Человек отпрянул.
— Умоляю! Я болен. Я едва держусь на ногах. Я не причиню вам неудобств. Всего один час у очага! Прошу вас!
Балабуц затопал ногами:
— Ах ты мерзкий побирушка! Убирайся немедленно, или я спущу на тебя собак!
Человек в капюшоне вздрогнул. Он посмотрел на Балабуца странным взглядом. Если бы Балабуц не был так разгневан, он наверняка заметил бы недобрый огонек, вспыхнувший в глубине серо-зеленых, с золотой искрой, глазах незнакомца.
— Прошу вас, господин, — повторил он, и в голосе его явственно послышался сдержанный гнев. — Хотя бы полчаса у огня! Я погибну в горах!
Что-то насторожило Балабуца, и неприятный холодок пробежал по его спине, но остановиться он уже не мог:
— И поделом тебе, оборванец! Пошел прочь! — и Балабуц замахнулся тяжелым посохом.
Человек вскинул руку. Балабуц увидел на пальце незнакомца золотой перстень с большим кроваво-красным рубином.
Он еще успел удивиться, откуда у этого оборванца старинный и дорогой перстень, но обдумать это ему уже не было суждено.
Рубиновый перстень вдруг ожил, озарился изнутри ярким кроваво-красным светом, потом вспыхнул, раздался оглушительный грохот и Балабуц упал.
Незнакомец посмотрел на перстень. Потом перевел взгляд на лежащего у его ног волшебника. На лице его появилась недобрая усмешка.
Балабуц лежал неподвижно. В тусклом отсвете дверного фонаря было видно, как с его лица постепенно сходит злоба и спесь и оно принимает свойственное мертвецам равнодушно- отрешенное выражение.
Незнакомец перешагнул через лежащее тело. Мгновение спустя вьюга разнесла по горам леденящий хохот.
С тех пор прошло пять лет.
О Балабуце не было ни слуху ни духу.
Первое время думали, что он по обыкновению заперся на несколько дней в каминном зале, опасаясь набегов соседей, но когда он вторую неделю подряд не явился в деревенский трактир за объедками (добрая хозяйка трактира иногда оставляла ему остатки извозчичьего ужина), стало ясно, что с Балабуцем случилось неладное.
По деревне поползли слухи о том, что старый волшебник умер. Среди крестьян издавна существовало поверье, что волшебники после смерти не уходят в небытие, а превращаются в приведений. Неудивительно, что уже через неделю число видевших привидение Балабуца исчислялось десятками. Среди этих свидетельств были совершенно неоспоримые.
Так, столяр Мошко, засидевшийся в трактире допоздна и с песнями возвращавшийся домой, видел, как из окна замка вылетела большая белая сова и с уханьем скрылась в лесу.
Почтенная Френегонда Усик, сбежавшая накануне из городской больницы для умалишенных, уверяла, что ей являлся дух покойного Балабуца, принявший облик черной кошки — точнее, черного кота.
Наконец, девяностолетняя слепая Гимдели своими глазами видела у кладбищенских ворот Балабуца — совсем как живого, только наполовину прозрачного. При этом Балабуц совершал непристойные телодвижения и, если верить старухе, подбивал ее совершить с ним грех.
Нашлись смельчаки, которые решились обыскать замок. Несколько крестьян, вооружившись вилами и косами, отправились на поиски Балабуца или его приведения.
Им даже удалось проникнуть в замок через разбитое окно.
Но стоило им ступить на первую ступеньку лестницы, ведущей в зал, как десятки факелов по стенам разом вспыхнули, и ошарашенные крестьяне увидели на самом верху лестницы, у входа в зал, привидение.
Оно стояло, скрестив на груди руки и смотрело на вошедших. Лицо привидения закрывал большой черный капюшон, а на белой руке, покоившейся поверх черного плаща и казавшейся выточенной из белого мрамора, красовался большой рубиновый перстень.
Крестьяне замерли. Будто загипнотизированные смотрели они, как привидение медленно поворачивается и поднимает голову. Самый храбрый из них, конюх Бабмула, ринулся было на него с вилами наперевес, но тут рубиновый перстень на белой руке привидения вдруг вспыхнул ярким белым светом, раздался оглушительный грохот, и Бамбула рухнул замертво. Перепуганные крестьяне моментально разбежались, побросав свои косы и вилы. Ни живы ни мертвы они выбрались за ворота замка, и поклялись никогда больше не тревожить покой старого волшебника.
С тех пор замок предпочитали обходить стороной.
И когда по вечерам в башне загорался свет, жители верили, что это дух старого волшебника возвращается в родовое гнездо.
Итак, в окне высокой башни вспыхнул свет.
Если бы какому-нибудь отважному безумцу удалось вскарабкаться по отвесным скалам над бушующим прибоем, а потом каким-то чудом подняться на сорок футов по обросшей скользким мхом стене и заглянуть в окно, он бы увидел большой зал с каменными колоннами, террасами и уступами, и широким зевом старинного камина в глубине.
В кресле перед камином сидел человек. Теперь, когда капюшон был опущен, было видно его лицо — мертвенно-бледное, с высоким лбом, крючковатым острым носом и сжатыми в нитку губами.
Человек щелкнул пальцами, и сразу же в камине весело вспыхнул огонь. Зал озарился красноватыми бликами, и на каменных стенах заплясали тени.
