— Нет, есть еще, — сказал он. — «Передай моей сестре, а твоей жене, что брат ее часто думает о ней». Рошнани улыбнулась:
— Я напишу ему ответное письмо. То-то он удивится, правда?
— Не сомневаюсь, — сказал Абивард. Он подумал, только ли удивится Охос, или еще и возмутится? Что ж, если возмутится, дело его. Ведь Абивард же не разрешает своим женщинам разгуливать, где им вздумается, как какой-нибудь видессиец, и вообще не позволяет им ничего действительно заслуживающего осуждения.
Ответа от Птардака пришлось дожидаться дольше. Письму к мужу Динак не только пришлось проделать более долгий путь, чем письму, к Охосу, но Птардак явно не поспешил с ответом. Прошел почти месяц, прежде чем к крепости подъехал гонец из Налгис-Крага.
За проделанный путь Абивард дал ему половину аркета. До битвы в степях он мог бы вообще этого не делать, но теперь любая поездка в одиночку была опасна.
Уж кто-кто, а Абивард прекрасно знал это. Да и большими вооруженными отрядами разъезжать было небезопасно.
Он открыл кожаный футляр для писем и развернул пергамент, на котором Птардак написал свой ответ. После традиционного любезного обращения в письме его зятя содержалась лишь одна фраза: «Я во всем верен Смердису, Царю Царей».
— А кто ж в этом сомневался? — спросил Абивард вслух, словно Птардак был рядом и мог слышать его.
— Повелитель? — произнес озадаченный гонец.
— Это я так, о своем. — Абивард почесал в затылке. С чего это вдруг зятек решил, что он его подозревает?
Глава 5
— Вот это другое дело, — сказал Абивард усталому всаднику, буквально вывалившемуся из седла во дворе крепости Век-Руд. — Почти месяц ни одного письма из Налгис-Крага, а теперь два за одну неделю.
— Счастлив порадовать тебя, повелитель, — сказал гонец. Вместо кафтана он был одет в кожаные штаны и куртку из овчины; зима еще не настала, но в воздухе чувствовалось ее приближение. Гонец продолжил:
— Это от госпожи твоей сестры. Так, во всяком случае, сказала мне служанка, передавшая письмо. Сам я не читал его, поскольку оно попало в мой футляр уже запечатанным.
— Да ну? — сказал Абивард. Раньше Динак себя такими предосторожностями не озабочивала. Он дал гонцу серебряный аркет. — В таком случае ты заслуживаешь особой благодарности, раз доставил его сюда в целости и сохранности. Если бы с ним что случилось, ты не мог бы на словах передать мне, о чем оно.
— Ты добр ко мне, повелитель, но если бы что-то случилось с этим письмом, то со мной скорее всего случилось бы кое-что похуже. Ты понимаешь, о чем я. — Посланец из Налгис-Крага отсалютовал Абиварду и выехал из крепости, направившись в обратный путь.
Динак воспользовалась печатью Птардака — всадник с копьем, поражающий кабана. Абивард сломал ее ногтем — ему не терпелось узнать, что же такое стремилась скрыть от посторонних глаз его сестра. Как обычно, он прочел ее слова вслух: «Дихгану Абиварду любящая сестра Динак шлет низкий поклон». Но следующая фраза заставила его резко остановиться: «Ты поступил бы мудро, прочитав нижеследующее подальше от любого, кто мог бы тебя услышать».
— Это еще к чему? — проворчал он. Но Динак всегда поражала его своим здравомыслием, поэтому он свернул пергамент и унес его в свою спальню. «Здесь меня никто не услышит», — подумал он. Потом он посмотрел через решетчатое окошко в двери, ведущей на женскую половину. Там никого не было видно.
Удовлетворившись этим, он развернул письмо и вновь приступил к чтению.
Динак писала: «Птардак, муж мой, недавно отгородил стеной комнату, соседнюю с моей и примыкающую ко входу на женскую половину, и сделал для нее отдельный вход. Я спросила его, зачем все это, но он ответил очень уклончиво. И это, должна признаться, сильно меня раздосадовало».
