Базар житейской суеты. Часть 1

Шарпъ.

Коляска между-т?мъ медленно продолжала катиться по правому берегу Темзы. Подруги разговаривали все въ такомъ же тон?, обращая р?чь на св?жія воспоминанія пансіонской жизни. Приведенный нами отрывокъ изъ этой бес?ды характеризуетъ н?которымъ образомъ нравственныя свойства миссъ Ребекки Шарпъ, и читатель, конечно, догадался, что она порядочный мизантропъ или, если угодно, мизогинистъ потому-что мужчины еще не входили въ кругъ ея наблюденій, и стало-быть не могли сд?латься предметомъ ея ненависти. Вс? обходились съ нею дурно; сказала сама Ребекка, и мы въ свою очередь ув?рены, что если какая-нибудь особа, мужского или женского пола, подвергается дурному обхожденію въ какомъ бы то ни было обществ?, значитъ, она сама, такъ или иначе, заслуживала это обхожденіе. Міръ, по нашему мн?нію, то же что зеркало, въ которомъ каждый видитъ отраженіе своего собственного лица. Бросьте на наго сердитый взглядъ, и онъ въ свою очередь будетъ хмуриться на васъ; улыбнитесь ему, и онъ тоже подаритъ васъ добродушною улыбкой. Всякой мизантропъ, кто бы онъ ни былъ, виноватъ прежде всего самъ, и отнюдь не им?етъ безъусловного права жаловаться на толпу и презирать людей: это аксіома въ моихъ глазахъ. Что касается до миссъ Ребекки, достов?рно по крайней м?р? то, что она никому и никогда не д?лала никакого добра въ томъ обществ?, среди которого жила: что жь мудреного; если дв? дюжины д?вочекъ не им?ли въ свою очередь ни мал?йшей привязанности къ этому мизантропу въ женской юбк??

Отецъ миссъ Шарпъ былъ художникъ, и давалъ н?сколько времени уроки въ учебномъ заведеніи миссъ Пинкертонъ. Это былъ смышленый малый, весельчакъ, беззаботный поэтъ, съ р?шительной наклонностью занимать деньги, гд? ни попало, и пропивать ихъ въ первомъ трактир?. Пьяный, онъ обыкновенно шум?лъ въ своей квартир?, и проспавшись на другой день съ головною болью, сердился на челов?чество вообще и на художниковъ въ особенности, не ум?вшихъ по достоинству оц?нить его артистического таланта. Такъ-какъ онъ могъ содержать себя не иначе какъ съ величайшимъ трудомъ, и притомъ лишился почти всякого кредита между трактирщиками предм?стья Сого, гд? была его квартира, то, для поправленія своихъ обстоятельствъ, онъ придумалъ жениться на Француженк?, отставной оперной д?виц?, потерявшей свое м?сто. Плодомъ этого брака была миссъ Ребекка, не считавшая, впрочемъ, нужнымъ объяснять со вс?ми подробностями свое происхожденіе съ матерней стороны. Она разсказывала первоначально, что предки ея съ матерней стороны были какіе-то Entrechats, изв?стные всей Гасконіи по древности и благородству своего рода. Это служило предметомъ гордости для миссъ Ребекки. Зам?чательно, впрочемъ, что, по м?р? возвышенія своего на почетныхъ ступеняхъ общественной л?стницы, миссъ Шарпъ постепенно возвышала геральдическое достоинство своихъ предковъ.

Мать Ребекки была женщина довольно образованная, и ея дочь говорила по-французски какъ природная Парижанка. Это обстоятельство, р?дкое между Англичанками, доставило ей доступъ въ академію миссъ Пинкертонъ. Когда мать Ребекки умерла; мистеръ Шарпъ, предчувствуя и свою близкую смерть, написалъ къ миссъ Пинкертонъ патетическое письмо, въ которомъ рекомендовалъ сироту ея просв?щенному вниманію и покровительству. Всл?дъ зат?мъ, онъ сошолъ въ могилу посл? третяьго припадка delirii trementis. Ребекка, которой въ эту пору было уже семнадцать л?тъ, явилась на Чизвиккскій проспектъ, и поступила пепиньеркой въ заведеніе миссъ Пинкертонъ. Она обязалась говорить по-французски съ молодыми д?вицами, и въ зам?нъ этого, ей предоставлено право слушать безплатно профессоровъ Чизвиккской Академіи. Это заведеніе давно было изв?стно миссъ Шарпъ, потому-что она часто ходила туда при жизни отца.

Ребекка была низка ростомъ, худощава, бл?дна, съ волосами золотистого цв?та и съ глазами, почти постоянно-опущенными въ землю; но эти глаза, зеленые и большіе, им?ли силу до того привлекательную, что отъ нихъ чуть не сошолъ съ ума молодой оксфордскій студентъ, н?кто мистеръ Криспъ, отрекомендованный своею маменькой въ заведеніе миссъ Пинкертонъ, гд? онъ долженъ былъ преподавать эстетику молодымъ пансіонеркамъ. Уже влюбленный юноша написалъ н?жное посланіе предмету своей страсти; но, къ несчастью, записка была перехвачена изъ рукъ неловкой торговки пирогами, и н?жная страсть должна была погаснуть при самомъ разгар?. Мистриссъ Криспъ, изв?щенная объ опасности, немедленно взяла къ себ? обратно неопытного преподавателя эстетики, и спокойствіе, разрушенное на н?сколько времени въ «Академіи благородныхъ д?вицъ», скоро было возстановлено на прочныхъ основаніяхъ. Миссъ Шарпъ получила строжайшій выговоръ отъ содержательницы пансіона, хотя было доказано неоспоримыми фактами. что она ни разу не им?ла счастья говорить съ господиномъ Криспомъ.

