немного примирить. Не увидев четкого отказа в глазах ТиГрея, а скорее гремучую смесь из страха и надежды, я произнесла:
– С удовольствием, – и я взяла Чака под руку, как леди из девятнадцатого века. Таким старомодным и, наверное, смешным образом мы поковыляли по грунтовой дороге к дому. Тони постоял, подумал, а потом нагнал нас.
Когда мы подходили, на крыльцо выбежала девушка, копия Чака с криком:
– Па, ты уже закончил? – и осеклась, уставившись на Тони. Потом, словно не веря своим глазам, она медленно спустилась по ступенькам, а после с криком бросилась к нам.
– Ти! Господи Иисусе! Ти, братец! Какой стал! В армии был, да? – она тискала его, как плюшевого мишку.
Тони улыбался и прятал глаза.
Тут она заметила меня
– Ой, а вы, наверное, его девушка, да? Он вас знакомить привез? Я Джинни! – выпалила она на одном дыхании.
– Я его босс, но девушка у него тоже есть. Я Пати. Пати Дженьювин, – ответила я сходным потоком сознания.
– Босс! Holy mackerel!
– Джинни, и где ты набралась такого! – Чак и Тони произнесли это в унисон, но девушка уже зажимала себе рот рукой без всякого раскаяния.
– Пойду, Джуди найду и маму, – с этими словами она скрылась.
– Джуди поспокойнее, – как бы в оправдание произнес Чак.
– Угу, – подтвердил Тони.
Меня происходящее стало забавлять, поверилось, что ничего плохого не случится… Хм… Похоже, это присутствие «белого» Чака на меня так действует.
Мы вошли в дом, гостиная оказалась маленькой, аккуратной и на удивление современной. Приятно удивил вкус владельцев дома и отсутствие дешевых кричащих вещей.
– У вас хороший дом, Чак, добротный и красивый.
– Спасибо, мэм, я не люблю вещей, которые нельзя передать по наследству, – полушутя-полусерьезно ответил он.
– Это чувствуется.
– Привет… – это прозвучало настороженно и с надеждой. В дверях стояла девушка, похожая и не похожая на Джинни, как будто ту же форму наполнили другим содержанием. Она была не просто поспокойнее, она была мудрее и пессимистичнее. Джуди не подбежала тискать Тони, а медленно подошла, всматриваясь, ища в его лице ведомые лишь ей признаки.
– Привет, сестричка, – нерадостно отозвался ТиГрей.
– Привет, братец, – согласилась она и обняла его, Тони аккуратно ответил на объятия.
– Ты изменился…
– Ну, должен же я был когда-то поумнеть, – попытался отшутиться он.
– Я рада, – произнесла она искренне. – Я очень рада за тебя.
– Спасибо, – Тони окончательно смутился и отвернулся, наткнувшись взглядом на меня.
– Джуди, это мой босс – Пати Дженьювин.
– Очень приятно. – И девушка протянула руку для крепкого рукопожатия. – Кофе? Молоко? Или, может быть, чай? – вспомнила она об обязанностях хозяйки.
– Чай из пакетика, – тут же уточнил Тони, зная мое пристрастие к этому благородному напитку и нетерпимость к надругательству над ним.
– Кофе, – отреагировала я. Мужчины заказали молоко.
Мы расселись на диванчике, Чак занял кресло почти напротив нас.
– Ну что, я так понимаю, нет смысла спрашивать тебя, – обратился он к Тони, – как ты провел все эти годы?
– Нет, – согласился ТиГрей.
– А вот мисс Пати… или миссис?
– Мисс.
– Мисс Пати обронила, что у тебя есть девушка…
– Ну… Это громко сказано. Мы недавно начали встречаться… Совсем недавно.
– Тони считает, что она захочет себе кого-то получше, а я считаю, что он достаточно хорош для нее.
– Ну, мэм, если она не ваша дочь, да даже если бы и дочь, вы можете считать что угодно, а ее мнение останется ее мнением, – ответил Чак.
Я рассмеялась.
– Вы совершенно правы. Но мне думается, я ее неплохо знаю и разбираюсь в ее желаниях.
– Вот, значит, как… – Чак задумался, поглядывая на Тони.
Тот занервничал, не понимая, что происходит.
– Пати, ты зря об этом заговорила. Мне действительно нечего ей дать. Она девушка из высшего, – он выделил голосом, – общества.
– Но ведь и ты теперь не шпана, – ответила я со значением, намекая, что он уже не рядовой волк, а оборотень, и похоже, оборотень светлый.