Абивард не сердился на сестру за такие чувства. Самое вероятное объяснение такому поведению Птардака он видел в том, что тот поселил в этой особенной комнате другую женщину, хотя Абивард никак не мог взять в толк, почему бы тогда просто не ввести ее на женскую половину.
Он читал дальше: «Гнев мой утих, но любопытство распалилось, когда, после того как через стену я услышала, что в комнате появился обитатель, я поняла, что обитатель этот — мужчина. А Птардак, уверяю тебя, отнюдь не склонен искать увеселений в подобном направлении».
— Тогда какого черта он селит мужчину на женской половине, даже отгородив его стеной от своих жен? — спросил Абивард, будто письмо вот-вот оживет и все ему расскажет, избавив от труда читать дальше.
Этого, конечно, не произошло, и он вновь опустил взгляд на письмо. «Закрыв дверь, я тихо окликнула его из окна, — писала далее Динак, — не будучи уверенной, что каменщики заложили в соседней комнате окно. Выяснилось, что не заложили. Оказавшийся там мужчина с большой охотой назвал себя. Сейчас я сообщу тебе его имя, и ты поймешь, почему я так осторожна с этим письмом: это Шарбараз, сын Пероза и, как он утверждает, законный Царь Царей Макурана».
Почти минуту Абивард смотрел на эти слова, остолбенев от изумления, прежде чем смог читать дальше. Если Шарбараз добровольно отрекся от трона, как утверждает Царь Царей Смердис, зачем же замуровывать его в потайной темнице, словно преступника, ожидающего палача с его топором? На это он нашел только один ответ, поразивший его своей простотой:
«Смердис лжет».
Следующая фраза Динак удивительным образом развила эту мысль: «Должно быть, в первое же блюдо, съеденное Шарбаразом после того, как до Машиза дошло известие о гибели его отца, было подмешано сонное зелье, потому что, проснувшись, он обнаружил себя в маленьком темном помещении где-то во дворце. К горлу его был приставлен нож, а перед ним лежало написанное от его имени отречение от престола. Не желая умереть на месте, он подписал его».
Кто-то громко свистнул. Абивард не сразу понял, что это он сам. Надо же, а он-то все гадал, с чего это молодой человек, от которого его отец ожидал столь многого, покорно уступил престол старику, не блещущему особыми заслугами.
Теперь он знал, что Шарбараз не уступил покорно.
Письмо продолжалось: «Смердис прислал сюда Шарбараза для надежности: крепость Налгис-Краг несомненно самая мощная во всем Макуране. Узурпатор хорошо платит Птардаку за охрану его соперника, чтобы тот не мог и помыслить о бегстве или спасении извне. Наверное, тебя не удивит, если я скажу, что прочла твое последнее письмо к моему мужу. С печалью я узнала о том, как хаморы опустошают мою родину, несмотря на огромную дань, которую Смердис заплатил им в обмен на обещание не лезть на южный берег Дегирда. Это говорит мне, что тот, чей зад ныне оскверняет престол, не имеет представления о том, что нужно царству».
— Мне это говорит то же самое, — сказал Абивард, словно Динак могла его услышать.
Он почти дочитал письмо. В конце сестра писала:
«Думаю, что никакой армии не вызволить отсюда Шарбараза. Но может быть, удастся помочь ему бежать из крепости. Я приложу все силы, чтобы узнать, как это можно сделать. Поскольку участок перед комнатой Шарбараза формально относится к женской половине и поскольку мне доверено вести здесь все дела, возможно, мне самой удастся разузнать, как организована его охрана».
— Будь осторожна, — вновь прошептал Абивард, будто Динак была рядом.
«Я приму все меры предосторожности, какие только сумею придумать, — писала Динак. („Да она и впрямь отвечает мне“, — подумал Абивард.) — Ответ на это письмо составь как можно уклончивей. У Птардака нет привычки читать то, что ты мне пишешь, но любая неосторожность гибельна — для меня, для
