меня зовут Риган.
Подспудный смех стал набирать силу, пока Жозе его не пресек.
—Твой ход, ман. Над чем вы смеетесь?
Айван почувствовал прилив благодарности.
—Итак, — размышлял Жозе, проверяя костяшки в руке, — ты продал землю в деревне и приехал жить в город?
Это было наполовину утверждение, наполовину предположение. Из-за стекол темных очков он наблюдал за Айваном, но голос его не выдавал.
—Да, можно сказать и так, — согласился Айван.
—Я понимаю, что ты задумал, — задумчиво проговорил Жозе. — Я понимаю, что ты задумал. — Он выставил последние три костяшки и показал пустую ладонь. — Все! Я не буду больше играть, пока вы не расплатитесь. Слишком много уже задолжали. У меня хватает дел в городе, чтобы играть с балаболами, которым не чем платить. Правильно, Риган? — обратился он к Айвану.
—Справедливо, Жозе, — согласился Айван. Снова приглушенные смешки. Жозе смерил обидчиков строгим взглядом.
Эта открыто предлагаемая дружба польстила Айвану. Он хотел сказать что-нибудь такое, что восхитило бы всех, доказало бы им, что хоть он и новенький, но вовсе не деревенский олух. Но что? Вдохновение посетило его своевременно. Одним из главных городских развлечений и источником домыслов и гаданий в деревне был показ движущихся картинок, так завлекающе рекламируемый в газетах. Как же называется кинотеатр? Первое, что пришло ему на ум, — «Риальто». Стараясь ничем не выдавать изменений в голосе, он спросил:
—А ты знаешь, что сегодня в «Риальто»?
—О, — Жозе выказал немалое удивление. — Только что из деревни приехал, а уже знаешь про «Риальто»?
—Читал о нем, ман, — сказал Айван и пренебрежительно пожал плечами.
Жозе посмотрел на него, словно говоря: с тобой, кажется, все в порядке, деревенский паренек.
—Что, братан, хочешь съездить в 'Риальто '? — спросил он.
—Было бы неплохо, — протянул Айван, как бы говоря, что это лучше, чем ничего, хотя и не дело первостепенной важности.
Но что может быть лучше, чем попасть первый раз в кино в первый же день своего пребывания в городе, да еще с таким прожженым знатоком городской жизни, как Жозе? Айван все еще не мог понять, что именно предлагает ему Жозе и не хотел казаться слишком нетерпеливым или бесцеремонным.
—Тогда поехали. — Жозе поднялся.
—Ты говоришь — с тобой поехали?
—Да, ман, почему бы и нет? — сказал Жозе. Айван был так счастлив, что и не подумал о тех хитрых улыбках, которыми обменялись другие игроки. Жозе, слегка припадая на левую ногу, словно она была короче, чем правая, вызывающей походкой шел по переулку в сопровождении Айвана, который, чуть подпрыгивая, тоже подпускал городского шика в свою походку.
—Да, брат, как вижу, ты уже братан с понятиями. Я покажу тебе кое-какие хитрости. Тебе нужно немного образования. Никто лучше меня не знает этот город — в нем я родился и в нем вырос.
—Бвай, — сказал Айван, — я уже чувствую, что полюблю этот город, знаешь.
—Нет проблем, ман, — согласился Жозе и повернул во дворик, где к дереву цепью был прикован мотоцикл. — Видишь, какой кабриолет? — сказал он с гордостью.
—Вот это да! — восхищенно прошептал Айван. Он смотрел на гладкую машину, чьи металлические дуги и крылья поблескивали в лунном свете, и у него перехватило дыхание.
— Жозе, -выдохнул он, — так это твой?
Его уважение к Жозе росло с каждой секундой, пока он гадал, как Жозе сумел стать владельцем такого изумительного мотоцикла.
—В каком-то смысле, да, — беспечно сказал Жозе. — Я использую его в своей работе. — Больше он ничего не объяснил.
—Вот это зверь, ман. Красавец.
