секунды не медля, даже чтоб в затылке почесать.
— В горле у меня пересохло, — сказал Абивард. — Даже зимой дорога от моего надела до твоего по большей части сухая и пыльная.
Птардак вертел в руках набалдашник палки. Гостеприимство прежде всего так диктовал обычай, нерушимый, как железо. И поэтому, несмотря на все его нетерпение, ему пришлось проводить Абиварда и Таншара на кухню и старательно занимать их светской беседой, пока они пили вино и ели лепешки с изюмом, и с луком, и с брынзой, и с бараниной, обвалянной в толченом кардамоне. Что ни говори, а угощение он выставил отменное.
Наконец Абивард сказал:
— Не будешь ли ты столь любезен и не прикажешь ли подать еще кувшинчик этого восхитительного красного вина в твою опочивальню, о владетельный дихган, дабы мы могли омочить наши губы за беседой о том, какие заботы привели нас сюда?
— Разумеется, о владетельный дихган, — отозвался Птардак с плохо скрываемым нетерпением. — Если ты и твой вассал соблаговолите последовать за мной… — Поднимаясь, он оперся о стол рукой, но прошел несколько шагов, прежде чем как бы невзначай коснулся пола кончиком палки. Как и писала Динак, он поправлялся.
— Ты ходишь совсем неплохо, — сказал Абивард. — А можешь ли уже ездить верхом?
— О да, и ты не представляешь себе, до чего я рад этому. — Птардак и понятия не имел, до чего был рад этому Абивард. Птардак продолжил:
— В последнее время я много охотился, наверстывая упущенное за те дни, пока был увечен.
— Сие никому не дано. — Таншар говорил торжественно, словно служитель Господа.
Птардак посмотрел на него с большим уважением, чем прежде:
— Боюсь, что ты прав, но я все же стараюсь. — Абиварду же он сказал, словно делая уступку:
— Он не лишен мудрости.
— Не лишен, — согласился Абивард, надеясь, что в голосе его не проступило удивление. Нет, конечно же, он не считал Таншара глупцом; если бы это было так, он не взял бы его с собой. Но он не ожидал, что деревенский прорицатель сможет столь убедительно играть роль куда более важной персоны. Это заставило его подумать, не пора ли возвысить Таншара.
Не успел он додумать свою мысль до конца, как Птардак сказал:
— Давайте же перенесем наш разговор туда, где мы сможем беседовать более свободно. Ты же сам предлагал. — Он нетерпеливо постучал палкой по полу.
— Я к твоим услугам. — Абивард поднялся и последовал за ним в сопровождении Таншара.
Абивард был в коридоре у опочивальни Птардака в день свадьбы Динак, Но тогда, конечно, он дальше двери не прошел. Сейчас Птардак отпер ее и широко распахнул перед гостями, предлагая им пройти впереди него. Как только Абивард и Таншар вошли, он заложил дверь на засов.
— Ну и…
Но Абивард был еще не готов начинать разговор. Он с любопытством огляделся; это была первая опочивальня дихгана, которую он видел за пределами Век-Руда. Во многом она очень напоминала его собственную — кровать, комод, украшенный чрезвычайно красивыми чашами и кубками, столик. Но, как и писала Динак, теперь в задней стене было две двери, расположенные рядышком, и одна из них была явно поставлена совсем недавно.
Он показал на них и похотливо ухмыльнулся:
— Это еще что такое? Неужели ты держишь своих красивых жен за одной дверью, а некрасивых за другой? Как же они у тебя не перегрызлись?
Птардак покраснел, как дева, подведенная к брачному ложу:
— Нет. Одна из дверей ведет в обиталище… э-э-э… особого гостя.
— А засов-то с этой стороны, — заметил Таншар.
— И какое тебе до этого дело? — спросил Птардак.
— Да никакого, о повелитель, — весело сказал прорицатель. — Это твой надел, и ты распоряжаешься в нем, как считаешь нужным. Просто мой рот сказал то, что увидел мой здоровый глаз.
