Любовные позиции эпохи Возрождения

Олег Неверов «Любовные позиции эпохи Возрождения»

Предисловие

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

«Есть у книг свои судьбы» — гласит старая английская пословица. Она полностью подтверждается в случае с книгой, о которой пойдет речь. Со времени её появления прошло чуть менее 500 лет, но до сих пор многие обстоятельства создания книги окутаны тайной. Все началось с серии рисунков, созданных не без влияния Рафаэля одним из лучших его учеников — Джулио Романо. Уже после смерти учителя он стал ссориться со своим покровителем и заказчиком — папой Климентом VII. Тщетно ожидая платы в счет заказанных ему фресок в «Зале Константина» в Ватиканском дворце, художник на стенах стал набрасывать первые эротические композиции, впоследствии образовавшие сюиту «Любовные позиции» («I modi»). Когда их число приблизилось к двадцати, мастер отдал их для гравировки другому ученику Рафаэля — Маркантонио Раймонди. Известный гуманист Пьетро Аретино написал к каждой из «Любовных позиций» по сонету, а третий из учеников Рафаэля — Бавьера — поторопился издать их в виде книги. Это случилось до октября 1524 года, так как к этой дате относится отъезд из Рима в Мантую автора рисунков — Джулио Романо.

Наш единственный источник сведений об этой истории, закончившейся трагически для гравера Маркантонио Раймонди — Джорджо Вазари (1511–1574). В своих «Жизнеописаниях наиболее известных живописцев, ваятелей и зодчих» он отводит ей две страницы: «…эта работа вызвала осуждение папы Климента. И если бы после её опубликования Джулио не уехал в Мантую, он был бы сурово наказан… Поскольку рисунки были обнаружены в самом неожиданном месте, они не только были запрещены, но Маркантонио был арестован и помещен в тюрьму. Он бы сильно пострадал за это, если бы его не спасли кардинал Медичи и Баччо Бандинелли, который был в Риме на службе у папы».[1]

Маркантонио Раймонди

Сохранившийся оригинал позы № 1 из Британского музея.

Аретино, живший в Венеции, утверждал, что это он спас гравера. Издание, рисунки, гравюры и медные доски были уничтожены, а повторять печатание было запрещено под угрозой смертной казни. Похоже, что Аретино в 1527 году все же осуществил новое издание, так как осенью этого года он послал его экземпляр своему другу — врачу Чезаре Фрегозо.[2] Считается, что это было то издание, один экземпляр которого до недавнего времени принадлежал Вальтеру Тосканини (США) — сыну знаменитого музыканта. Он был приобретен в Италии в 1928 году, спустя четыреста лет после выхода в свет. Гравюры Маркантонио в нем упрощенно переданы в ксилографии.

Ксилографическое издание Тосканини [3]

В 1858 году граф Максимильян де Вальдек, якобы нашедший экземпляр оригинального издания в библиотеке францисканского монастыря в Мехико, приготовил рисунки с гравюр Маркантонио. До его открытия были известны лишь одна таблица и изуродованные части гравюр, хранящиеся в Вене (Альбертина) и в Лондоне (Британский музей).

«Поза № 16» работы Вальдека и «Поза № 9» работы Карраччи. [4]

Как утверждает современник этих событий, французский писатель Брантом, в Париже книгоиздатель-венецианец мессир Бернардо за год продал более полусотни томиков с «Любовными позициями» Аретино.[5] По-видимому, это и было венецианское издание 1527 года. Торговля им шла бойко, но за ней поспевало и уничтожение «бесстыдных сонетов» или «фигур Аретино», как их стали называть.