Человек небрежно взмахнул рукой, и над пламенем мгновенно возник аппетитный окорок на вертеле. Вертел принялся вращаться сам собою, а прилетевшие из кухни небольшой кувшинчик, солонка и перечница принялись попеременно сбрызгивать окорок винным уксусом и посыпать солью и перцем.
Человек с наслаждением вытянул ноги к камину. На лице его появилась улыбка блаженства.
На столике рядом с креслом лежала развернутая мешковина, а на ней — какой-то грязный брусок, похожий на плоский кирпич. Человек взял брусок и поднес его к огню.
Теперь стало понятно, что это книга. Старая потрепанная книга в неряшливой коричневой обложке, с порванными и мятыми страницами. Нашедший такую книгу крестьянин или ремесленник пустил бы ее на самокрутки, мальчишка или девчонка наделали бы из страниц голубей, а какой-нибудь купец просто выбросил бы ее в канаву.
Человек повертел книгу в руках и задумчиво погладил кожаную обложку.
Книга осветилась изнутри таинственным голубоватым светом, раздался негромкий мелодичный звон, и книга сама собою раскрылась.
Человек улыбнулся устало и удовлетворенно. «Значит, ты признала во мне хозяина, — задумчиво прошептал он, и на мгновение черты его лица смягчились. — Странно, ведь я всего лишь беспородный маг-самоучка. А говорили, что ты позволишь раскрыть себя только наследнику старого Мервина. Значит, это неправда… Жаль, что этого не видели самовлюбленные болваны из Магического совета — такого зрелища как раз хватило бы, чтобы всех их разбил паралич от зависти».
Человек коснулся рукой старинного пергамента, испещренного таинственными письменами. Книга послушно потянулась к его ладони. Он задумчиво перелистал несколько страниц, рассеянно скользя по ним взглядом.
— Интересно, интересно, — пробормотал он. — Что-то здесь не так. С виду — обычный волшебный трактат, ничего особенного. Подобными глупостями забиты все магические библиотеки…
Вдруг лицо его изменилось. Он побледнел и впился глазами в книгу.
— Ах, вот оно что! — пробормотал человек, криво улыбнувшись. — Старый Мервин и тут не удержался от своих магических штучек!
На его глазах с книгой происходили удивительные превращения.
Она росла. Она увеличивалась на глазах. Вдвое, втрое, вчетверо! Мгновение — и обложка ее из грязно-коричневой стала кроваво-красной, в углах появилась золотая окантовка, а в центре сверкнул золотом и рубинами магический знак.
— О, боги! — воскликнул человек. — Нет, нет, ничего не надо, это я так, к слову! — добавил он раздраженно, бросив сердитый взгляд в потолок на появившееся там прозрачное облачко. — Чертов Плутмес! Не успеешь рта раскрыть, как он уже тут как тут. Не будет тебе ничего, убирайся! — рявкнул он. Облачко исчезло.
Человек приблизил лицо к книге, разглядывая таинственный вензель. От книги исходил жар, как от тлеющего костра.
— Так, так, — пробормотал он. — Тот же знак, что и на перстне. Значит, все, что сказано в завещании Мервина, правда!..
Он осторожно погладил обложку. Она оказалась чуть теплой и шершавой. От нее исходило сияние. Книга переливалась и играла разноцветными огнями как алмаз.
Человек открыл книгу и углубился в чтение.
Читал он долго. Сиреневые сумерки за окном сменились густой черной тьмой. В окно заглянула луна.
Окорок на вертеле давно зажарился и теперь пламя аккуратно обтекало его — не жгло, а лишь подогревало, не давая остыть.
Человек все читал.
Луна обошла замок и спряталась за густым лесом. Звезды стали ярче.
Человек все читал.
Ветер донес с моря едва слышный хлопок. Это на дальнем бастионе за много миль от замка выстрелила пушка, отмечая полночь.
Человек отложил книгу и погрузился в глубокое раздумье.
Раздался приятный звон.
Человек, не оборачиваясь, шевельнул рукой, и высокие двери в зал распахнулись. Послышались шаги, усиленные каменными сводами, и через минуту в зал вошел высокий юноша в дорожном плаще.
Старый гоблин Цапгкорн, увидев его, без колебаний признал бы в нем того странного посетителя, что разговаривал с незнакомцем в капюшоне и передал ему таинственный сверток.
Юноша остановился в дверях и низко поклонился.
Из кресла донесся голос:
— Входи, Ален.
Ален еще раз поклонился и быстро прошел к креслу.
Человек в капюшоне кивнул и тотчас рядом с ним появилось второе кресло, а из гостиной, ковыляя, уже спешил большой дубовый стол. Остановившись между креслами, стол мгновенно покрылся белоснежной скатертью, и на нем стали одно за другим вырастать блюда с изысканными яствами и кувшины с дорогим вином. Зажглись свечи. Посреди стола возникло большое пустое блюдо. Тотчас же окорок в очаге, освободившись от вертела, подлетел и улегся на блюдо, обложившись зеленью и крохотными маринованными огурчиками. Подскочившая соусница полила его соусом и замерла рядом.
— Потрясающе, мессир! — восхищенно сказал Ален, наблюдая за этими чудесами. — Вы самый могущественный волшебник в мире!
— Да, — спокойно подтвердил человек в капюшоне. — Странно только, что ты, Ален, начал в этом сомневаться. — И он впился в Алена пронзительным взглядом. Тот побледнел и
