— Нам лучше уехать отсюда. Мы ничем не можем помочь.
До полудня они проехали еще две «разоренные» деревни. В каждой жители были мертвы. Казалось, смерть поразила людей внезапно, за привычными делами.
Иллинеец скрипел зубами от злости, глядя на женщину, упавшую возле колодца, на девушку, перетиравшую зерно — ее руки все еще сжимали рукоятку на верхнем жернове, а тело сползло на землю… Эта несла шкуры, та только что подоила корову…
На дороге к Мен-Ноферу лежали мужчины, направлявшиеся в каменоломни. Стояли повозки, запряженные тревожно мычащими волами, а рядом тоже застыли неподвижные тела. У самых стен города валялись опрокинутые носилки, с которых свешивалась тонкая смуглая рука, украшенная тяжелым золотым браслетом. Рабы, несшие их, упали мертвыми рядом с хозяйкой.
В небе кружили стервятники. Не боясь всадников, они опускались на повозки, рвали мертвое мясо, лениво отпрыгивали, когда спутники проезжали слишком близко, и за их спинами снова опускались на добычу.
Ненависть тугим комком сворачивалась в животе Гая и обжигала внутренности.
— Зачем Золтону понадобилось столько силы? — спросил он сквозь зубы.
Арэлл, не оборачиваясь, тряхнула головой, ударила лошадь пятками в бока, и та поскакала вперед, все быстрей и быстрей.
На каменные улицы Мен-Нофера элланка влетела первой. И тут же осадила гнедую.
Всё было безжизненным. Люди бродили по площадям, натыкаясь на трупы, ничего не видя, превращенные в безмозглых, безвольных кукол волей темного господина.
— Здесь то же самое, — сказал догнавший ее Гай. — Целый город…
Друзья медленно ехали по безмолвным узким улицам, слыша лишь стук подков да шелест ног полумертвых жителей. И только в самом центре города, у порога гигантской черной пирамиды, увидели единственного не мертвого человека.
На нижней ступени сидел старик в светлой тоге. Мимо, как безмолвные тени Гадэса, брели безликие силуэты живых еще недавно людей, а он задумчиво ел финики (у ног собралась уже целая горка косточек) и смотрел на элланку. Серо-голубые глаза незнакомца были прозрачными, похожими на две льдинки на морщинистом, смуглом лице. Арэлл вздрогнула, встретившись с ним взглядом, и подъехала ближе.
— Кто ты?
Старик вгляделся в нее внимательнее и промолвил негромко:
— Я? Зодчий. Долго же вы ехали, Арэлл… Некрос убит. Они все убиты. Остался один.
— Кто?
— Турвон. Хозяин Срединных земель. Так он себя назвал.
В синих глазах девушки вспыхнула ненависть, и Зодчий печально улыбнулся, увидев эти яростные огоньки.
— Я убью его! Я обещала Трисмесу и себе самой, что убью его! Раньше у меня не было на это сил, но теперь я готова.
— Тогда идем. — Старик поднялся. — Я покажу вам Никополис. Нам всем будет нужна ваша помощь.
— Подожди. — Арэлл жестом остановила его. — С нами был еще один человек. Это он указал, где тебя искать, но сам попал в плен к Золтону.
— Если он угодил в лапы Хозяина, то, вероятно, еще жив, — Зодчий посмотрел на вершину пирамиды. — Великий кайман предпочитал обрекать людей на долгую, мучительную смерть и часто сбрасывал неугодных в катакомбы под своим дворцом.
Элланка взволнованно заглянула в ясные молодые глаза на старом лице:
— Значит теперь, когда демон мертв, у нас есть шанс вытащить Атэра оттуда. Если нам укажут дорогу…
— Нет, Арэлл, — твердо сказал Зодчий. — Ты не сможешь найти его в подземельях. Я сделаю это сам. Идемте.
Старик провел их через площадь. Затем вверх, по широким пологим ступеням. Потом по каменным плитам…
Впереди поднимались широкие врата, вырубленные в скале. Вход в них охраняли два гигантских колосса в царских одеждах. Статуи — мужчина и женщина — пристально смотрели на приближающихся странников и едва заметно улыбались. Два ряда высоких пальм по сторонам дороги казались карликами рядом с изваяниями. От плит поднимался жар, и над землей плыл горячий воздух. В полной тишине слышался лишь стук подков и взволнованное дыхание рэймлян, впервые увидевших величественный памятник Нита.
— Это Северные ворота, — сказал Зодчий. — Здесь начинается караванный путь, ведущий в Эбиссинию. В Мен-Нофер со стороны гор можно попасть лишь через них.
Мощные створки, окованные железом, были распахнуты. Их гигантские петли и скобы затворов вызывали воспоминания о древних титанах. Только те могли выковать нечто подобное. Выход светлел далеко впереди. Казалось, до него не менее пяти сотен статий.
Зодчий подошел к арке первым. Арэлл заметила, что он снял с шеи амулет, очень напоминающий те, что носили остальные демоноборцы, покрутил одну из его сторон вокруг своей оси и шепнул несколько слов. Потом обернулся:
— Это самый короткий путь. Идите прямо, не останавливаясь.
Внутри, после яркого солнца, было очень сумрачно, а потом вдруг снова вспыхнул дневной свет. Спутники оказались на холме.
Дорога, сложенная из бледно-зеленых плит, обводила круг размером чуть меньше Мен-Нофера, замыкаясь в кольцо. Внутри него белели дома, серебрились нити каналов и зеленели клочки полей. Туда-сюда непрерывно сновали люди.
