виновата: мн? бы сл?довало вспомнить про сливочные торты индійской принцессы, о которыхъ говорится въ арабскихъ сказкахъ. Кстати; мистеръ Седли, кладутъ ли у васъ въ Индіи стручковый перецъ въ сливочные торты?
Старикъ Седли принялся хохотать опять, и подумалъ, что Ребекка д?вушка не робкаго десятка. Джозефъ отв?чалъ простодушно:
— Сливочные торты, сударыня? Такихъ диковинокъ въ Индіи не водится. Бенгальскія сливки сущая дрянь. Мы обыкновенно употребляемъ козье молоко, и это, скажу я вамъ, славнецкая штука!
— Не в?рьте, миссъ Шарпъ, скоро вы уб?дитесь, что вся ихъ Индія не стоитъ вашей улыбки, остроумно зам?тилъ старикъ Седли, вставая изъ-за стола.
Какъ-скоро дамы удалились изъ столовой, старикъ, сд?лавъ выразительный жестъ, зам?тилъ своему сыну:
— Берегись, Джой, эта д?вчонка какъ-разъ запутаетъ тебя.
— Вотъ вздоръ! Видалъ я и не такіе виды, сказалъ Джой съ самодовольнымъ видомъ. Была одна д?вушка въ Думдум?, лакомый кусочекъ, нечего сказать; дочь Кутлера; я говорилъ вамъ о немъ передъ об?домъ; онъ еще женатъ на вдов?, и служитъ докторомъ въ артиллерійскомъ полку, славный малый, и дочка его ухаживала за мной два года сряду; да что тутъ толковать? Муллигетони, тоже чудесный молодой челов?къ, и гораздъ, что называется на вс? руки; онъ судья въ буджебуджской ратуш?, и скоро, я полагаю, будетъ зас?дать въ сов?т?; чудесный челов?къ. Такъ вотъ, сударь мой, бацъ-бацъ любовное ядро, а Квинтинъ и говоритъ, — вы еще не знаете Квинтина? Забіяка, сударь мой, и молодецъ съ головы до пятокъ. «Седли, говоритъ онъ, то-есть, Квинтинъ, сударь мой, «держу, говоритъ, сто противъ одного, что Софья Кутлеръ подц?питъ тебя или Муллигетони; не усп?ешь; говоритъ, мигнуть, а д?ло въ шляп?«. Пустяки, говорю, куда ей! А портвейнъ, см?ю сказать, превосходный. Изъ какого погреба, сударь мой?…
Легкій храпъ былъ единственнымъ отв?томъ; почтенный негоціантъ успокоился въ. сладкомъ сн?, и конецъ джозефовой исторіи скрылся подъ спудомъ на этотъ день. Джозефъ Седли, должно зам?тить, былъ чрезвычайно разговорчивъ въ обществ? мужчинъ, и эту самую исторію онъ расказывалъ больше двадцати разъ своему доктору, мистеру Голлопу, когда тотъ приходилъ осв?домляться насчетъ его печени.
Принужденный, по предписанію врача, соблюдать строгую діэту, Джозефъ Седли удовольствовался на этотъ разъ только полубутылкою портвейна, за исключеніемъ двухъ стакановъ ост-индской мадеры, выпитой въ продолженіе об?да. Для осв?женія желудка, онъ скушалъ также тарелку малины съ сахаромъ и сливками, и дюжину кондитерскихъ пирожковъ, лежавшихъ передъ нимъ. Кончивъ этотъ десертъ, молодой челов?къ погрузился въ глубокую думу насчетъ молодой д?вушки, поб?жавшей наверхъ съ его матерью и сестрой.
— Веселая креатурка, нечего сказать, думалъ Джозефъ Седли, и умна; и мила, и остроумна. Какъ она смотр?ла, когда я поднялъ за столомъ ея платокъ! А она, какъ нарочно, роняла его два раза. Кто это поетъ въ гостиной? Уфъ! заливается какъ канарейка. Пойду, посмотрю.
Но вдругъ скромность и заст?нчивость обуяли его съ неимов?рною силой. Онъ призадумался, и сталъ среди комнаты въ нер?шительной поз?. Отецъ его храп?лъ, шляпа лежала въ зал? на стол?; одноколка стояла у подъ?зда: великій соблазнъ!
— Н?тъ, ужь по?ду лучше въ балетъ, сказалъ Джозефъ Седли, и на цыпочкахъ выюркнулъ изъ комнаты, не потревоживъ своего почтенного родителя.
— Джозефъ у?халъ, маменька! вскричала Амелія, смотр?вшая на улицу изъ окна гостиной, между-т?мъ какъ Ребекка сид?ла за фортепіано.
— Это вы спугнули его, миссъ Шарпъ, сказала мистриссъ Седли. Б?дный Джой, долго ли онъ будетъ такъ робокъ?
