– Управлять? – Я скептически поднял бровь. – Разве творчеством можно управлять?
– Нельзя, – неожиданно легко согласился дед. – Но можно создавать видимость. Однако песню он нам найдет. Он сам – из музыкантов. Плохонький, но – с чутьем. Это, кстати, и есть управление творчеством, Тёмка. Маленьких, но не амбициозных – в администрацию. Чтобы холили и лелеяли больших.
– «А судьи – кто?» – осведомился я.
– А судья у нас один, – строго сказал дед, поднимая палец.
Я подумал, что он скажет: «Государь». Но дед сказал:
– …Народ! Народ рассудит!
Я засмеялся:
– Уже рассудил. «Хлеба и зрелищ!»
– Что б ты понимал, – буркнул дед. – Оценки твои: трояк – по музыке, трояк – по стихосложению… Камергер, называется!
Нет, ну надо же! Я сам не помню, что у меня там было – по культурным курсам. А дед не забыл.
– Так то когда было, – сказал я. И похвастался: – А я, между прочим, этой ночью стих сочинил! Кажется, неплохой.
– Стих? Ты? – удивился дед. – Ну-ка воспроизведи.
– Что, вот так прямо сейчас? – Я даже растерялся.
– А тебе что, аудитория нужна? – осведомился дед.
– Ну, я так не могу… – пробормотал я. – Давай я лучше запишу, а ты сам прочитаешь, а?
– Артём, прекрати кокетничать! – сурово сказал дед. – Читай! Или – забыл?
– Нет, не забыл.
Нет, ну вот что за человек мой дед. Я разозлился… Потом мысленно произнес первые строчки – и как-то сразу успокоился.
– Ворох потерянных душ Гонит по улице ветер…
На деда я не смотрел. Я смотрел в высокое дворцовое окно, за которым плескались на ветру уже начавшие желтеть листья.
Это странно звучало сейчас, солнечным утром, но я продолжал:
И замолчал.
Почувствовал, как все изменилось. Словно тень легла на всё.
Дед тоже молчал некоторое время. Потом подошел, положил руку на плечо:
– Страшно, Тёмка, – сказал он незнакомым, каким-то «надорванным» голосом. – Мне тоже страшно. Но мы выдюжим, правда?
Я не ответил.
Мы еще немного помолчали, потом дед сказал, уже обычным голосом.
– Хорошие стихи. Молодец. А я думал: тебе не дано.
– Правильно думал, – кивнул я. И честно признался: – Они во сне сочинились. Я проснулся, а они – у меня в голове. Чудно, да?
Ответить дед не успел. Позвонил министр культуры. Он «нашел» песню.
– Сейчас композитора привезут, – сообщил мне дед. – Минут через двадцать. Вертушка уже в воздухе. Сходи, приведи Дашу.
И тут мне пришел вызов. В лице одного из дедовых секретарей, принесших мне пластинку видеофона.
Это был Ванька. Вернее, их высокоблагородие подполковник Иван Николаевич Сучков.
Я обрадовался.
– Здорово, Ванька! Чего не звонил?
– А откуда бы мне знать, что ты вернулся? – проворчал Сучков.
– Так тебе Буркин не говорил ничего? – удивился я.
– Нет.
Ну и дела.
– Тогда как ты узнал…
– Узнал вот, – отрезал Иван. – Бери вертуху – и стрижом ко мне!
– Погоди, Ванька, не так все просто. Что случилось?
– Случилось. Может, прислать за тобой, ты где?
– В Петро… – начал я и остановился.
Если Ванька не знал, что я прилетел, и не знает, где я сейчас нахожусь, то каким образом мне прошел вызов?
Я еще раз всмотрелся в лицо человека на экранчике видеофона. Это несомненно был Ванька Сучков. Но мне ли не знать, как просто подделать образ.
– Ванька, помнишь, как звали ту девчонку, которую ты у меня отбил на втором курсе? На новогоднем балу? – спросил я.
– Ту маленькую беленькую? – Ванька озадаченно поглядел на меня. – Нет, не помню. А зачем тебе… – И вдруг сообразил: – Я это, я. Это вызов по розыскной линии. Сигнал пришел, а точка связи почему-то не высветилась.
Правильно не высветилась. Странно, что нас вообще соединили.
Сучков неверно истолковал мое молчание:
– Спроси еще что-нибудь! Только быстрее!
– Позже, – отрезал я. И отключился.
– Дед, на меня Сучков вышел, – сказал я. – Хочет, чтобы я немедленно летел к нему. Что-то случилось.
– Никуда не полетишь! – мгновенно отреагировал дед.
– Но…
– Никаких «но»!
– Дед, Даша прекрасно отснимется и без меня!
– Дурак! – рявкнул дед сердито. – Соображаловку включи! Никуда ты из дворца не полетишь. Прихлопнут, как муху! Если у Сучкова твоего – что-то важное, сейчас его сюда привезут. Заодно проверят, что там с ним стряслось. А ты иди за Дашей. Времени мало. Сейчас композитора доставят.
Композитор мне не понравился. Длинноволосый, длинноносый, неопрятный… Зато при галстуке с усеянной бриллиантами «скрепкой». Меня он вообще в упор не увидел, Дашу мазнул равнодушным взглядом, зато перед дедом буквально изогнулся. Скрипичным ключом. И залебезил: «Ах, Ваше сиятельство, Ваше сиятельство…»
– Цыть, – сказал ему дед. – Рояль – там.
Рояль оказался не нужен. Маэстро выудил из кармана блочок размером с патрон для ручной плазменной пушки, и блочок тут же воспроизвел искомую песню. Песня была глупая, но очень красивая. На мой взгляд. А голосок у той, что ее пела, был довольно знакомый.
На деда, впрочем, композиция впечатления не произвела. На Дашу – тоже.
Маэстро это понял и обиделся.
– Заказ для самой… (Тут я вспомнил, чей это голосок.) – Двенадцать тысяч рублей предоплаты. Лично по просьбе господина министра вам отдаю! Безусловный хит, будьте уверены!
– А что слова такие глупые? – спросил дед.
– Слова – не мои! – тут же отреагировал композитор.
– Да и музыка не твоя, – сказал дед.
Маэстро смешался. Кажется, он не ожидал от деда такой музыкальной эрудиции.
– Дашенька, тебе понравилось? – спросил дед.
Даша сдвинула бровки… И вдруг очень чисто и звонко пропела несколько тактов из только что