Толпа была пестрой: нитяне, элланы, рэймляне, эбиссинцы… Многие — в военной одежде и при оружии. Рядом с реальными пирамидами виднелись их туманные двойники и несколько пальм, похожих на расплывающийся мираж. Присмотревшись, друзья заметили в толпе странные тени — полупрозрачные человеческие силуэты, сквозь которые можно было видеть песок и зеленые плиты.
— Что это? — спросил Критобул у Зодчего, с ошалелым видом оглядываясь по сторонам.
— Настоящий срединный мир просвечивает сквозь созданную мной реальность.
— А где храм? — пискнула Гермия.
— Остался в демоническом Мен-Нофере, — ответил архитектор, с улыбкой глядя на изумленных друзей.
— В демоническом? — переспросил Рамир, которого, похоже, больше удивило не волшебное перемещение, а слова Зодчего. — То есть, ты хочешь сказать, что темных здесь нет?
— Они не могут сюда проникнуть. Эта земля закрыта для них, они ее не чувствуют. Здесь мы можем жить в безопасности.
— Невероятно! — Рамир, еще раз окинул взглядом огромный полис. — Я никогда не смогу понять, как ты это сделал. Спрятал от демонов целый город. Ты, действительно, великий архитектор.
— Сколько же лет тебе на это понадобилось? — Гай шагнул в сторону, наблюдая, как мимо него проходит прозрачная нитская женщина.
— Шестнадцать десятилетий с помощью Духа срединного мира…
ГЛАВА 15
Зодчий
По меркам срединного мира, Зодчий был очень стар. Во всех остальных — считалось бы, что не прожил и сотой части отпущенного времени.
Он держал в своей памяти восемнадцать десятков лет. День за днем. И помнил очень многое…
Боль первого вдоха, резкий белый свет, красный шар заходящего солнца, зацепившийся за переплет крошечного окна. Лицо матери… Лицо матери он не помнил. Ее, как будто, и не было. Ни она, ни отец, не смогли принять и понять своего сына. Странного ребенка с недетским, пронизывающим взглядом. Он остался для них чужим. Как и они для него. Просто хорошие люди, приютившие на короткие шестнадцать лет одинокого скитальца…
Но еще задолго до шестнадцатилетия Форкий осознал, что он слеп и глух, и намертво привязан к земле, на которой родился. От былой силы ничего не осталось. Он стал беспомощен, так же, как и остальные смертные, толкущиеся на жалком клочке мира. Не знающие законов, не понимающие их и даже не пытающиеся понять — они не могли услышать…
В тот день юный эллан сидел, прислонившись спиной к теплому стволу оливы, и смотрел на алую закатную полосу в небе. Земля молчала. Всего лишь четверть часа полной тишины, когда кузнечики уже перестали стрекотать, а цикады еще не начали. Дневные птицы уснули, а ночные еще не вылетели на охоту.
Не день, не ночь. Не утро, не вечер… Короткое мгновение перехода от одного состояния к другому, когда границы мира раздвигаются.
Воздух стал прозрачным. Повеяло прохладой. Тишина достигла апогея… И тут подросток заметил человека, выходящего из легкой сумеречной дымки. Высокая фигура была закутана в длинный серый плащ. Капюшон низко опущен, руки спрятаны в рукавах. Бесшумно ступая по траве, незнакомец приблизился. Юный эллан поднял голову и разглядел, что на лице его, скрытом в тени, вместо глаз поблескивают две искры.
Человек остановился, некоторое время молча рассматривал полудетскую фигурку у своих ног. Потом произнес тихо:
— Беспомощный… маленький, слабый… Что ты сможешь сделать?
Казалось, низкий голос идет откуда-то издалека, но временами в нем звучали неожиданно гулкие звуки, наполненные вибрирующей силой.
— Кто ты? — без страха спросил эллан в ответ.
— Уже несколько тысячелетий я зову. Голос мой ослабел, силы уходят. Надежды почти не осталось. И вот, наконец, я получил ответ на свой зов — насмешку, ребенка. Человека, который зависит от моей прихоти. Тебя может сжечь солнце, разорвать зверь, задушить мороз. Что ты можешь, Форкий?
Подросток смотрел на торжественную фигуру, заслоняющую холодеющее небо, и чувствовал волны густых запахов, исходящих от плаща. Горячая земля… трава после дождя… морской ветер… сырые листья… дым… земляника…
— Меня услышала лишь она. Женщина. Архэл. Только потому, что была ближе всех к моему создателю. — Голос незнакомца то падал до едва слышного шелеста, то начинал рокотать, словно прибой. — Но она ничего не помнит. Помнишь — ты. Поэтому я пришел к тебе, хоть ты и хотел уничтожить меня.
Острая боль пронзила голову мальчика. Так было всегда, когда воспоминания прошлого рвались в слабую человеческую память.
— Я не хотел никого уничтожать, — выговорил он, наконец. — Я никогда никого не хотел уничтожить.
— Ты считал меня опасным уродливым калекой, недостойным существовать. Но я живу. Я хочу жить!
Он наклонился над мальчиком, морщившимся от боли, и тот увидел совсем близко холодные яркие звезды в черноте под капюшоном.
— Кто ты? — повторил Форкий. Хотя уже и так понял.
— Несовершенное творенье, — ответил тот с человеческой горечью в нечеловеческом голосе. — Срединный мир.
Он вскинул руку, открывая лицо, и подросток отшатнулся. В нем были слиты сотни ликов — детских, мужских, женских. Они перемешивались, вытекали один из другого, сменялись
