затягивать все это. А не то турки возьмут да возобновят атаки, оттеснят войско христиан к Мдине, вернутся в Биргу и завершат начатое. Механически Ла Валетт отпил еще глоток чего-то. Великий магистр затягивал свой уход — Библия в одной руке, молитвенник, которому суждено перейти по наследству старшему племяннику, в другой.
На этом свете не хватит воды, чтобы утолить жажду недужного. Как и спасти его от смерти. Очень скоро ему принесут оршад[32]. Какая предусмотрительность и какая безответственность! Горький миндаль содержит синильную кислоту, а в соединении с каломелью или хлористой ртутью это средство способно вызвать сильнейший запор и желудочные колики, потому что в результате этого взаимодействия возникает нечто весьма и весьма специфическое.
Христиане быстро перебросили орудия в Сент-Эльмо, и выстрел по неприятелю, в панике взбиравшемуся на борт галер в переполненном порту Марсамшетт, был скорее бравадой. Пальнуть лишний раз не помешает, это всегда усугубляет у врага горечь поражения. Однако защитники заметили сверху кое- какие перемены: вновь причаливавшие к берегу лодки, спрыгивавшие на сушу солдаты. Быть такого не может! Однако победно трубившие фанфары доказывали как раз обратное.
В наскоро растянутой на скалистом берегу командирской палатке сидели друг против друга Мустафа- паша и адмирал Пиали.
— Неужели вы не видите, насколько безумна ваша затея, Мустафа-паша?
— Я вижу в ней возможность исправить допущенные огрехи. И еще вижу, что вы предали нас, не сумев одолеть неверных на море.
— Как вы смеете обвинять меня?
— Потом, потом, Пиали. А сейчас у меня встреча с еще одним недругом.
— Ваши люди измотаны, их боевой дух сломлен.
— Зато я бодр и силен духом.
— Им бы доползти до причала, а вы собираетесь бросить их в бой.
— Долг каждого солдата — честно служить султану.
— А долг главнокомандующего — проявить благоразумие там, где это требуется.
— Вы обладаете подобным качеством?
Выпрямившись, Пиали до хруста сжал кулаки. Старому грубияну сейчас уместнее было бы не осыпать его оскорблениями, а вспомнить ужасы минувших месяцев. Но ничего, у адмирала имелись кое-какие планы относительно Мустафы-паши. Придется устроить ему любезную встречу с наемным убийцей где-нибудь в Константинополе. Еще до того, как пойдут слухи, до того, как его репутация будет раз и навсегда замарана.
Он поймал себя на мысли, что думает о той девчонке с Мальты, о ее неземной красоте, о ее, несомненно, благородном происхождении. Бесстыдница сумела бежать, выскользнуть из его цепких объятий, как, впрочем, и ее соотечественники-островитяне. Такая потеря… Ее образ поблек, уступив место физиономии генерала.
— Отведите галеры на семь миль отсюда, в залив Святого Павла. И дожидайтесь меня там, Пиали.
— А вы тем временем ввяжетесь в бой с теми, кого считаете несерьезным противником?..
— Я не имею привычки недооценивать противника, да будет вам известно. И располагаю армией.
— Армией? — Пиали откинул полог палатки. — Сбродом, ватагой немощных и полумертвых. Каким образом вы рассчитываете заставить их воевать?
— Что такое? Несчастная флотская потаскуха, одуревшая от вина и лености, имеет наглость допрашивать меня?
— Вы идете на верную гибель.
— Лучше погибнуть с почетом, чем позорно бежать. За три месяца я потерял почти тридцать тысяч человек, похоронил легендарного Драгута, лейтенанта янычар Агу, командующего артиллерией. И чего мы этим добились?
— Мы слабы, Мустафа-паша.
— Они еще слабее. Их в Биргу и Сенглеа едва ли горсточка наберется.
— Зато на подступах к Мдине их более чем достаточно.
— Именно потому я туда и направляюсь.
— Я не могу согласиться с этим, Мустафа-паша.
— Ты… не можешь… согласиться?
Старый солдат повторил сказанное, едва сдерживая ярость. Ему предстояла не просто битва с неверными. А еще и битва с этим ничтожеством, с этим шутом, с горе-адмиралом, который и моря толком не видел. Он креатура двора, а двор разложился, погрязнув в роскоши и изнеженности, и ему необходима встряска, чтобы восстановить былую славу османов.
— Если есть вражеская армия, должен быть и вражеский флот, Мустафа-паша.
— Вот вы и займетесь им, пока я буду разбираться с армией.
— Из Сицилии сюда вновь прибудет дон Гарсия де Толедо. Мы угодим в западню.
— Ваш флот будет дожидаться нас, как и было решено. В заливе.
— Не считайте меня мальчиком на побегушках для своих авантюр. Мои суда отправятся в Турцию.
Мустафа-паша, не выдержав, бросился на Пиали. Наградив его пощечинами, он принялся срывать драгоценные камни, которыми был расшит халат адмирала, ударом руки сбил тюрбан. Мустафа-паша для своего возраста был еще достаточно крепок физически. Пиали пытался защищаться, но тщетно.
— Я не позволю кому-то отнять принадлежащее мне по праву! Я никогда не уступлю им этот остров.
Мустафа-паша, выхватив кинжал, прижал клинок в форме полумесяца к горлу Пиали.
— Останешься в заливе Святого Павла, или, клянусь бородой Пророка, тут же заколю тебя, как барана!
Приняв кивок как уступку, Мустафа-паша поднялся на ноги. Дискуссий больше не будет, никаких затяжек с началом кампании. Сейчас самое главное — подготовить войска. К закату они будут стоять над кровавыми останками этих самонадеянных рыцарей.
Не оглядываясь на лежащего ничком Пиали, Мустафа-паша шагнул из палатки наружу. Перед ним раскинулось милое глазу зрелище — войска рассредоточивались, солдаты проверяли мушкеты, конники выгуливали скакунов. Картина перед выступлением. Ничего, его люди выполнят то, что от них потребуется. Причитания, жалобы не в счет. Болезни, страдания и голод — ничто в сравнении с благом империи и величественным сиянием султана.
Неожиданно заработала вражеская артиллерия. Тяжелое стальное ядро завершило траекторию, попав прямо в группу новобранцев. Мустафа-паша поморщился, глядя на кровь, на разорванные в клочья человеческие тела. Но решение принято, и ничто не изменит его. Мустафа-паша грузно взобрался в седло стоявшего подле него жеребца. Пора выступать.
Глава 19
— Вот конец, которого ты ищешь, Кристиан, — указал Винченти Вителли.
Над Марсамшеттом навис странный, бесцветный туман, облако постоянно росло. Где-то в нем находилось турецкое войско. Облако быстро двигалось к северо-западу от Мдины. Мустафа-паша торопился завершить начатое. Мустафа-паша не мог не соблазниться перспективой боя на открытой местности. Там