—Запрыгивай, ман, и теперь только вперед, — скомандовал Жозе, заводя мотоцикл. Он раскурил длинный страто-крузер, конусообразную бумагу, начиненную смесью табака и ганджи, пока Айван устраивался сзади. — Время поджимает, ман, время поджимает. Ай, ман, а ты когда-нибудь ездил на таком?
—Много раз, — легко соврал Айван.
—Отлично, тогда ты должен знать, что ноги следует держать подальше от глушителя. А то прислонишь их — и ты попал!
Мотоцикл затрясся по покрытому рытвинами переулку, оставляя за собой клубы дыма вперемешку с пылью, прежде чем, запнувшись, перешел на ровный гул и покатил по ровному асфальту. От ускорения Айван подался назад и чуть не слетел с седла.
—Держись как следует, братишка, — предупредил Жозе и вырулил на освещенную улицу. Одной рукой придерживая шляпу, другой вцепившись в седло, Айван выглядывал из-за плеча Жозе на поток ослепительных встречных огней, очарованный стремительным ощущением скорости, более чистым и возбуждающим, чем в автобусе. Эта езда по гладкому асфальту больше была похожа на полет! Ветер хлестал по глазам, забивая их пылинками и копотью, и потому проносящийся мимо него мир воспринимался сквозь завесу слез.
И что это был за мир! Город совершенно преобразился. Днем он был недоброжелательным, тягостным, каждый его недостаток, каждое бельмо были выставлены напоказ; город пугал и угрожал. Сейчас под флером темноты скрылись все его недостатки, и только искрящиеся оазисы света и цвета, сияющие, как драгоценности, играли на фоне черного бархата. Пурпурные, синие, красные неоновые огни светились в витринах магазинов; тротуары были запружены как днем, но в электрической ночи толпа была совсем другой и не казалась больше безостановочно бегущей рекой без берегов. Люди образовывали очаги и водовороты у освещенных дверей клубов и баров, танцевали возле музыкальных магазинов, где саунд- системы сотрясали ночь волнами возбуждения, многократно умноженного электричеством. Операторы усиливали мощь звука, мобилизовывали киловатты энергии, развертывали новые армии громкоговорителей, чтобы победить в многолетней войне с саунд-системой на противоположной стороне улицы. Когда Айван проезжал эти места, внезапный уровень звука «срывал у него крышу», и он чувствовал физически, телом вибрации от баса. Это называлось «звук и давление».
Опьяненный скоростью и звуком, сбитый с толку шквалом новых ощущений и ровным рокотом мотоцикла, Айван, несмотря на то что нервы его были напряжены и в ушах стоял звон от всей этой технологической революции, чувствовал себя холодным как лед и легко держался на седле.
—Добро пожаловать в Вавилон, братишка! — крикнул Жозе.
Кинотеатр возник в поле его зрения, находясь еще на весьма приличном расстоянии. Самое высокое и впечатляющее здание, которое Айван когда-либо видел, не столько даже здание, сколько чья-то волшебная фантазия, ставшая реальностью. Иллюзорный свет окутывал здание кинотеатра, рассыпаясь в ночи, и его выбеленный фасад был разукрашен разноцветными огнями прожекторов, которые уносились прямо в небо и расцвечивали белые стены радужным сиянием. Рынок снов и фантазий, кинотеатр был задуман как баснословное строение, превосходящее своей магией, своим ослепительным видом все те мечты, которые казались теперь слишком дешевыми. Каждая гигантская буква его названия возникала из гаммы глубоких вибрирующих цветов. Глаза Айвана были широко распахнуты от изумления. Трудно было поверить, что это здание действительно существует, и что каждый, заплатив за входной билет (а любая цена казалась перед лицом такой красоты ничтожной), может в него войти. Не прошло еще и суток с тех пор, как он покинул ферму мисс Аман-ды, а вот он уже здесь, в ожидании мистерий «Риальто». Как жаль, что рядом нет Мирриам и Дадуса, особенно Мирриам. Если бы она увидела это чудо, у нее бы тут же пропали все сомнения в его правоте.
Айван последовал за Жозе, бессознательно имитируя его медленную развязную походку. Жозе легко лавировал в толпе.
—Бвай, эта очередь слишком длинная, — задумчиво проговорил он, — ну-ка подожди меня.
