располагались на побережье. Богачи облюбовали Дель-Мар и Сан-Диего, а в Коронадо они обычно наслаждались экзотикой, которой были лишены в своих владениях, по размеру сравнимых с территорией острова.
Ряд маленьких магазинчиков на главной улице носил обманчивое название — «Восточные товары». Здесь в небольшой лавочке можно было найти китайские древности, половина из которых попадала в страну нелегально, два-три магазинчика торговали спиртным — дорогими шампанскими винами, коньяком и виски. Там же можно было купить баночку пепси-колы. Магазины высококачественной мужской и женской одежды, перемежаясь с ювелирными лавками, располагались между банком и муниципалитетом.
«Роллс-ройсы» и» ягуары» встречались здесь так же часто, как и красивые женщины в сопровождении загорелых, подтянутых мужчин, и избалованные дети, не знавшие слова «нет». Поэтому едва ли кто-нибудь обратил бы внимание на белый «мерседес», остановившийся перед небольшим магазином. Никто не обратил бы внимания и на Чар, сидевшую за рулем и задумчиво разглядывавшую в витрине вывеску «Сдается внаем», если бы не Марджи Хадсон, барабанившая по боковому стеклу.
— Открой!
Удивившись, Чар опустила стекло и почти автоматически улыбнулась, как делала это последние два дня. Улыбалась репортеру, улыбалась заказчикам, стараясь убедить всех, что жизнь прекрасна, что сама она полна энергии, у нее фантастические финансовые и неограниченные творческие возможности. Чар действительно хотела бы чувствовать себя так, такой же счастливой, уверенной в своих силах, какой пыталась подать себя окружающим.
— Чар Броуди, я готова убить тебя прямо сейчас! — наклоняясь, возбужденно прокричала Марджи.
— Я надеюсь, ты этого не сделаешь. У меня сегодня полно дел.
Чар засмеялась, нажав на кнопку, открыла дверь и жестом пригласила Марджи в машину. Пышная блондинка плюхнулась рядом и поочередно коснулась губами щек Чар, изображая дружеское приветствие. Чар пробормотала под нос традиционные в таком случае вежливые слова.
— Конечно, у тебя даже больше дел, чем надо. Ты ничего не рассказывала. Не объявила, что переезжаешь, не позвонила, чтобы сообщить о тех необыкновенных событиях, которые с тобой произошли. Ничего! — Марджи игриво погрозила Чар пальцем. Крупный бриллиант сверкнул в утреннем свете, рассыпая по салону автомобиля крошечные разноцветные блики. — Ты знаешь, я шесть месяцев провела в Европе, скрываясь после пластической операции. Приводила в порядок лицо и убирала лишний жирок, а после этого решила отдохнуть, вот и задержалась там. Я думаю, что заслужила хороший отдых, правда? В Европе я познакомилась с восхитительной графиней, которая мгновенно привязалась ко мне. Эта женщина много лет была затворницей, но мне удалось вытащить графиню из ее скорлупы. Она сопровождала меня в путешествии, и похоже, она превратилась совсем в другого человека.
Чар поймала себя на том, что впервые за последние дни улыбнулась вполне искренне. Как это похоже на Марджи — связываться с местными плутоватыми актерами и актрисами, пользовавшимися расположением своей великодушной американской приятельницы, чтобы жить в лучших отелях и обедать в самых дорогих ресторанах. Марджи могла себе позволить истратить миллион. И не имело значения, на что. Ее богатство было настолько велико, что ему ничем не угрожала ее безоглядная расточительность.
— Я счастлива, что ты смогла ей помочь. Наверное, тебе это доставило удовольствие, — рассеянно отозвалась Чар.
Она никак не могла сосредоточиться на Марджи и была не в силах отвести взгляд от объявления в витрине. Казалось, черные буквы увеличивались в размере, становились все больше и больше, словно укоряли ее за то, что она бросила свою старую мастерскую. Пытаясь избавиться от наваждения, Чар встряхнула головой и постаралась вникнуть в смысл слов, произносимых Марджи.
— Я не могла поверить своим глазам. Я увидела тебя в итальянском издании журнала «Вог». Дорогая, как я за тебя рада! Должна сказать, ты прекрасно выглядишь на фотографиях. Я рассказала моей приятельнице, графине, что мы — добрые друзья. Я брала с собой несколько твоих вещей. Персиковый брючный костюм — ты его помнишь? — я надела, когда ужинала с одним необыкновенным человеком. Кстати, у него большая яхта. Я, правда, не представляю, откуда у него столько денег. — Марджи подняла выщипанную, еле заметную бровь и глубокомысленно задумалась, пытаясь понять то, что на самом деле не имело никакого значения. — Он выглядел весьма заурядно, но я в своем наряде была сногсшибательна. Мне все это говорили.