Тони понял намек и задумался.
– Да, ты изменился, – вдруг резюмировал Чак. – Тот Ти, которого я знал, совсем не так реагировал, когда кто-то ему перечил. Тот Ти не давал труда себе задуматься.
– Мне было пятнадцать.
– Не было. Оставалось полтора месяца до пятнадцатилетия, когда ты удрал. Мы обратились в полицию, и они проследили тебя до Нью-Йорка, тот парень, что подвез тебя, хорошо тебя запомнил.
– Этот извращенец! Пусть радуется, что жив остался.
Чак грустно покивал каким-то своим мыслям.
– Мог бы хоть открытку прислать… – вдруг грустно произнес он. – Если уж не хотел ни с кем по телефону говорить.
– Для чего, Чак? Меня ведь наверняка разыскивали из-за того ублюдка-дальнобойщика.
– Ну, нашли бы и оправдали.
– А вот в этом я не уверен.
– Ну ладно, прости меня, я не прав в своих упреках. Хвала Господу, что ты объявился. И еще большая хвала тому, что ты изменился и….
– Его только могила изменит. И то вряд ли, – раздался полный горечи голос. Красивая, но преждевременно состарившаяся женщина стояла на пороге комнаты.
– Минни!
– Что, Чак?! Вот он пришел, такой спокойный, такой хороший, а надолго ли он такой? В какой момент он превратится в зверя? Это случится, когда ты и девочки расслабитесь и меньше всего этого будете ждать!
– Ладно, я пошел. Зря вы все это затеяли.
– Останься! – попросил Чак. Тони, не слыша, шагал к двери.
– Тони, остановись, – приказала я. Он замер, но не обернулся.
– Если ты сейчас вот так уйдешь, то никогда уже не вернешься. А главное –неужели ты не понимаешь, что убегая, ты подтверждаешь ее слова.
– Пати! – он развернулся, – Да! Она права! Права, будь все проклято! И не закрывай глаза на произошедшее во время боев. Если бы на твоем месте была другая…
Крыть тут было нечем. Похоже, мы проиграли…
– Ты копия своего отца, – сказала, как выплюнула мать.
– Нет, – хором отозвались я и Тони.
– Он тоже делал зло, а потом жалел об этом. Но он его делал.
Опять крыть нечем.
– Неправда, мама, – вдруг возразила Джуди, – Ти может себя контролировать.
– Может? Он сбежал, потому что не мог себя контролировать. Единственный правильный поступок. Я благодарила Бога каждый день за то, что вам перестала грозить ежедневная опасность.
– Неправда, – чуть не плача отозвалась Джинни. – Он защищал меня всегда! И мне его очень не хватало! Ти, не уходи!
Джуди обошла Тони и заглянула ему в лицо
– Я верю, что ты никогда не причинил бы нам вред.
– Я уже его причинил, Джуди. Тогда… – горечь его тихих слов, казалось, затопила комнату. – Глупцом я был, когда забыл об этом и пришел сюда.
– Не уходи. Прошлое в прошлом. Разве сейчас ты можешь сделать мне больно? – она легонько приобняла его, будто почувствовав, как он нуждается в прикосновении.
Тони молчал, разбираясь в себе.
– Нет.
– Ну вот…
– Его отец тоже уверял, что больше не причинит боли, а после снова и снова…
– Я не мой отец!
– Ну, давай, разозлись как следует!
– Минни!
Но на окрик Чака никто не среагировал.
Тони высвободился из объятий сестры.
– Хорошо, мама, я разозлюсь как следует. Когда Чак был в поле, а сестры – в театральном кружке, ты часами изводила меня, внушая, что я копия отца, что я псих, не способный себя контролировать, что мое место в тюрьме или психбольнице.
– Минни? – неверящий возглас Чака.
– Ты перенесла на меня всю ненависть, ты топила меня в ней, – продолжил Тони. – Топила так часто, что я научился в ней плавать, и пусть прошли годы, но я все же всплыл и выбрался на берег. Мне жаль, мама, мне очень жаль, что ты изуродовала свою жизнь и пыталась изуродовать мою. Мне жаль, что ты не могла и не хотела отпустить прошлое и жить настоящим. Жить Чаком и дочерьми.
– Ты! Ты был ежедневным напоминанием о кошмаре!
– Да. Прости, наконец, меня за это, или потеряешь всех и всё.
Не выдержав накала эмоций, женщина расплакалась, а любимый муж и дочери, только что узнавшие неприглядные подробности, не спешили ее утешать. Чак разрывался между
