– Не знаю. Может, это был каприз. Ведь он – единственный мужчина, который меня бросил. От остальных уходила я.
– И от Стюарта?
– Конечно. Он не выдержал испытания Израилем. Я предложила ему разбежаться перед отъездом.
– Теперь он женится, а ты – нет.
– Ну и что. Давай хотя бы на Стюарта не будем тратить драгоценное время… И все-таки, прежде чем мы перейдем к сплетням…
– Да, прежде чем мы перейдем к сплетням… Одри, не меняй прическу. Зачем тебе длинные волосы? Зачем тебе весь этот гламур? – Джуди обвела широким жестом пять распахнутых чемоданов, которые беспорядочно стояли вокруг, демонстрируя разноцветные «внутренности».
– Хочу! Понятно? Хочу и все!
– Вопросов нет. – Джуди с улыбкой откинулась на спинку кресла и тут же завизжала, чуть не перевернувшись. – Сумасшедшее кресло! Сумасшедшая девчонка! Ладно, голова твоя – делай, что хочешь.
И помолчав, добавила:
– Но я на всякий случай завтра позвоню. А теперь – последние новости…
На следующий день Одри вскочила в восемь утра и, во-первых – боясь передумать, во-вторых – пока Джуди не совершила обещанный звонок, побежала к своей любимой парикмахерше. Та обрадовалась после долгой разлуки, завалила ее вопросами об Израиле, собрав вокруг еще несколько человек из массажного и косметического кабинетов. Закончив мини-пресс-конференцию, Одри вышла на улицу и обнаружила, что время уже одиннадцать.
Она нарастила-таки волосы, но не длинные: примерно до плеч, с короткой челкой. Прическа была не оригинальной, «под Клеопатру», но Одри, которая в жизни не носила волос длиннее пяти сантиметров, очень гордилась своим обретением. Чтобы убедиться в реальности новых и незнакомых ощущений, а еще просто потому, что это было приятно, она постоянно встряхивала головой.
Теперь ее вряд ли кто-нибудь смог бы узнать, встретив на улице. Изменилась не только прическа, но и все остальное: вместо коротких черных курточек и черных же брюк, она накупила себе совсем другой одежды. Теперь у нее было два полупальто, множество разноцветных юбок и несколько сапог на каблуках. Правда, на низких. Еще в Тель-Авиве, припомнив, как выглядели подружки Тома, которых он себе находил, и придя к выводу, что примерно одинаково, она решила: надо соответствовать. Интересно, надолго ли хватит терпения?..
Сейчас на ней было темно-зеленое пальто до колен, высокие сапоги из черной замши и белый клетчатый шарфик. Английский стиль. Очень мило, удобно и тепло, только ноги подворачиваются… Ей очень хотелось проверить, насколько она стала неузнаваема. Она бродила по центру города, мимо кафешек, где часто сидела с однокурсниками, по кварталам, где живут ее друзья детства и бывшие коллеги… Сегодня – воскресенье, странно, что вокруг так мало людей, думала Одри, загребая новыми сапогами желтые листья у бордюра. Так никого и не встретив, она направилась домой по скверу между двух оживленных трасс, глядя себе под ноги и иногда натыкаясь на старушек с собачками.
– Ты похожа на Уму Турман в «Криминальном чтиве», – услышала она.
Этот голос она не спутала бы ни с чьим.
– Том! Ой! Вот это да!
Он стоял и улыбался своей беззаботной улыбкой, против которой она была безоружна уже пять лет.
– Как ты меня узнал?
– Это конечно сложно сделать, но ведь недавно я изучил тебя в деталях. – Взгляд его затуманился, и он чуть прижался к ней. – Смена прически и одежды ничего не значат для знатока человеческих душ. И тел.
– Ах, ты! – Она не выдержала и расхохоталась.
– Но ты правда на нее похожа. Подожди: как там ее звали-то? Миа… Миа Уоллес!