Марджи вздохнула и отвела в сторону свои маленькие ярко-голубые глаза. Казалось, в стекле «мерседеса» она видела свое отражение — красавицу с лицом Мадонны в персиковом костюме и ореоле всеобщего поклонения. Засмеявшись, Марджи вернулась на землю.
— Конечно, персиковый костюм может смягчить мой гнев. Но я так расстроена, что ты уехала из старой мастерской. Возвращаюсь, прихожу сюда — и вот что я вижу. Твоя мастерская сдается! О, Чар, ты всех нас бросила!
— Марджи, я никого не бросила, — засмеялась Чар, забавляясь тем, что эта женщина может вкладывать столько энергии в простую болтовню.
— Нет, ты сделала именно это. Дженифер говорит, что ты переехала на какую-то ужасную фабрику по другую сторону моста в кошмарном рабочем районе.
— Марджи, это промышленный район. Или ты думаешь, я могу найти место для склада на острове? Что-то я такого не слышала.
— Я понимаю, дорогая. Мой последний муж говорил, что нужно проделать много грязной работы, прежде чем заработаешь хоть немного чистых денег. Или что-то в этом роде. Как бы то ни было, — Марджи взмахнула рукой, и радужные искорки от ее бриллианта заиграли в салоне нового автомобиля Чар, — я действительно не понимаю, где мы будем делать примерки. Чар, дорогая, не подумай ничего плохого, но я не могу приезжать ради этого на твою фабрику. Мне кажется, это неудобно.
— Тебе и не придется туда приезжать. Ты сможешь примерить платье или костюм, любой, какой тебе понравится, в магазине Бюллока, или Нордстрома, или в некоторых крупных торговых центрах. Я больше не шью на заказ. Я начала производство готовой одежды. Но вечерние платья, выполненные в единственном экземпляре, я буду поставлять в специальные отделы больших универмагов.
— Но это немыслимо! — обиженно воскликнула Марджи. — Это мы сделали тебя, дорогая. Мы любим тебя, и ты не можешь так поступить.
— Марджи, ты заблуждаешься, — нахмурилась Чар и ближе придвинулась к женщине, отношения с которой не выходили за рамки вежливой болтовни на примерках. Сейчас же она жаловалась, что ее задело невнимание Чар. Чар никогда бы не подумала, что Марджи вспоминала о своей «портнихе» в перерывах между появлениями в мастерской. — Мое дело успешно развивается. Теперь ты сможешь купить платье от «Броуди Дизайн» во многих магазинах.
— Но это совсем не то. Если я могу это сделать, значит, и любая другая женщина, у которой есть деньги, может купить такую же вещь. Раньше ты шила специально для меня. Все эти бесподобные вещи, которые ты придумывала для нас, превратятся в стандартный товар. Тебе придется учитывать запросы массового покупателя. Это уже будет совсем не то.
— Ты говоришь таким тоном, словно я совершила преступление. Обещаю тебе, моя новая коллекция будет еще роскошнее. Теперь, когда у меня появились деньги, я смогу больше средств вкладывать в уникальные вечерние туалеты, в платья, создаваемые малыми сериями. Верь мне, тебе понравятся мои новые модели.
Марджи тяжело вздохнула: Чар не убедила ее.
— Я не знаю, Чар. Думаю мне будет недоставать твоей маленькой мастерской. Здесь все было так мило, можно было прийти сюда, поболтать о том о сем. Было так приятно, когда ты с улыбкой выходила из задней комнаты мне навстречу. Ты всегда подбирала для меня самые чудесные ткани, фантазировала и придумывала модель, драпируя материал прямо на мне. Я всегда знала: любое платье, любой костюм будут выглядеть великолепно. Я потому и люблю вещи от «Броуди Дизайн», что они созданы специально для меня.
Марджи умолкла, и в наступившей тишине Чар показалось, что сидевшая рядом женщина исчезла, великодушно предоставляя Чар время подумать. Она бросила взгляд на фасад дома, где раньше была мастерская. Теперь она поняла, почему неожиданно остановилась в этом месте. Она искала здесь
