поискал носовой платок и обнаружил, что мои карманы пусты: ни денег, ни документов. Часов на руке тоже не было. Морщась от боли, я выругался.
— Ты его видел? — спросил я у мужика.
— Кого? Тут не было никого. Один ты на полу лежал...
Наверное, вор прятался за дверью, бросив чемодан в качестве приманки. Надо было быть законченным идиотом, чтобы попасться на такую уловку. Я открыл кран с холодной водой и сунул под нее голову. На мгновенье мне стало легче. Я смыл кровь с лица и шеи.
— Здесь есть салфетки, как думаешь? — спросил я.
— Бабка на входе выдает. Вот, возьми, — он сунул мне рулончик грубой туалетной бумаги.
Я промокнул лицо, оторвал клочок и заклеил бровь, остальную бумагу, смяв, прижал к ране на голове.
«Сумка! Сумка с деньгами! Она осталась под сиденьем!» Внутри меня все оборвалось. Я рванулся к выходу, но, потеряв равновесие, схватился за стену, чтобы не упасть.
— Отвести тебя в медсанчасть? — сострадательно осведомился мужик.
— Я сам, — пробормотал я.
На подламывающихся ногах я выбрался из подвала. Меня мутило и бросало в жар. Я боялся, что не дойду, что навернусь ненароком на пол и меня подберут милиционеры. Из-за каши в голове мне не удавалось вспомнить, где я сидел. Я заставил себя остановиться и продышался, потом вновь собрался с силами и медленно двинулся между рядов. Я шел так осторожно, словно нес на себе кувшин с водой и боялся его расплескать. Наконец, я увидел пьяного в пахучих носках и обрадовался ему, как близкому родственнику. Он спал все с той же безмятежностью, не догадываясь о потере своего имущества. Мое прежнее место занимала какая-то крупная дама в пальто горчичного цвета, которая листала журнал и уплетала огромный бутерброд с сосиской. В глазах расплывалось, я не мог сконцентрироваться и разглядеть сумку.
— Здравствуйте, — выговорил я непослушным голосом.
Дама уставилась на меня недоверчиво.
— Сумка, — попытался объяснить я, с трудом ворочая языком. — Там, под вами...
— Какая сумка? — переполошилась она. — Я не брала ничего!
— Внизу, под скамейкой... стояла...
Не выпуская из рук ни бутерброда, ни журнала, она слезла со скамейки. Мы одновременно наклонились и заглянули под сиденье, едва не столкнувшись лбами. Сумка валялась, как я ее оставил. От облегчения я сел на пол.
— Ой! — удивилась дама. — И правда, сумка. А я и внимания не обратила. Ваша, да? Зачем же вы вещи без присмотра бросаете? Украсть могут. А что это у вас с головой?
— Разрешите позвонить с вашего телефона? — попросил я. — Пожалуйста.
Она опасливо отодвинулась.
— Куда позвонить? В милицию? Я свидетелем не пойду, имейте в виду. У меня поезд через сорок минут.
— Не в милицию. Я вас очень прошу, буквально два слова. Пожалуйста. Это срочно.
Некоторое время она колебалась. Затем, сжалившись, протянула мне мобильный телефон в кокетливом чехле. Набрать Настю у меня получилось лишь с третьего раза.
— Я на Казанском вокзале, — скороговоркой сказал я, услышав знакомый хрипловатый голос. — Приезжайте, мне нужна ваша помощь.
— Я выезжаю, — ответила она, ни о чем не спрашивая.
Я поблагодарил даму, подобрал свою драгоценную сумку и тронулся прочь. Самое главное было не привлекать внимания и не попадаться на глаза милиционерам. Я забрался в закуток в конце зала, опустился на корточки, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Должно быть, я отключился. Когда я очнулся, рядом уже была Настя, — я не заметил, как она появилась.
— Господи, что с вами?! — Ее оленьи глаза были круглыми от испуга.
— Задремал, — пробормотал я.
— У вас лицо в крови!
Бровь и впрямь так распухла, что одним глазом я не видел. Как у всех, кто занимался боксом, брови мое слабое место.
— Вам в больницу надо!
— Не надо, — возразил я. — Нужно выбраться отсюда, тихо и незаметно. Помогите, пожалуйста, подняться.
Держась за нее, я утвердился на затекших ногах, и мы двинулись к выходу. Стоянка такси была забита свободными машинами, но когда я сказал, что нам нужно в Суздаль, водительский пыл заметно угас. Таксисты устроили совещание, — похоже, мой вид не внушал им доверия.
— Восемьсот долларов! — объявил какой-то худосочный парнишка с жидкими усиками, замирая от собственной наглости.
— Поехали, — кивнул я.
— Деньги вперед!
— Можно мы хотя бы в машину сядем?
— Постой, я тебе бинт дам, а то ты мне весь салон перемажешь.
Он достал дорожную аптечку и открыл ее прямо на багажнике. Под любопытными взглядами таксистов Настя протерла мне раны перекисью водорода и неумело забинтовала голову. Ехать нам предстояло на старой «шестерке», которая не стоила восьмисот долларов даже с запасным колесом и худосочным водителем в придачу. В этой проржавевшей жестянке было невыносимо душно; я попробовал приоткрыть окно, но ручка была оторвана, наверное, специально, чтобы пассажиры не выпрыгивали в окошко, не расплатившись.
— У меня тут монтировка под сиденьем, — предупредил парень, косясь на меня в зеркало.
— Только по голове не бей, — попросил я. — И так гудит.
Дорога была долгой и изматывающей. Несколько раз, не выдержав, я просил остановить машину и, открыв дверь, жадно глотал ночной влажный воздух. До Суздаля мы добрались часа за три, потом еще час искали нужную деревушку. Асфальтовое покрытие закончилось, мы то и дело застревали в грязи, приходилось вылезать и толкать автомобиль. Это обошлось мне в лишние двести долларов, но к церкви таксист все равно нас не повез, побоявшись окончательно увязнуть. Высадив нас посреди деревни, он развернулся и исчез в темноте.
С километр мы с Настей тащились пешком, по полному бездорожью, в кромешной темноте, под дождем. Я совсем ослаб, и последние метры она волокла меня на себе. В церковь мы ввалились полуживые, грязные, насквозь мокрые.
По сравнению с ночной тоскливой равниной даже заброшенная церковь казалась родным домом. Лампадка уютно горела перед бумажной иконой Спасителя, отец Климент и Артемка мирно спали в притворе под ворохом тряпья. Отец Климент дышал неслышно, а Артемка негромко посапывал.
— Эй, — позвал я. — Люди!
Отец Климент рывком поднялся, нащупал фонарик и направил на нас луч.
— Кто тут?
— Это я, — ответил я, закрываясь рукой от света.
Артемка тоже вскочил и тихонько захныкал.
— Тише, тише, не бойся, — успокоил его отец Климент. — Это друзья, добрые христиане. А Бык где?
— Убили, — ответил я.
Фонарик в его руке дрогнул.
— А ребята?
— Тоже убили.
— Всех?
— Я остался. Можно сяду, а то притомился? — Не дожидаясь ответа, я опустился на пол.