Птардак тоже открыл рот, возможно, желая предупредить Таншара, чтобы получше выбирал слова, но закрыл его, так ничего не сказав, и ограничился резким кивком. В наступившей тишине Абивард сказал:
— О зять мой, могу ли я попросить еще вина? Так трудно сказать то, что предстоит сказать, что, боюсь, без вина мне нелегко будет заставить мой язык вымолвить эти слова.
— Как тебе будет угодно, — сказал Птардак, но вид его говорил о том, что дело складывается не так, как угодно ему. Он, хромая, подошел к наружной двери и заорал, подзывая слугу. Тот мгновенно примчался с такой бадьей вина, которой хватило бы, чтобы допьяна напоить полдюжины человек, налил немного в чаши тонкого фарфора, потом поклонился и исчез. Птардак залпом выпил и сложил руки на груди.
— Ну, довольно тайн, — прорычал он. — Выкладывайте все, на что намекали с самого приезда.
Абивард скользнул взглядом по обеим дверям в задней стене и понизил голос, не желая, чтобы кто-то за любой из этих дверей его услышал.
— До меня дошли сведения об опасном заговоре против Смердиса, Царя Царей, да умножатся его дни и прирастет его царство. В него вовлечены столь многие, что я опасаюсь, как бы Царь Царей не оказался в отчаянном положении, если те из нас, кто остался верен ему, не приложат все силы, чтобы поддержать его.
— Этого-то я и опасался, — мрачно проговорил Птардак. — Когда ты прислал мне то письмо, жалуясь на подать, которую взяли с тебя его люди, я начал бояться, что ты — один из заговорщиков и пытаешься втянуть и меня. Поэтому я так и ответил на твое письмо. Но Динак убедила меня, что ты не способен на вероломство.
— Это хорошо, — от души сказал Абивард: еще да того, как Динак узнала, что у Птардака на уме, она уже позаботилась о благе Век-Руда. Он продолжил:
— Мы получили много жалоб от тех, кому трудно было выплатить царским казначеям то, чего потребовал от них Смердис, Царь Царей.
— Бьюсь об заклад, что один из жалобщиков — твой новый зять, не я, другой, — сказал Птардак. По-своему он был проницателен. — Ведь он совсем молодой парнишка и не знает, каковы обязанности дихгана перед монархом.
— Многие из имен удивят тебя, — отозвался Абивард. — С приходом весны поднимется большая часть северо-запада. Поскольку ты так четко заявил мне о своей верности Смердису, Царю Царей, я знал, что ты поможешь мне придумать, как лучше всего противостоять мятежникам, если они перейдут к действиям.
— Ты правильно поступил, приехав ко мне, — сказал Птардак. — У меня есть кое-какие связи при дворе Царя Царей, и я… — Он осекся. Как ни хотелось ему похвастаться, у него хватило ума понять, что это было бы неблагоразумно. Почти без паузы он продолжил; — Но это неважно. Я счастлив, что ты приехал, и мы…
Он вновь прервался, на сей раз из-за того, что в дверь, ведущую на женскую половину, постучали. Он проковылял к двери, поглядел через ажурную решетку, кто там, с той стороны, и отпер дверь. Вошла Динак с серебряным подносом.
— Умоляю простить меня, о муж мой, — начала она. — Я не знала… — Она просияла. — Абивард! И Таншар с тобой!
Птардак хмыкнул:
— Хочешь сказать, что не знала, будто они здесь? С трудом верится. Ладно, пусть так. Я все равно скоро послал бы за тобой, потому что у твоего брата и его лекаря есть для тебя известия от твоей матери, которые, по их словам, ты должна выслушать.
— От матери? Что же это такое может быть? — спросила Динак. Ее вид поверг Абиварда в ужас. Казалось, за те несколько месяцев, что она провела в крепости Налгис-Краг, она состарилась на пять, а то и на десять лет. По обе стороны рта пролегли резкие морщины, под глазами черные круги. Абиварду хотелось схватить Птардака и трясти его до тех пор, пока не сознается, что он с ней сделал, чтобы довести до такого
