Следующим врачом был окулист. 'Простоквашинцы' как раз вывалились навстречу, они едва не сшиблись. Кича с ухмылкой сделал приглашающий жест, Какафон смотрел с невыразимой ненавистью. Если бы они встретились взглядами, то схлестнулись бы в драке. Но Сафа умел смотреть так, чтобы не встречаться ни с чьими глазами.
Врачом был лысый старикашка в мятом халате.
– А зачем с нас штаны сняли, если глаза проверяют? – спросил Сафа.
У врача в руках была раздвижная указка, и он вдруг неожиданно и ловко хлестнул по гениталиям. Сафа заорал от неожиданности. До него сразу снизошло прозрение, зачем им велели обезтруситься.
– Соблюдать тишину! – прокрякал окулист.
И продолжал односложно командовать.
– Сесть в кресло! Закрыть глаз! Смотреть! До какой строки видите?
– Вообще ничего не вижу! – с вызовом сказал Сафа.
– Шутить нет! – взвизгнул окулист. – Спецмон хочешь? Они шутить не будут! До какой строки видишь?
Пришлось признаться.
– Отлично, отлично, – окулист подошел и помял его глаза. – Упругие, но не жесткие.
Не чешутся?
– Почесать собрались? – бесхитростно спросил Сафа.
– Молчать! Следующий!
Выйдя в коридор, в котором уже никого не было, и, не закрывая дверь, Сафа гаркнул:
– Следующий! – старикашка аж подскочил от неожиданности, выронив свою знаменитую указку.
В коридоре было пусто и тихо, лишь раздавалось приглушенное кряхтенье из-за угла, которое сразу Сафу насторожило. Откровенно говоря, он подспудно ждал пакости от ублюдков. Коридор в этом месте образовывал аппендикс с парой кадушек засохших пальм. Очкарик отчаянно сопротивлялся, но Кича умело держал его за руки сзади. А спереди Какафон сосредоточенно, будто пример решал, с оттяжкой бил его по причинному месту сведенными пальцами. Член был уже синий и непонятно, что мешало очкарику заорать от боли. Хотя бы внимание привлек. Отродья на двух ногах очень не любят шума.
Уроды сразу просекли появление Сафы, но старательно делали вид, что его не существует в природе как вид. Люди есть, а человека по прозвищу Сафа нет. Он напомнил о себе, потребовав:
– Отпустите его!
Какафон повернул к нему голову, не довернув. Глаза по блатному скошены вниз, говорит в нос:
– Чего еще надо? Кича, убери его!
Тот послушно отпустил очкарика, чем дохляк сразу воспользовался и прыснул в угол.
– Ну, все, ты попал! Мы теперь тебе насуем! – пригрозил Кича.
Он старается накачать в себя истерику, а потом начать драку. Щенок, тебе до Коляна далеко. Он обходился без прелюдий и Сафу научил.
Сафа с ходу дал Киче в глаз. Как выразился бы оставленный в кабинете окулист, глаз был хорошей упругости. Кича завопил, закрывая лицо руками. Дурацкая привычка орать в драке. В драке надо бить. Сафа с наслаждением, хорошо примериваясь, пару раз сунул по скулам. Голова Кичи дергалась из стороны в стороны, удары пришлись как в барабан. Тут дал о себе знать Какафон. Шпаненок и дрался по шпански. Он налетел тайфуном, он визжал. И сразу стал бить в пах.
Дурак. Попасть в пах очень сложно, мешает непредсказуемое положение ног, к тому же все знают, что в первую очередь бьют в пах и тщательно его защищают. Когда Сафа увернулся от визжащего клубка, Какафон вцепился в волосы. Так как сбросить руку сразу не удалось, Сафа сочно впился в нее зубами. Визгу стало еще больше.
Сафа с Какафоном мотались по коридору, от стенки к стенке. Сбоку наскакивал Кича, но без особого успеха, потому что было совершенно непонятно, где кто. Драка была безобразной, но Сафа к таким и привык и чувствовал себя как рыба в воде. Какафон разбил ему губу, он умудрился расквасить противнику нос, что было гораздо болезненнее.
Внезапно зверская боль в ухе заставила его заорать благим матом. Ухо продолжали выворачивать, словно хотели нафаршировать помидорами.
Сафа разглядел волосатую руку, выглядывающую из белого халата. Санитар. Люди в белых халатах, ексель-моксель. Самое обидное, что справедливая кара не постигла Какафона, и он оказался как бы ни при чем. Теперь шпаненок стоял чуть в отдалении, уставив в Сафу обличающий перст:
– Дяденька, этот драку начал. И еще тот в очках!
Свободной рукой санитар выволок из угла вконец деморализованного Макса:
– Вот я вас сейчас к доктору отведу! Какому доктору? Самому страшному для вас – детскому!
4.
– Откуда ты взялся на мою голову? – сказал Сафа Максу, они сидели голые на стульях у кабинета с надписью 'Педиатр'.
Тот пожал плечами.
– На свете нет ничего случайного. К тому же это не первая наша встреча.
– Да я тебя в первый раз вижу!
– Ты просто этого не можешь помнить.
– Ну и где я тебя мог видеть?
