спросила она.
— Да, — ответил он, не оборачиваясь.
— И имели при этом цель добраться до Востока?
— Да. — Профессор продолжал шагать дальше.
— Но на карте Птолемея Африка изображена как непреодолимый на корабле континент, присоединенный к южному континенту. У португальцев не было никаких оснований полагать, что они достигнут Востока, отправившись на юг, если они руководствовались Птолемеем.
Профессор Силва обернулся и посмотрел в глаза Маре.
— Все верно, мисс Койн. Как же вы проницательны. Вам удалось затронуть одну из маленьких исторических тайн. Мы никогда не узнаем, что подталкивало принца Генриха отправлять своих моряков на юг, — улыбнулся он. — Но я, безусловно, рад, что он это делал. А вы?
— Я тоже, — согласилась она, кивнув.
— Теперь поговорим о том, как открытия португальцев повлияли на картографию?
Мара и Бен сказали «да», и профессор сел на своего конька, принявшись превозносить роль Португалии в истории картографии. Пока он говорил, указывая на различные репродукции карт на стенах музея, Мара гадала, откуда, в самом деле, португальцы знали об истинной конфигурации африканского континента. Неужели Эрманно прав, говоря, что до европейцев дошли слухи об открытиях, занесенных китайцами на свою карту? Она посмотрела на Бена, но тот, казалось, был целиком поглощен профессорской речью. Ей не верилось, что от него ускользнула важность тех фраз, которыми она обменялась с профессором.
Профессор Силва замолчал, обведя широким жестом зал.
— Разумеется, средства на содержание навигационной школы в Сагреше и все путешествия давал орден Христа, — указал профессор на красные кресты, которые были везде: на моделях кораблей, картах и даже резных каменных вехах. — Крест ордена Христа стал флагом, под которым совершались все экспедиции.
— Что это за организация? — спросила Мара.
Профессор пояснил, раздувшись от важности:
— Орден Христа — это религиозно-военный орден, созданный королем Динишем в начале тысяча трехсотых годов. Некоторые утверждают, что орден Христа пришел на смену тамплиерам, когда те распались в тысяча триста двенадцатом, на том основании, что Папа Иоанн двадцать второй издал папскую буллу в тысяча триста двадцать третьем, передававшую собственность тамплиеров ордену Христа. Другие не согласны, пребывая в уверенности, что орден — абсолютно новая организация. Как бы там ни было, можно с уверенностью говорить, что начиная с принца Генриха, который впоследствии стал Великим Магистром, ресурсы ордена Христа, как людские, так и материальные, были использованы для распространения христианства в Африке, на Востоке и для открытий новых торговых маршрутов. Мы знаем, что эта тенденция сохранялась и после смерти Генриха, ибо все великие магистры были из королевского семейства, а следовательно, мыслили так же, как он.
Мара стояла и слушала знатока картографии в том самом городе, где, по слухам, скрывался легендарный похититель карт. Ей трудно было поверить, что профессор Силва ни разу не слышал о печально известном Диаше. Тем не менее она не могла спросить об этом прямо.
Вместо этого она задала другой вопрос:
— Что, если бы я захотела приобрести карту мира эпохи Великих географических открытий?
Профессор прищелкнул языком от такой кажущейся наивности.
— Мисс Койн, подобную карту мира приобрести нельзя. Существует всего несколько экземпляров таких карт, и уверяю вас, они все наперечет. Они висят на стенах музеев, в частных домах богатых коллекционеров или находятся в церковных и государственных хранилищах.
— А что, если одну из таких карт, которых «наперечет», все-таки украли? Как мне действовать, чтобы купить ее?
— Мисс Койн, я ученый, — недоуменно нахмурился профессор. — Я могу вам рассказать лишь историю карт эпохи Великих географических открытий. А не то, как приобрести украденную карту.
Чтобы никого не обидеть и не вызвать чувства неловкости, Мара поспешила улыбнуться.
— Простите, я размечталась. Просто мне стало любопытно, каким образом древние карты меняют хозяев, если это вообще происходит.
Профессор Силва в ответ тоже улыбнулся, по-отечески.
— Понимаю, мисс Койн. Нам всем хотелось бы владеть частичкой истории. На самом деле я почти ничего не знаю о «торговой» стороне картографического мира. Единственное, что мне пришлось как-то сделать, — это подтвердить подлинность двух не очень ценных карт начала шестнадцатого века для одного местного коллекционера, решившего их купить.
Они направились к выходу. Бен и Мара выразили свою благодарность, и профессор по очереди пожал им руки.
Прежде чем он успел толкнуть стеклянную дверь и выйти во двор музея, Бен поспешил задать ему последний вопрос. К удивлению Мары, он спросил то, чем ей самой следовало бы поинтересоваться.
— Профессор Силва, кто этот местный коллекционер, для которого вы проводили экспертизу карт?
— Габриэл да Коста, виконт Томар.
Мара знала это имя. Она встречала его в досье, составленном Кэтрин.
25
Первые месяцы в море проходят как во сне. Армада покидает реку Тежу и в течение месяца достигает островов Зеленого мыса. Отсюда корабли берут курс в открытое море, а не жмутся к побережью черного континента, как делали их предшественники, Диаш и Кан, и к ноябрю оказываются у южной оконечности Африки. Этот беспрецедентный маршрут, позволяющий кораблям избежать юго-восточных ветров и течений у побережья и воспользоваться благоприятными воздушными потоками, разработал Антонио.
Когда корабли приближаются к широкой бухте и впервые за три месяца видят землю, Антонио получает приказ переодеться в нарядное. Он откладывает лоцию, над которой работает, и запирает карту да Гамы в тайник. Потом мчится в офицерский отсек, расположенный под каютой капитана «Сан-Рафаэла» — Паулу да Гамы, брата капитан-майора, — на квартердек. Офицеры наталкиваются друг на друга, переодеваясь в тесном помещении, и без конца извиняются, но только не перед Антонио. Презрение, которое он чувствовал от других в школе Сагреша, преследует его и здесь, хотя теперь он меньше злится — у него просто нет времени на подобные пустяки.
Почти пятьдесят человек — офицеры, матросы, солдаты и приор — все, кроме осужденных преступников, взбираются по трапам, чтобы присоединиться к капитану на палубе «Сан-Рафаэла». Четыре корабля армады вывешивают флаги и штандарты, правда, не такие навязчивые, как знамена ордена Христа. «Сан-Рафаэл» салютует капитан-майору на борту «Сан-Габриэла», выстреливая из бомбард.
Моряки издают приветственные возгласы, один из них раздает кружки с пивом и сидром. Все расходятся по группам, разделяясь сначала по статусу, а потом по личным симпатиям. Как всегда, Антонио остается один. Ему нет места в команде: офицеры презирают его за то, что он по-свойски общается с матросами. Хотя только он умеет успокоить их во время долгого трехмесячного перехода в открытом море. А матросы презирают его за титул, потому что сам он из крестьян и должен, по их понятиям, оставаться крестьянином. Антонио убеждает себя, что ему плевать на их компанию, пусть даже не суются.
К нему подходит корабельный священник Жуан Фигераду, бывший приор лиссабонского монастыря. У
