– А какие намерения могут быть у поборника Тьмы? – Сеять смерть.
– Я как раз и хочу это выяснить, – сказал Танис. Он положил руку на плечо Стила, как бы предупреждая, чтобы тот не горячился. – Верь мне, – тихо проговорил Полуэльф. – Доверься, как это было в Башне Верховного Жреца. Я не предам… Кажется, я знаю, почему ты здесь. Рыцарь попробовал отстранить Таниса: у него взыграла кровь – он жаждал схватки.
– Не успеешь управиться со всеми, – так же тихо продолжал Танис. – Пропадешь зазря. Неужели твоя Королева этого хочет? Велико было искушение ринуться в бой, но огонь азарта в глазах Стила мало-помалу потускнел, они опять стали темными и холодными. Неловко он сунул меч в ножны.
– Теперь ваша очередь, – обратился Танис к эльфам. Уныло, с большой неохотой они опустили луки. Все могло выйти иначе, не будь с Танисом эльфа – доверенного Портиоса.
– Оставьте нас одних и продолжайте наблюдение, – приказал Танис. Эльфы отошли в тень деревьев, оставаясь при этом на расстоянии полета стрелы.
– Расскажи же, мальчик. Расскажи, что случилось, – обратился к Палину Танис. Знакомое лицо и теплота в голосе, бремя пережитого – все это сказалось на нервах Палина: дыхание у него сперло, глаза затуманились слезами.
– Ну-ну, держи себя в руках, – подбодрил его Полуэльф. – Какой прок в слезах… Один стыд. Поверь мне, сейчас не время для стенаний. Я должен знать, что все это значит и как вы оказались вместе. Говори до конца, чтобы потом мне не попасть в двусмысленное положение. Молодой маг вдруг услышал шепот. Мужайся, мальчик. Я рядом. Я с тобой. По спине Палина пробежала дрожь… нет – скорее благоговейный трепет. Он знал этот голос так же хорошо, как голос своего отца, а может быть, даже лучше. Уже давно ему не приходилось слышать его. Очень давно. «Это определенно знак», – подумал Палин. Глаза прояснились, и он окунулся в события минувшего дня, казавшиеся теперь такими далекими.
– Сначала мы направились в Каламан, с тем чтобы выяснить, насколько надежны его укрепления в случае нападения с севера. Всего нас было около пятидесяти человек, считая оруженосцев, слуг и простолюдинов, занятых повозками и поклажей. В Каламане мы провели несколько месяцев, наблюдая за работами по усилению оборонительных линий, стен, фортов. Оттуда двинулись на восток, чтобы добраться до Северной Крепости. Это произошло в пути… Палин на секунду умолк, тяжко вздохнул и продолжил рассказ:
– Мы продвигались вдоль берега. На ночь разбили лагерь. Море было спокойным и пустынным. На рассвете увидели первый корабль.
– Но ведь вас прикрывали драконы… Как они проглядели…
– С нами не было драконов, Танис, – произнес Палин, на щеках которого выступил лихорадочный румянец. – В Башне Верховного Жреца не посчитали это необходимым.
– Простаки? – с горечью вырвалось у Таниса. – Вас следовало усилить драконами, а вместо жалкой горстки из двадцати рыцарей нужно было снарядить пятьсот. Я им говорил… Я их предупреждал!
– Они не поверили ни единому твоему слову, – грустно сказал Палин. – Нас послали, чтобы только «ублажить» тебя… Извини, Танис, так нам сказал командир. Никто из нас не принял всерьез патрулирование, к нему отнеслись как к приятной прогулке. Танис покачал головой и взглянул на завернутые в грубую ткань трупы.
– Почему вы не дали знать о вторжении гарнизону Северной Крепости?
– Поначалу мы думали, что корабль только один… Рыцари посмеивались, балагурили; говорили, что устроят трепку непрошеным гостям, как это было двадцать шесть лет назад.
– Простофили, пробормотал в бороду Танис.
– В ожидании высадки мы следовали вдоль береговой линии. Шутили, пели песни, а затем… – Голос Палина дрогнул. – Затем показался второй корабль, третий… В конце концов мы сбились со счета.
– И вы решили сразиться! Зачем? Что это могло дать?
– Нас наверняка видели с кораблей, – беспомощно оправдывался Палин.
– Как мы могли ретироваться?.. Как бы это выглядело?
– Может быть, здраво… Палин покраснел. Взглянул на братьев, закрыл руками глаза. Танис поскреб бороду.
– Погибли все? – тихо спросил он. Палин кивнул:
– Уцелел только я.
– Твои братья Стурм и Танин… Палин показал рукой на волокушу.
– Паладайн принял их к себе, – произнес Танис. Обняв Палина, он почувствовал, как дрожит молодой маг. – Тебя взяли в плен? Палин кивнул.
– Теперь все более или менее ясно, – продолжал Танис, глядя на рыцаря. – Только вот зачем здесь ты, Стил Светлый Меч? Не ты ли причина их гибели? – Голос Полуэльфа зазвучал резче. Стил ухмыльнулся:
– Какая разница. Мы же воины. Война есть война. Думаю, они хорошо себе представляли, на что идут, решив стать рыцарями.
– Поверь мне – разница есть, – сказал Танис. – Вы двоюродные братья…
Спрашиваю еще раз: ты убил их?
– Нет, не он, – вмешался Палин. – Нас атаковали чужеземные воины-варвары.
Они были раскрашены в голубой цвет… Но командовали ими рыцари.
– Я тоже рыцарь. Участвую в сражениях вместе со своим драконом, – гордо произнес Стил. – Соламнийцы пали от пехоты.
– Понятно, – задумчиво проговорил Танис, суммируя в голове услышанное.
Сведения являлись весьма ценными. Следовало нанести визит в Башню Верховного Жреца и побеспокоить предводителя Соламнийских Рыцарей.
– Все же не ясно – для чего ты здесь. Чтобы получить выкуп, сгодился бы просто посыльный.
– За мной долг чести… Соламнийцев должны были захоронить в общей усыпальнице, – начал объяснять Стил, – и, конечно, со всеми почестями. Дрались они отменно и не пустились наутек, как некоторые могут присоветовать. Но об их гибели родственники еще не скоро узнают. Случайно мне стало известно имя молодого мага и то, что его братья пали. Я решил воспользоваться возможностью вернуть долг их отцу, Карамону Маджере. Пусть их похоронят на родине.
– Ты сопровождаешь мертвых с риском расстаться с собственной жизнью?
– с большим сомнением в голосе произнес Танис. Стил пожал плечами:
– Честь превыше.
– Est Sularus oth Mithas, – пробормотал Танис. – «Жизнь моя – честь моя».
Это девиз твоего отца. Стил помрачнел. Рука сжала эфес меча.
– Я – рыцарь Такхизис, – холодно сказал он. Я чту память об отце… но и только. Моя жизнь – служение Владычице. Танис изучающе взглянул на шею рыцаря… Отец оставил ему не только меч. Стурм носил на шее заветный талисман – Камень-Звезду, символ любви и добра. И эта драгоценность каким-то таинственным, чудесным образом перекочевала к сыну. Человеку