Первоначально сонетов и рисунков было 16 (и сам Аретино утверждал, что он сочинил их числом 16), но в дальнейшем, когда стали распространяться по всей Европе подпольные сборники с фальшивыми указаниями города и типографии, число их менялось. Количество стихов, сопровождаемых рисунками, приписанными Джулио Романо, варьировалось по количеству между 21, 22, 26, 31! Кстати, в эту эпоху в Италии словосочетанием «тридцать один» называлась одна из сексуальных забав, своего рода «группен-секс», где принимали участие одна женщина и несколько мужчин. Цифра могла означать не только число участников, но и количество «любовных приемов» в этом своеобразном турнире. [6]

«Любовные позиции» получили полные юмора краткие простонародные названия. В сатире на венецианских куртизанок «Странствующая блудница» (строфа 32) некоторые из них перечислены:

«Кто имеет её в позе „копья“, „нога на шее“,

„Лягушкой“, „цаплей“, „дверь позади“,

„Церковь на колокольне“, и „эстафета“,

С членом впереди и с членом сзади,

Во всех позах, в каких ей любо отдаваться»…[7]

В приписанном Аретино диалоге «Магдалина и Джулия» позиции описываются подробно:

«Джулия: Ну-ка, посмотрим, все ли они хранятся в моей памяти… Первая из них, когда мужчина и женщина стоят, обратив лицо к лицу, зовется „Вагина“… Вторая — в том же виде, лишь женщина поднимает одну ногу, зовется „Цапля“. Третья затем — лицом к лицу, женщина поднимает обе ноги, зовется „Дверца Антея“… Четвертая, когда женщина обвивает поясницу мужчину и находится в таком положении, что он входит в нее.

Магдалина: …это то, что называют „По-немецки“. Другая затем, которую можно считать пятой, это когда женщина касается руками земли, зовется „Пасти овец“.

Джулия: Шестая — когда мужчина сидит, а женщина размещается верхом на его бедрах, поставив ноги на землю, зовется „Сальная свеча“. Седьмая — когда женщина в той же позиции держит колени вверх и ступнями сжимает ягодицы мужчины, зовется „У дерева“. Восьмая — когда женщина сидит на животе у мужчины, опираясь на его правую руку, обе ее ноги на его левом бедре, поддержаны его левой рукой, зовется „Спящий мальчик“. Девятая позиция — когда женщина сидит, а мужчина помещается между её бедер, причем она держит их широко, а ступни касаются земли, зовется „Растяжение“… Одиннадцатая — когда мужчина держит одну ногу женщины на руке, а вторую — под нею на своем боку, называется „Волынка сидя“; или же держит одну ногу рукой, это — двенадцатая и зовется „Ноги на шею сидя“… Шестнадцатая позиция, когда женщина помещает пятки к своим ягодицам, зовется „Как лягушка“…».

Куртизанка Джулия вспомнила 35 позиций, и эта цифра сильно превышает число «фигур Аретино». Названия некоторых позиций явно антиклерикальны или кощунственны («церковь», «колокольня», «свеча», «звонить ногами»), иные звучат экзотически («по-турецки», «по-мавритански», «по-немецки»), иные — изобретательно шутливы («ехать на осле», «веселая вагина», «как андрогин», то есть Гермафродит…')[8]

Существует мнение, что 'Любовные позиции' Д.Романо и П.Аретино тесно связаны с бытом римских куртизанок. Точнее тех из них, наиболее привилегированных, которые носили наименование 'cortigiana onesta', т. е. 'официально признанная куртизанка'. Их нередко сравнивали с гетерами классической Эллады. В их роль входило не только доставлять эротическое удовольствие, но также — играть на лютне, петь, сочинять сонеты, цитировать Боккаччо и комментировать политику папского двора. Помимо социальной роли, они играли и роль дидактическую, состоявшую в приучении знатного клиента к умению хорошо говорить и хорошо себя вести.

Украшенные драгоценностями, умащенные благовониями, окруженные экзотическими животными, задрапированные в самые роскошные ткани, куртизанки Рима, Венеции и других итальянских городов, превращались в особый слой населения, изысканный и блещущий богатством. Они не только позировали художникам, но и влияли на содержание их работ.

