— Значит так, — подвел итог Виктор. — Иру Саблину — в больницу. Это мы с Андреем сами сделаем, довезем в лучшем виде. Остальные поступают в распоряжение Савицкого.
Все согласно закивали. Савицкий поднялся.
— Вас на вокзал? — уточнил он у Матросова.
— Э, нет, — запротестовал тот. — Меня давайте уж до Караганды. Так оно вернее будет.
— Боишься, что украдут тебя по дороге? — съязвила Полушкина.
— Так это ж, сколько верст туда получится? — ужаснулся Гриша.
— А все равно, — упорствовал Матросов. — А то приеду я на вокзал, а там меня уже дожидаются.
— Хорошо, значит, вас довезут до Караганды, — негромко подтвердил Савицкий.
— Меня в аэропорт, — попросил Гриша. — А там я доберусь до цивилизации.
— Через Москву полетишь? — деловито спросил Валера Коркин.
— Да я, может, сначала в Питер заскочу, — беспечно ответил Гриша. — Давно хотел город посмотреть.
— А тебя-то куда отправлять, родная? — обратился Виктор к Полушкиной.
Та взволнованно задышала. Глаза у нее блестели, щеки разрумянились, и вообще она уже несколько минут бросала на Виктора какие-то загадочные взгляды. Похоже, она что-то от него хотела, но все не могла собраться с духом.
— А можно вас на два слова? — кокетливо произнесла она.
— Пойдем, — бросил Виктор ей и мне.
Едва мы оказались в коридоре, Полушкина схватила его за руку.
— Слышь, Виктор Эдуардович, — горячо зашептала она, переходя от избытка чувств на «ты». — Кольку отпусти на пару недель, а?
— Какого Кольку? — оторопел Виктор. Он ждал, что она попросит еще денег.
— Ну, Кольку Женихова, водителя нашего! — нетерпеливо объяснила Полушкина, бросая опасливые взгляды на сидевшую поодаль толпу охраны. — Который бухгалтерию возит! Дай ему отпуск, а? Чего тебе, жалко, что ли?
— Первый раз в жизни про этого Кольку слышу! Зачем он тебе? — недоумевал Виктор. — Постой! Так у тебя с ним любовь, что ли? — догадался он.
— Любовь не любовь, а отношения, — с достоинством отозвалась она. — А может, и любовь, кто ж ее знает. Надоело по чужим дачам прятаться, семьи ведь у обоих. А тут момент уж больно подходящий! Он жене скажет, что на особом задании. Я своему скажу, что ты меня срочно в командировку отправил. Глядишь — и урвем недельку-другую.
— А вы не спалитесь вдвоем?
Она даже подпрыгнула от радости.
— Отпустишь, да? — вцепилась она в него. — Да не волнуйся, не спалимся. У его родни домишко есть в Абхазии. Вот мы туда и махнем, прям на машине. Кто нас там искать будет, сам подумай? Пусть только Савицкий ему позвонит, а то его жена мой голос знает.
— Вот неуемная! — покачал головой Виктор.
— Да и ты не хуже! — самодовольно хохотнула она, принимая эту характеристику как комплимент.
Спецоперация по эвакуации командного состава, как витиевато выражался Савицкий, началась ровно в одиннадцать часов. По приказу Савицкого охрана шумной толпой вывалила во двор и разбежалась по машинам. Захлопали дверцы, загудели двигатели, зажглись фары. Ворота открылись, автомобили один за другим стали выпархивать на улицу.
Оперативникам, ожидавшим снаружи, за высоким ограждением, не было видно, что творится внутри. Но даже если бы кто-то из них и рискнул вскарабкаться на забор, оставшись при этом незамеченным, то все равно не успел бы ничего разобрать. Мы заранее отключили прожекторы, освещавшие выход из здания, к тому же все произошло стремительно: отъезд занял не больше трех минут.
