Начал подувать прохладный ветерок, на небе появились тучи. Одна из них закрыла половину луны, и теперь ее свет еле брезжил. Игорь осторожно вошел в речку. Вода была теплая. Он, зажмурив глаза, лег на живот, уперся руками в песок и замолотил ногами. По сонному плесу кругами пошли волны. Но Игорь понял, что таким образом плавать ему не научиться, сколько бы он ни буторил воду. Он стал на колени и взглянул на небо. Луна почти совсем скрывалась за тучами, ветерок все настойчивее взъерошивал речную гладь. Вдруг он услышал, как неподалеку что-то бултыхнулось и закряхтело. В первую секунду Игорь хотел выскочить на берег, но потом подумал, что ему опять мерещится и, преодолев страх, продолжал самообучение. Теперь он забрел чуть поглубже, так, чтобы руки не доставали дна, и снова отчаянно заработал руками и ногами. И, странное дело, Игорь почувствовал, что держится на воде, хотя для этого тратит почти все силы. Но он понял главное: научиться плавать можно.
— Полундра! — весело сказал Игорь самому себе и ударил кулаком в узкую грудь. И от радости рассмеялся. Он решил пройти немного вверх и попробовать плыть около берега. «Если устану — можно отдохнуть: там нет глубины. Зато буду знать, сколько продержусь на воде», — размышлял он.
Он вылез на берег и задрожал от холода.
Одеться и быстрее бежать в школу?.. Но желание научиться плавать было настолько сильно, что Игорь сумел преодолеть и эту неприятную дрожь, покрывающую тело гусиной кожей, и боязнь, в которой он не хотел признаться даже себе.
Игорь помахал руками, чтобы немножко согреться, и затрусил вверх по речке. Он пробежал каких- нибудь, тридцать метров и, заметив маячивший в полумраке одинокий куст тальника, решил около него войти в воду. Но вдруг за что-то запнулся и упал. Рывком согнулся тальник, потом медленно стал выпрямляться. Что-то тренькнуло, как отпущенная тетива лука, в реке испуганно ухнуло и заколотило по воде. Игорь еще плотнее прижался к песку, закрыл глаза. Теперь он уже думал, что напрасно решил начать самообучение ночью, но горше всего ему было признаться, что у него, кажется, не в порядке нервы. Потому что нормальному человеку не стали бы лезть в голову разные мысли о водяных и леших. Ведь всем давным-давно известно, что никаких водяных не бывает, о них в наше время говорят только темные люди, а боятся всякой чертовщины слабовольные. А он, Игорь Афонин, давно мечтает о морских путешествиях, прочитал о них столько книг, и вот теперь выясняется, что он никудышный человек и ему лучше всего идти после школы по дороге Петьки Добавочки — в систему общественного питания. Там не требуется большого мужества. Не надо бороться со штормами, знай вари супы да стряпай пирожки… Неужели он не увидит моря и не станет капитаном?
Игорь прислушался. На реке — тишина, будто минуту назад никто и не колотил по воде и не ухал. Половинка луны, не заслоненная тучей, перебрасывала через речку слабо мерцавшую золотом дорожку. Где-то на лугах скрипел коростель, позвякивали колокольцами лошади. Все было как прежде. И эта обычная обстановка подействовала на Игоря успокаивающе. Он подумал, что, может быть, ему вовсе и не мерещились эти страшные всплески. Вполне возможно, что кто-нибудь из деревенских поставил перемет и на него попалась щука.
Игорь протянул руку к кусту и, не веря удаче, нащупал шнур. Ему захотелось убедиться в своей догадке. Он дернул шнур. В воде взвыло. Совсем не щучий голос произнес:
— Башку разобью…
Кажется, из сотен голосов Игорь смог бы отличить голос толстого барабанщика, который совсем недавно оставил у него под глазом здоровенный синяк.
Но сейчас у Игоря не было злости на музыканта. Он сам не смог объяснить почему, но обрадовался встрече.
— Ванечка, это ты? — спросил он.
— Ну, я, — недовольно ответил барабанщик. — А ты кто?
Игорь замялся. Он не знал, как назвать себя. Путаясь, стал объяснять:
— Это который в тельняшке. Еще тебя переправлял… Ну, искупались…
Шнур сильно дернулся и заметно ослаб. В речке забулькало.
— Речной пират! Воспользовался моментом, когда я за ноги привязан? Ну, топи. Не пройдет это тебе даром…
Игорь почувствовал в голосе Ванечки испуг. Миролюбиво сказал:
— Я не дурак, чтобы топить. Мы же соревнуемся. Вообще надо дружить…
Барабанщик молчал. Это молчание затягивалось. Игорь испугался: не утонул ли барабанщик. Но спросил бодрым голосом:
— Ты что там делаешь?
— Раков ловлю, — бормотнул Ванечка.
— Но ведь раков в Сибири не бывает, — удивился Игорь. — Вот на Волге есть…
— Отвяжись! — с угрозой сказал барабанщик.
Но эту угрозу Игорь пропустил мимо ушей. Он думал о том, что все его беды пошли из-за того, что он стал выдавать себя за бывалого морехода. Вранье до хорошего никогда не доведет. Мальчишки поняли это и договорились жить по правде. Игорь тоже хотел исправить свою ошибку. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
— А я пришел учиться плавать… — выдохнул Игорь.
Барабанщик бросил из темноты:
— Так я тебе и поверю…
— Правда. Я ведь как топор. Сразу ко дну…
Ванечка кашлянул.
— Это ты сейчас внизу плюхался?
— Я. По-собачьи метра четыре, наверное, проплыл.
— Если ты — тогда другое дело, — понимающе сказал Ванечка, — я, пожалуй, по-лягушечьи метров шесть могу… — Он вышел на берег. — А может, метров десять… только веревка коротка. А без нее страшновато, — признался Ванечка, усаживаясь на холодный песок рядом с Капитаном. Игорь с опаской отодвинулся немного и сказал:
— Пожалуй, в воду сяду. Там теплее.
— И я, — поддержал Игоря Ванечка.
Они забрели в речку и сели так, что вода чуть не заливалась в рот.
— Нагрело за день, — нарушил молчание Ванечка.
— Как кипяток, — согласился Игорь.
— Когда он остынет, — уточнил Ванечка.
— Конечно. Но в проруби вода намного холоднее.
Ванечка не хотел оставаться в долгу.
— Моржи в проруби купаются — и ничего.
— Моржам все нипочем, — поддакнул Игорь. — У них шкура толстая. Помню, в Северном Ледовитом океане… целое стадо…
— Не… У нас во Дворце пионеров руководитель есть. Тоже на барабане шпарит. У него шкура обыкновенная. А зимой залезает в прорубь и гогочет.
— У гусей пух. Или взять пингвинов…
— Если научусь хорошо плавать — обязательно стану моржом, — мечтательно вздохнул Ванечка.
Мальчишки плохо слушали друг друга. Игоря больше всего интересовала веревка, о которой упомянул Ванечка. У него так и вертелся вопрос: для чего веревка?
— А эта веревка… — наконец решился он спросить. — Или тебя привязали? Если не можешь развязать, то я попробую ее перегрызть. У меня зубы острые.
Ванечка замотал головой, отчего гребешками побежали волны, и одна из них вплеснула в полуоткрытый рот Игоря порядочную порцию воды.
— Зачем перегрызать? — сказал барабанщик. — Это же бельевой шнур. Я его попросил у фельдшера