В первое десятилетие XVI века римские куртизанки жили в самой престижной зоне вечного города, в наиболее роскошных особняках. Папы нередко оказывали покровительство 'служительницам любви'. Хронисты рассказывают, что при дворе Александра VI (1492–1503) любовь была превращена в зрелище, в котором участвовали 'красивые куртизанки и лакеи крепкого телосложения'. Подобными спектаклями любовались избранные гости папы.[9] О папе Льве Х (1513–1521) можно было бы почти утверждать, что он покровительствовал проституции высшего полета, как и прочим порокам и удовольствиям, включая общество придворных шутов. Позже, в течении века, более аскетичные понтифики, такие как Павел IV, Пий V и Сикст V приняли 'пуританское поведение', выразившееся в более строгих законах или регламентациях для этого рода дам. Но это случилось позже, пока же имена куртизанок были у всякого на устах, за их успехами следил каждый. Так знаменитая Империя, которая служила моделью для 'Галатеи' Рафаэля, была воспета в латинских стихах, блиставших игрой слов, ставших знаменитыми: 'Она — второй божий дар Риму после Империи {римлян}'.

Обращаясь к 'Любовным позициям' Аретино, мы можем задаться вопросом: кто, если не куртизанки, могли быть теми шестнадцатью женщинами, которые демонстрируют свои природные данные или свое умение в эротических играх, где они предстают удивительно на равных с мужчинами? Уж верно — не жены, вдовы, сестры и прочие пристойные представительницы этого общества. К счастью, некоторые знаменитые куртизанки эпохи упомянуты в сонетах Аретино. Беатриче де Бонис, предполагаемое действующее лицо позиции № 14, имела среди своих поклонников Лоренцо Медичи, герцога Урбинского, и поддерживала переписку с ним. Вазари утверждает, что Рафаэль написал её портрет. Может быть, она была моделью для его 'Форнарины' (Рим, Национальная галерея) и портрета (Москва, ГМИИ им. А.С.Пушкина), приписанного Д. Романо.[10]

В сонете № 12 имеется в виду куртизанка Анжела Грека. Она вышла замуж за капитана Эрколе Рангони, который вместе с ней появляется в сонете № 12. В сонете № 13 имеется в виду куртизанка Лоренцина и упомянута куртизанка Чиабаттина. На этом основании высказано мнение, что 'Любовные позиции' Романо-Аретино являются своего рода галереей в форме альбома шестнадцати реальных куртизанок Рима,[11] где указано не только имя каждой, но и обозначено их специальное умение в любви. Некоторым образом этот сборник уподобляется развлекательным 'Каталогам' и 'Тарифам' той эпохи, содержавшим перечисление куртизанок с их умением и часто с указанием цен.

Нередко исполнялись серии портретов 'звезд' римского полусвета в одеждах тех мест, откуда они были родом. Подобные галереи размещались в борделях, тавернах, общественных банях. В 1525 году, во время римского карнавала, по улицам разъезжала декоративно украшенная колесница, на которой были выставлены портреты куртизанок. В кульминационный момент вся эта галерея 'жриц любви' была низвергнута в Тибр в присутствии папы Климента VII.

Можно было увидеть в гравюрах и сонетах 'Любовных позиций' элементы антиклерикального вызова. Уже то, что они были размещены в парадной зале 'Зале Константина', в сердце Ватиканской резиденции папы, рассматривалось как неописуемый скандал. Бесстыдные стихи были частью задуманы как оскорбление могучего Гиберти, главы папской Канцелярии. В XVII веке появилось их издание с фронтисписом, украшенным гирляндой фаллосов, иронично посвященное священнослужителям. В одном пассаже (сонет № 8) Аретино заявляет: 'на мне кончается моя генеалогия!'. Ведь половая жизнь вне брака, тем более содомия, осуждалась церковью. Сборник, хоть и не прямо, обвинял папский двор (и другие дворы Аппенинского полуострова) в превращении в огромный бордель, полный пороков и разложения.

В красноречивом послании к хирургу Баттисто Цатти Аретино писал: 'После того, как я добился от папы Климента свободы для Болонца Маркантония, который находился в тюрьме за