
Женщина больше не вернулась.
Часть вторая
«Поэтическая школа»
I
«Ну кто же боится вампира?»
Люди, которым довелось долгое время страдать, черствеют сердцем. Конечно, есть и другие, кого не озлобляют и самые продолжительные страдания. Должно быть, у них не в порядке с головой. Как в моем случае.
Шел жуткий дождь.
Как раз на том месте, где мы оставляли мусор у дороги для мусоросборщика, под плакатом «Солярка для печей по вторникам» на перевернутом ведре сидела незнакомая молодая женщина, а рядом с ней – еще одно пластмассовое ведро.
Ведра и женщина промокли насквозь.
Я прикрыл ее зонтиком.
– Вообще-то у нас запрещено сбрасывать людей в отходы, – заметил я.
На девушке не было ничего, кроме тонкой майки и джинсов, она тряслась от холода Страдалица подняла на меня глаза.
В них сквозило подозрение.