Въ обществ? взрослыхъ и высокихъ пансіонерокъ, Ребекка Шарпъ казалась настоящимъ ребенкомъ; но б?дность и нужда преждевременно развили ея мозгъ. Нер?дко разговаривала она съ кредиторами своего отца, и удачно усп?вала выпроваживать ихъ за двери; нер?дко своими ласками вкрадывалась она въ дов?ренность мелочныхъ лавочниковъ и купцовъ, отпускавшихъ имъ въ долгъ свои товары. Отецъ гордился остроуміемъ маленькой дочери, и съ удовольствіемъ рекомендовалъ ее своимъ буйнымъ товарищамъ, приходившимъ въ его квартиру фантазировать за бутылками артистическихъ напитковъ. Часто молодая д?вушка сид?ла съ ними за однимъ столомъ, прислушиваясь къ такимъ р?чамъ, которыя должны быть слишкомъ чужды д?тского уха. Посл? всего этого, Ребекка им?ла, конечно, полное право сказать:

— Никогда я не была д?вочкой, и никогда не ощущала д?тскихъ чувствъ. Восьми л?тъ отъ роду, я уже была женщиной въ полномъ смысл? слова.

О миссъ Пинкертонъ! Зач?мъ вы такъ неосторожно заключили въ свою кл?тку эту опасную птичку?

Но великія женщины, такъ же какъ и малыя, подвергаются иногда непростительнымъ ошибкамъ. Миссъ Пинкертонъ въ простот? сердечной воображала, что дочка рисовального учителя самое кроткое, слабое и беззащитное созданіе въ подлунномъ мір?, потому-что Ребекка съ неподражаемымъ искуствомъ разыгрывала роль d'une fille ingenue всякій разъ, какъ удавалось ей побывать въ Чизвикк?. Семирамида считала ее скромнымъ и невиннымъ ребенкомъ, и разъ, въ одинъ прекрасный вечеръ, это случилось за годъ до окончательнаго поступленія Ребекки въ Академію благородныхъ д?вицъ: ей было тогда шестнадцать л?тъ, миссъ Пинкертонъ съ величественною важностью подарила ей куклу, конфискованную собственность миссъ Суиндль, которая осм?лилась заниматься своимъ сокровищемъ въ учебные часы. О, если бы вид?ла миссъ Пинкертонъ, какъ Ребекка и ея отецъ, по возвращеніи домой, хохотали ц?лый вечеръ надъ этой куклой, д?лая изъ нея каррикатуру самой основательницы благородного пансіона! Ребекка наряжала куклу собственными руками, вздергивала ей носъ, разговаривала съ нею какъ пансіонерка съ своей начальницей, и заставляла ее выд?лывать самые уморительные фарсы. Съ этой поры все предм?стье Сого, отъ мелочного лавочника до чумазого мальчишки изъ харчевни, знали почтенную миссъ Пинкертонъ въ образ? куклы миссъ Ребекки. Молодые живописцы, собиравшіеся у своего ветерана, разспрашивали, по обыкновенію, Ребекку, о здоровь? мнимой старухи Пинкертонъ, и веселились на-славу посл? ея остроумныхъ отв?товъ. Однажды Ребекка удостоилась прогостить ц?лую нед?лю на Чизвиккскомъ проспект?: Джемима подчивала ее разными сластями, ласкала какъ б?дную сиротку, и даже подарила ей на дорогу н?сколько серебряныхъ монетъ. И что же? По возвращеніи домой, миссъ Шарпъ соорудила себ? другую куклу, представлявшую миссъ Джемиму въ самомъ каррикатурномъ вид?! Эстетическое чувство см?ха, очевидно, одерживало верхъ надъ чувствомъ благодарности въ сердц? дочери оперной актрисы.

Наступила наконецъ пора, когда миссъ Ребекка Шарпъ водворилась окончательно въ «Академіи благородныхъ д?вицъ». Строгая формальность непріятна была молодой д?вушк?, привыкшей къ цыганской жизни съ своими покойными родителями. Урочные часы вставанья, молитвъ, об?довъ и прогулокъ, распред?ленныхъ съ математическою точностью, надо?ли ей до того, что она поминутно вздыхала о своей прежней жизни, и вс? воображали, что миссъ Ребекка груститъ неут?шно о потер? своего отца. Ей отвели каморку на чердак?, гд? часто слышали какъ она рыдаетъ по ночамъ. Она точно рыдала отъ злости, но не отъ печали. Никогда не случалось ей жить въ обществ? женщинъ: ея отецъ, несмотря на свое не совс?мъ безъукоризненное поведеніе; былъ челов?къ съ талантомъ, и его разговоръ нравился ей въ тысячу разъ больше, ч?мъ болтовня вс?хъ этихъ д?вицъ, молодыхъ и старыхъ, съ которыми теперь связала ее судьба. Она ненавид?ла вс?хъ вообще и каждую порознь, за исключеніемъ миссъ Амеліи Седли, къ которой чувствовала искреннюю привязанность. Ктому же предпочтеніе, которое отдавали передъ ней другимъ молодымъ д?вицамъ, раздирало ея сердце мучительной завистью.

— И отчего эта д?вчонка такъ высоко поднимаетъ носъ? говорила она объ одной изъ воспитанницъ миссъ Пинкертонъ.

Едва прошолъ годъ, и уже миссъ Ребекка Шарпъ р?шилась, во что бы то ни стало, и какъ бы ни стало, вырваться изъ «Академіи благородныхъ д?вицъ». Въ голов? ея образовались и созр?ли связные планы относительно будущей судьбы.