– В роддоме. Мы родились в один день. Не местных здесь нет. Значит, мы лежали на соседних кроватках. Мы и эти двое 'простоквашинцев'. Еще восемнадцать лет назад было заложено, что мы встретимся в этой больнице.
– Да ты совсем больной! Надо же, я влип в историю из-за шизика!
– Я не шизик! Я анналист. Люблю анализировать всякие ситуации, находить причины происходящих событий и выходы из положений.
– Выходы из положений, это нам сейчас бы пригодилось. Хотя какой с тебя толк? Ты даже себе помочь не смог. Чего ты не кричал, когда они тебя били?
Макс поправил очки и обстоятельно пояснил:
– Если б я крикнул, ты подумал бы, что происходит событие, которое может угрожать твоему здоровью и безопасности, в результате чего, наверняка не стал бы вмешиваться, развернулся и ушел. А так тебя заинтересовало, что там за шум, и ты подошел. А когда ты подошел, то автоматически оказался в центре происходящего, и тебе пришлось вмешаться.
– Выдумываешь всякие причины, чтобы оправдать свою трусость. Допустим, я бы ушел, но санитар на что? Он бы в любом случае на вопли явился.
– Это я тоже могу объяснить. В настоящий момент санитар явился, но кто сказал, что это скажется на нас благотворно? Неизвестно, чего от этого детского врача ждать. И почему детский? Мы ведь уже не дети. И почему он сказал, что это самый страшный для нас врач? Тут может быть двоякое объяснение. Либо это никудышный специалист, либо злой с чисто человеческой стороны. В обоих случаях, для нас это не сулит ничего хорошего. Поэтому я и не стал звать на помощь санитара. Теперь ты понял?
– Понял, – вздохнул Сафа.- Что ты в школе переучился.
– Недоучился, – вздохнул Макс. – Мне еще месяц до экзаменов оставался. Так хотелось аттестат получить. Теперь я не узнаю много нового.
– Ничего, на вахте тебе приготовлено, не представляешь, сколько всего нового, неизведанно.
– Ты думаешь, там есть школа? – жадно спросил Макс.
Сафа только сплюнул. Что за компания подобралась. Простоквашинцы и анналист. Ни одного нормального пацана. Была у него мыслишка вместе с Коляном попроситься. Ну и что, что на месяц раньше. А если он доброволец? И попросился бы, если бы не сомнение, что не надо на вахту раньше срока рваться. Вахта-это вам не курорт Сочи.
Доктор появился через полчаса. Лицо одутловатое, дурацкие усики под носом, благоухает спиртом, одет в темно-зеленые рейтузы и майку словно мясник. Он останавливается над ними, долго изучающе смотрит. Они инстинктивно закрывают пах.
На груди доктора болтается вкривь прикрепленный бейджик. 'Зав. детским отделением'.
– Заходите, – бросает доктор и устремляется в кабинет.
В кабинете стол, стул и кушетка, застеленная желтой клеенкой с подозрительными пятнами, на которую они садиться побрезговали.
– Симулянты! – в сердцах восклицает педиатр. – На инвалидность захотели? С какой стати кто-то должен за вас пупки на вахте рвать? Вы чем лучше?
Макс совсем скис, похоже, он совсем не привык, чтобы на него орали. Сафе хоть бы что, мало на него наезжали.
– Не нужна нам ваша инвалидность, мы за драку, – вальяжно говорит он.
Педиатр поднимает на него взгляд, в котором мелькает заинтересованность.
– Так вы не инвалидность оформлять? Тогда извините, ребята. А то замучили, понимаешь всякие просители. Ходят, канючат. Тут болит, там болит. Ножка болит, я инвалид, муравейник закрывается, – наверное, он шутит, но улыбки на лице не читается. – Так что вам надо?
Айболит оказался не в курсах, и у Сафы совсем созрел план, чтобы наврать что-нибудь безобидное и слинять, но тут раззявил пасть Макс, хотя его никто об этом не просил.
– Нас санитар сюда направил.
– Очень интересно, – сразу поскучневшим тоном произнес педиатр, перебирая бумажки на столе, вычленил одну и стал что-то быстро бисером на ней катать, написав не менее главы, поднял глаза. – Давайте знакомиться, моя фамилия Стиплер. Можете называть меня доктор Стиплер.
Можно вас никак не называть, подумал Сафа.
– И что же вы не поделили?
– Он меня толкнул, я его в ответ, а потом мы помирились, – быстро сказал Сафа, пока анналист опять не встрял.
– И инцидент был исчерпан, – поддержал Макс, хоть на это у него ума хватило, у анналиста чертова.
– У вас, молодой человек, весь член синий. Если вы не кончите этим заниматься, волосы на ладонях у вас, конечно, не вырастут, но все-таки не злоупотребляйте этим.
– Я этим не занимаюсь, – выдавил Макс, изрядно покраснев, и Сафа понял, что врет.
– Это не ко мне. Это к андрологу. Что же мне с вами делать, драчуны вы этакие? – он с сомнением смотрит на кощееву фигуру Макса. – И что же, вы его толкнули? И у вас хватило наглости?
– Я случайно.
– Что у вас в узелке?
– Книги.
Доктор попросил показать. Сафа вытянул шею. Книги! Е-мое, неужели кто-то еще читает книги, когда есть диски. Книги были необычные, в темной обложке без привычных голых