– Что я теперь должна сделать: обидеться или воодушевиться?
– Конечно второе. Тебе очень идет. Правда, это немного не ты. Впрочем, – Том отступил на шаг, оглядывая ее с ног до головы, – ты восхитительна! Мисс… – Он взял ее руку в тонкой кожаной перчатке (850 долларов, от «Prada»!) и поцеловал. – Рад был тебя увидеть. Может быть, послезавтра встретимся. Ты, наверное, уже знаешь про вечеринку.
– Знаю.
– Тогда до послезавтра. Пока.
Она замерла, словно парковая скульптура, глядя ему вслед и даже забыв спросить, зачем он разыскивал ее у Джуди.
– Девушка! Вы уронили зонтик! Девушка! – Какая-то старушка постояла рядом, окликая рассеянную красавицу, но так и не дождавшись реакции, положила зонт на скамейку и пошла, удивленно оглядываясь.
Одри все еще смотрела на аллею, где скрылся Том. Вот оно как, оказывается. Она что угодно могла вообразить, предвкушая их первую встречу после Израиля, но только не это. Поцеловать руку и уйти. Красиво и холодно. Как в Детройте осенью. В Израиле было гораздо теплей!
6
Как и обещала Джуди, гости приезжали на вечеринку действительно «из потаенных уголков природы». Всю их веселую компанию сильно разбросало по штату, а некоторых – и за его пределы. Бриджит Ривер – бывшая владелица их конторы, она же и любимый директор, как всегда собрала их у себя в особняке. Бриджит было уже за пятьдесят, ее пышная, какого-то удивительно благородного оттенка шевелюра украсилась седыми прядками, но они делали ее только ярче. Она встречала гостей, стоя на широком крыльце, излучая радушие и оптимизм, которые считались ее «фирменным знаком».
Бриджит закрыла свой бизнес три с половиной года назад и теперь жила на деньги мужа, путешествуя и отдыхая, иногда, чтобы не постареть от скуки, занималась переводами художественной литературы. Сегодня она была неотразима и притягательна, как всегда. И все любили ее, как и прежде, но как и прежде, эта любовь ничем не напоминала сыновнее и дочернее чувство, наоборот: в Бриджит все были немножечко влюблены, как бывают влюблены в какой-нибудь шедевр искусства. Раньше без этой влюбленности они не могли работать.
Подъездная аллея пестрела разноцветными автомобилями: дорогими, со сверкающими боками и степенными водителями за рулем, и скромными, маленькими, уныло притулившимися подальше от вечернего света.
Приехали из Нью-Йорка неразлучные, как близнецы, Стивен и Бойд, которые устроились к ним на фирму уже после ухода Тома, как раз незадолго до ее закрытия. Теперь они состояли в какой-то юридической конторе и занимались делами, мало относящимися к языкам, хотя и зарабатывали неплохие деньги. Оба недавно женились и оба ждали детей. Они всегда все делали вместе.
Собралось много друзей и «сочувствующих» – так между собой назывались клиенты и партнеры некогда успешной компании. Они стояли особняком и делились друг с другом последними новостями о семьях и скачках.
Основные сотрудники, почти все – процветающие, гордые своим собственным бизнесом и тем, что им удалось «подняться», важно выступали среди толпы, как будто несли именные таблички, на которых красовался список их регалий. К ним пока никто не смел приближаться, они тоже стояли отдельной группкой, окруженные ореолом славы, уважения и почтительного, хотя и скрытого внимания.
Прибыла Хелен, но ее новоиспеченного гражданского мужа нигде не было видно. Они с Одри сухо кивнули друг другу и отвели глаза. Почему-то Хелен больше не смотрела на нее победоносно. Чуть позже появился и Джон, он несколько раз прошел мимо Одри, настолько откровенно ее проигнорировав, что в толпе партнеров по бизнесу, которым было прекрасно известно об их давнем романе, послышались смешки. Они сочувственно похлопывали Одри по плечу, выражая понимание и восхищаясь переменами в ее внешности. Но она чувствовала себя крайне неуютно в этом обществе и, недолго постояв, отошла в сторону.