ГЛАВА IV
Зеленый шолковый кошелекъ
Паническій страхъ б?дного Джоя продолжался два или три дня, и въ этотъ промежутокъ онъ не нав?щалъ родительского дома. Ребекка ни раза этимъ временемъ не заикнулась о мистер? Джозеф?. Зато она была преисполнена почтительной благодарности къ мистриссъ Седли, и восхищалась съ д?тскою наивностью вс?ми чудесами, какія ей показывали. Она дивилась всякой безд?лиц? въ модныхъ магазинахъ, и утопала въ океан? наслажденій, когда сид?ла въ театральной лож? съ своей подругой, глядя на великол?пный спектакль.
Однажды у Амеліи разбол?лась голова, и она не могла вы?хать на вечеръ, куда приглашены были об? молодыя д?вицы. Ребекка ни за что не р?шалась оставить свою подругу.
— Какъ, мой ангелъ, оставить тебя въ этомъ положеніи! восклицала она изъ глубины души. Никогда, никогда! Не ты ли въ первый разъ показала б?дной сирот?, что такое счастье и любовь въ ея жизни?
При этомъ глаза ея, орошонные слезами, устремились къ небу, и мистриссъ Седли благодарила судьбу, что дочь ея отыскала подругу съ такимъ благороднымъ сердцемъ.
Старикъ Седли до страсти любилъ шутки всякого рода, и воображалъ себя перв?йшимъ острякомъ въ своемъ кругу; миссъ Шарпъ наивно улыбалась при каждомъ его слов?, и этимъ невиннымъ средствомъ ум?ла въ короткое время привлечь къ себ? благосклонность старика. Но не одни представители дома полюбили молодую и прекрасную гостью. Ребекка оказывала глубочайшее сочувствіе къ мистриссъ Бленкиншопъ, домовой ключниц?, и при каждомъ случа? удивлялась необыкновенному ея искусству приготовлять малиновое варенье. Обращаясь къ чорному слуг?, она величала его не иначе какъ «сэръ» или «мистеръ Самбо», и нужно было вид?ть; съ какою ловкостью извинялась она передъ горничной, когда по звонку колокольчика та приходила въ ея комнату. Словомъ, миссъ Шарпъ угодила вс?мъ, и вс? были безъ ума отъ миссъ Шарпъ.
Однажды, пересматривая рисунки, привезенные Амеліей изъ пансіона. Ребекка вдругъ залилась горькими слезами, и посп?шно оставила комнату. Это было въ тотъ день, когда Джозефъ Седли подкатилъ опять на своей одноколк? къ родительскому дому. Амелія поб?жала за своей подругой, и черезъ минуту воротилась въ большомъ волненіи, узнавъ причину ея внезапной грусти.
— Отецъ ея, вы знаете, маменька, былъ у насъ въ Чизвикк? рисовальнымъ учителемъ, и при взгляд? на мои рисунки, она живо припомнила, какъ онъ поправлялъ ихъ. Печальныя воспоминанія для б?дной сироты!
— Какая чувствительность! какое н?жное сердце! воскликнула мистриссъ Седли.
— Не м?шало бы ей пробыть у насъ еще нед?льку, сказала Амелія.
— Она демонски похожа на миссъ Кутлеръ, которую я знавалъ въ Думдум?, только гораздо лучше ея; надобно сознаться, зам?тилъ Джозефъ Седли, бывшій свид?телемъ всей этой сцены. Софья Кутлеръ теперь вышла замужъ за лекаря артиллерійскаго полка, а то; бывало, мы того… Знаете ли; маменька? Однажды пріятель мои Квинтинъ вздумалъ держать пари…
— Мы знаемъ эту исторію, Джозефъ, сказала Амелія улыбаясь. Пересказывать н?тъ надобности, а ты лучше упроси маменьку написать письмо къ какому-то сэру Кроли, чтобъ онъ не торопился брать отъ насъ Ребекку.
— Что это за Кроли? Сынъ его не служилъ ли у насъ въ Индіи въ драгунскомъ полку? Въ такомъ случа?, я съ нимъ знакомъ.
— И прекрасно, стало-быть, ты можешь написать самъ… но вотъ и Ребекка; какіе у нея заплаканные глаза!
— Мн? теперь лучше, покорно васъ благодарю, сказала молодая д?вушка, почтительно цалуя протянутую руку мистриссъ Седли. Какъ вы вс? добры ко мн?! Да, вс?, прибавила она съ невинной улыбкой, кром? васъ, однакожь, мистеръ Джозефъ.
— Кром? меня! воскликнулъ Джозефъ въ величайшемъ испуг?. Великій Боже! какъ это, кром? меня, миссъ Шарпъ?
— Точно такъ. Не жестоко ли было съ вашей стороны запотчивать меня этимъ ужаснымъ блюдомъ? Да, мистеръ Джозефъ, вы ко мн? совс?мъ не такъ добры, какъ ваша сестрица.
— Не мудрено: братъ еще не знаетъ тебя, какъ я, возразила Амелія.
— Онъ узнаетъ васъ и полюбитъ больше вс?хъ насъ; за это ручаюсь, сказала мистриссъ Седли.
