14
Детектив Джонни Макларен сидел за письменным столом, заваленным кипами бумаг, из-за которых едва виднелись его ярко-рыжие волосы. Ни на чем невозможно сосредоточиться, кроме плавно движущегося по центральному проходу тела Глории, роскошной крупной черной женщины-бульдозера, почти всегда одетой, как героини на броской киноафише. Сегодня в ярко-желтом сари с такой же повязкой на голове. Кажется, будто смотришь на солнце.
– Что видишь перед собой, глупыш-ирландец? – Глория бросила на стол розовый листок с телефонным сообщением, пригвоздила длинным желтым ногтем.
– Ожившую поэзию. Женщину моей мечты. Сестру по духу. Свою судьбу.
– Отдыхай, Макларен.
– Не могу. Смотрю на тебя, на себя, вижу маленьких рыжеволосых деток…
– Угу. Прекрасные мечты маленького хилого человечка. – Глория снова стукнула по розовому листочку. – Этот тип трижды звонил нынче утром. Британец с большим гонором.
Макларен заглянул в бумажку, румяное лицо озабоченно сморщилось. Только фамилия и заграничный номер телефона.
– Зачем до меня дозванивается какой-то чертов британец? Не знаю никаких британцев.
– Не имею понятия. Надеюсь, что это твой новый портной. Господи помилуй, по ту сторону лужи тебе никогда бы не продали такой пиджак.
– Что такого плохого в моем пиджаке?
– Макларен, хлопчатобумажная ткань в полоску вышла из моды задолго до твоего рождения. Усвой. А если Лангер в нынешнем столетии вылезет из отхожего места, то шеф Малкерсон в три часа ждет у себя вас обоих с докладом о типе, привязанном к рельсам, чтобы скормить репортерам к пятичасовым новостям. Шакалам понравилось это убийство.
– Повезло нам, – буркнул Макларен, шаря на захламленном столе в поисках папки с делом.
Глория придвинулась ближе, проницательно на него глядя.
– Дикий случай, правда?
– Угу.
Она цокнула языком.
– Наверняка тот самый Арлен Фишер полный кусок дерьма, если удостоился подобной смерти. – Обождала ответа, но Макларен совсем закопался в составленном Малкерсоном месяц назад меморандуме насчет допустимой одежды сотрудников отдела убийств. – Клянусь Богом, – раздраженно фыркнула Глория, – под такой горой бумаг вполне может прятаться сам Джимми Хоффа. [16]
– Внутренние инструкции… Никак не могу разобрать. Черт побери, где выкраивать время для раскрытия преступлений, если надо еженедельно прочитывать идиотские меморандумы в пять страниц?
Глория подняла бровь, выщипанную идеальной дугой.
– Удивляешь меня до глубины души. Мне все время казалось, что ты вообще всего этого не читаешь. Не знаю, откуда у меня такая дурацкая мысль… – Она внезапно выхватила дело Арлена Фишера из-под засаленных циркуляров. – Эту папку ищешь?
Макларен изумленно сморгнул.
– Эту…
Глория подбоченилась, издавая низкое виолончельное мычание, с помощью которого всегда с неизменным успехом выуживала информацию.
– Кстати, о Джимми Хоффе. Не знаю, что вы думаете, ребята, а по-моему, тут поработала мафия. – Она помахала папкой перед носом Макларена, прежде чем отдать.
Он широко улыбнулся:
– Постоянно повторяю, Глория, мы с тобой родные по духу. Сам точно так первым делом подумал. Какие-то чужие гангстеры устроили в Миннесоте свою маленькую разборку. Плохо, что ничего не сходится.
– Почему?
– Начнем с того, что Арлен Фишер – бедный, хромой, почти девяностолетний старик. На мафиози не сильно похож.
– На это могу сказать два слова – Марлон Брандо.[17]
– А я скажу одно – кино. Вдобавок Фишер был полным ничтожеством. Знаешь, чем он на жизнь зарабатывал? Тридцать лет служил охранником в одном и том же чертовом ювелирном магазине, жил на пособие и крошечную пенсию, не имея ни семьи, ни друзей, ни денег. Говорю тебе, он никто. На него даже радар не отреагирует.
– М-м-м. Знаешь что, Макларен?
– Внимательно слушаю.
– Милый, мне сейчас некогда обсуждать твои физические недостатки. Но даже ты, по-моему, не станешь привязывать полное ничтожество к рельсам, оставляя его умирать либо от страха, либо под колесами поезда.
– Действительно, – вздохнул Макларен, – тут у нас возникает проблема.
Глория скрестила руки на толстом, внушительно выпирающем животе.
– Просто помни, что старушка Глория советует искать связь с мафией. А когда, наконец, уличишь Тони Сопрано, угостишь меня обедом с крупным жирным омаром.
Макларен распрямился на стуле.
– В любой момент пообедаю вместе с тобой крупным жирным омаром.
– Кто говорит, что вместе?
Макларен безнадежно смотрел на Глорию, завершавшую плавной походкой круг, разбрасывая по столам сотрудников памятные записки и розовые листки с телефонными сообщениями. В отделе пусто в отсутствие Магоцци и Джино, остальные брошены в помощь другим бригадам.
Макларену сильно не нравилась тишина в пустом помещении. Ее вполне хватает дома по вечерам. Он вздохнул с облегчением, видя вошедшего из коридора Лангера, и сразу застонал, заметив в руках у напарника картонную коробку.
– Ох, ты меня убиваешь. Неужели еще одна?
Лангер поставил коробку на рабочий стол, втиснутый между двумя письменными.
– Последняя.
– Глория утверждает, что тут поработала мафия.
Лангер чуть улыбнулся:
– Я боюсь этой женщины, поскольку она чаще бывает права, чем ошибается. Средний показатель выше нашего. Не пойму, почему бы ей попросту не поступить на службу.
– Я ее как-то спрашивал. Говорит, что не желает насмерть париться в форме, которую нам предписано носить. В самом деле надо разбирать проклятую коробку?
– Обязательно.
– Осточертело.
– Ты мне будешь рассказывать.
Лангер начал копаться в остатках жизни Арлена Фишера, надеясь отыскать хоть что-нибудь полезное. До сих пор содержимое стариковских столов и комодов ничего не дало, а только подтвердило, что он хранил всякий мусор вместо того, чтоб выбрасывать. Самой интересной находкой в четырех уже разобранных коробках стали пустые коробочки из-под «Чиклетс»,[18] мгновенно пробудившие в обоих детективах детские воспоминания. Видимо, все правоверные матери предусмотрительно затыкают детям рты этой жвачкой во время церковной службы.
Джонни встал, наклонился, заглянул в коробку, вытащил целлофановую обертку с крошками суповых кубиков.
– Вот тебе и подсказка, старик.
Лангер взглянул на жалкий пакетик, нахмурился, быстро отвел глаза. То же самое он находил в доме