Рассказ об Израиле она решила оставить на потом, сейчас еще рано делиться по-настоящему стоящими новостями. Так было всегда: сначала все надменно приветствуют друг друга, рассказывают о пустяках, потом, после первых тостов, переходят к более существенным событиям и поздравлениям, например, если у кого-то появились жена, дети или новый бизнес. А уж после этого, когда пройдет неловкость и алкоголь смоет следы классовой разницы, и они все станут снова родными и близкими «соплеменниками», она и расскажет им про свои приключения. Этот сценарий был хорошо известен, ибо с годами не менялся. Так происходило и во время ежегодных банкетов, еще при «живой» фирме, когда собирались бывшие и настоящие ее сотрудники, так было и пару раз, уже после закрытия бюро переводов. На «после» Одри еще ни разу не попадала, и сегодня впервые увидела всех. Но где же Том?
– Мне хочется залезть под крыльцо, – услышала она над своим ухом голос Джуди. Та подошла сзади, засовывая в сумочку ключи от своего старенького «вольво» и диковато озираясь по сторонам. Она явно разделяла чувства подруги, ощущая себя здесь одинокой и жалкой. Им обоим было нечем особенно похвалиться.
– Мне тоже.
– Это заметно.
– Да? – сразу всполошилась Одри. – А сильно?
– Достаточно. Я уже из машины увидела, какая ты несчастная.
– Ужас!
– Том не приехал?
– Жду. Пока его машины не видно.
На Джуди было длинное, хотя и немного старомодное платье, которое ей очень шло и скрывало раздавшиеся формы. Одри тоже была в платье, коротком, черном, с открытыми плечами и какого-то свободного широкого кроя. Это смотрелось прекрасно, особенно в сочетании с ее загаром и высокими сапогами, но к подобному наряду, увы, явно требовалась пара. Для завершения образа роковой женщины она обязательно должна держать кого-то под руку. Но не Джуди, конечно…
На улице становилось холодно, особенно в вечерних нарядах, и гости потихоньку перемещались в дом. В сентябре темнеет еще не так рано, но весь сад перед особняком уже был полон огней: огромные факелы потрескивали на открытых площадках, а среди веток уютно горели разноцветные электрические фонари. Ближе к полуночи, как всегда, начнутся салюты, и приглашенный живой оркестр обязательно переместится в сад, где, пока не замерзнут музыканты, будет джаз и медленные танцы среди этих огней. Бриджит любила и умела устраивать праздники, и Одри с затаенной радостью ждала, когда пройдут эти первые часы неловкости и все начнут веселиться, как раньше. Но Тома все не было видно…
– Если я сейчас чего-нибудь не выпью, я умру от страха или уеду домой, – заявила она Джуди. – Со мной разговаривают только гости. Наши все задрали носы и стоят в стороне, обсуждая свои счета в банке.
– Ну и что ты хотела? Том – тоже один из них.
– Но он не задирает передо мной нос.
– Да? Одри, ты извини, но я скажу правду, как всегда. То, что он задрал тебе в Израиле юбку, еще не означает, что, приехав сегодня сюда, он не будет задирать нос.
Одри сокрушенно молчала.
– Ну что? Скажешь, я не права? Он – богат, у него – положение, у него есть семья, в конце концов. А ты…
– Джуди, ты опять за свое? Вчера ты говорила, что у меня появился шанс. И что же, ты пошутила?
– Нет. Вот сейчас и посмотрим, как он поведет себя с тобой. Сегодняшний вечер все и решит, я думаю.
– Тогда я лучше сразу убегу.
Они повернули в сторону парадного входа, медленно продвигаясь к дому и оглядывая гостей. Светские улыбки давались все тяжелее.