Нехитрый трюк заключался в том, что в машинах не было начальников — только водители и охрана. Директора по-прежнему сидели в зоне отдыха, а мы с Виктором и Савицким перебрались в служебную комнату, откуда следили за происходящим по мониторам. Камеры захватывали лишь небольшую часть прилегавшей к комплексу территории, поэтому мы успели засечь только три машины наружного наблюдения, которые, отклеившись от обочины, поспешно рванули за вереницей нашего транспорта. Впрочем, сотрудники Савицкого, шедшие в колонне, уже через несколько минут докладывали нам, что за ними на разном расстоянии идут не менее восьми разномастных тачек, включая одну «Газель».
Как только кавалькада достигла главного городского шоссе, она раскололась. «Хаммер» Виктора свернул направо, и часть машин последовала за ним. Другую половину возглавил мой джип, взяв со светофора влево. Машины прибавили скорость, словно желая уйти от преследования. Полицейские тоже разделились и бросились в погоню.
В одиннадцать пятнадцать началась вторая часть операции. Виктор, Ира Саблина и я тихо выскользнули в темный двор и сели в припаркованную у крыльца «десятку» с тонированными стеклами. В другую «десятку» залезли наши охранники, и мы тронулись. Я не знаю, следили за нами или нет. Время от времени нам казались подозрительными некоторые автомобили, однако до центральной областной больницы мы добрались без всяких приключений.
Главный врач, оповещенный Савицким о целях нашего прибытия, примчался в больницу, несмотря на воскресенье и поздний час, чтобы лично нас встретить. Это был красивый мужчина лет сорока, в белом отутюженном халате, с ухоженной каштановой бородкой и длинными волосами. Нас с ним связывали давние и особые отношения: он был в курсе всех наших медицинских тайн. Мы обращались к нему с серьезными просьбами и разными пустяками: когда болели наши родственники, когда наши подруги нуждались в срочных абортах, когда нужно было вывести из запоя Виктора или сделать сложную операцию кому-то из близких. Он никогда не отказывал и держал для наших нужд две просторные комфортабельные палаты со всеми удобствами, гостиной и прихожей. Мы, в свою очередь, подарили ему огромную квартиру в центре города, сделав там хороший ремонт, а также заменили часть устаревшего больничного оборудования самым современным.
Врач крепко встряхнул нам руки и принялся обхаживать Иру Саблину, которая держалась из последних сил, кусая губы, чтобы не разрыдаться.
— Да вы не волнуйтесь, Ирочка, — с фамильярностью старого знакомого успокаивал он ее. — Все будет в лучшем виде. Неужто вам дома-то не надоело? Чего хорошего? Стирай, готовь, убирай. Про работу я уж и не говорю: сотрудники отлынивают, начальство вечно ругается! Только посмотрю на эти зверские лица, — он весело подмигнул в сторону меня и Виктора, — мне самому сразу на больничную койку хочется. А у нас тут красота, покой. Мы вам видеомагнитофон в палату поставим, вы фильмы посмотрите про любовь. Заодно и обследование пройдете, витаминчиков вам поколем, на системке подержим. А хотите пиявок? Отличные, между прочим, пиявки. Сам выбирал.
Саблина отчаянно замотала головой. Она не хотела пиявок.
— А мужа с детьми ко мне пускать будут? — спросила она, глотая слезы.
— Да зачем нам этот муж! — замахал на нее руками главврач. — Мы массажиста недавно нового на работу приняли. Азербайджанец, знойный мужчина. Женщины к нему в очередь выстраиваются. Золотые ручки у него, некому, как говорится, выломать. Это я так шучу. Да увидите вы вашего мужа, увидите! Могу в соседнюю палату его положить, чтобы за вами ухаживал.
Саблина бросила на него благодарный взгляд и сделала слабую попытку улыбнуться. Мне почему-то показалось, что главврач сейчас помогал нам не только из-за денег. Возможность спрятать человека от ареста была для него чем-то вроде рискованной игры.
Пока он утешал Саблину, Савицкий с частью охраны вывозил оставшихся директоров. Позже мне рассказывали, что Матросову было приказано лечь на дно старенького микроавтобуса, а Валеру Коркина и вовсе заставили залезть в багажник «Волги». В таком неудобном положении их везли до границы области — около четырехсот километров — и лишь после этого разрешили занять место в салоне.
