– Проклятье!.. Палин, данная ситуация отличается от той, когда мы дразнили соседского бычка. Нам предстоит умереть. Что будет с роди-телями, когда они узнают о смерти троих сыновей, в особенности – младшего. Палин какое-то время молчал. Он представил, как скачет прочь, как, краснея, говорит отцу и матери:
«Я не знаю, что стало с братьями…» Палин поднял голову:
– А ты смог бы бросить меня. Танин?
– Нет, но… Палин продолжал:
– По-твоему, если я – маг, то менее связан долгом и честью?.. Мы тоже даем клятву – именем Магии, именем Солинари… Я остаюсь и буду сражаться вместе с вами. Стурм криво усмехнулся:
– Как он тебя подловил, Танин. Тебе и возразить нечего. Танин раздумывал.
Ответственность за младшего брата, как он считал, лежала на нем. Внезапно Танин вытянул руку:
– Решено. Сегодня мы идем в бой во имя Паладайна, – он едва заметно улыбнулся, – и во имя Солинари. Они пожали друг другу руки и направились к товарищам, занявшим позицию вдоль берега… Это Палину запомнилось наиболее отчетливо. Схватка была короткой, яростной, беспощадной. Попрыгав из баркасов и дико завывая, варвары в голубой раскраске ринулись на берег. Словно приливная волна, нахлынули они на рыцарей, дрались, не чувствуя боли, со свирепым азартом. Однако Соламнийцы, более искусные, более хладнокровные и организованные, выкосили подчистую первые ряды атакующих. Заклинание-молния Палина ударило в самую гущу варваров, рассекая, разрывая, раскидывая обожженные и дымящиеся тема. Но затем накатились вторая… третья волна. Рассвирепевшие варвары вынуждены были преодолевать вал из трупов соплеменников, чтобы добраться до рыцарей. Палин помнил, что братья прикрывали его собой. По крайней мере ему казалось, что он это помнил. Затем последовал удар в голову, вероятно, копья, – удар, силу которого успел ослабить кто-то из братьев. Больше он их живыми не видел. Когда Палин очнулся, все было кончено. Два темных рыцаря сторожили его. Ему хотелось узнать, что с остальными, но он страшился услышать горькую правду. Потом появился Стил, и все разъяснилось само собой… Палин вздохнул, подошел к двери, выглянул в коридор. В доме стояла тишина. Внизу, кроме Стила, никого не было. Прямой и суровый рыцарь сидел на стуле, не позволяя себе расслабиться, отказывая во сне, хотя, должно быть, дьявольски нуждался в отдыхе. Палину вдруг стало ужасно тоскливо. Как ему не хватало братьев, их смеха, подначиваний, некогда доводивших его до белого каления. Он променял бы здоровье всего Ансалона, лишь бы услышать, как Танин читает ему очередную нотацию, а Стурм в это время язвительно подхихикивает. Палин тосковал и по сестрам, чье поддразнивание так злило его., Еще до появления эльфов Тика и Карамон, боясь возможных неприятностей, отправили девочек в племя кве-шу – погостить у Золотой Луны и Речного Ветра, вождей кве-шу. Хорошо было то, что Лаура и Дезра не увидят похорон братьев. Бедные девочки – их детство кончится в тот самый момент, когда они, вернувшись домой, найдут могилы Стурма и Танина…
По лестнице поднимался Танис Полуэльф.
– Карамон говорит, ты решил ехать? Палин кивнул.
– Где отец?
– С матерью… Дай ему опомниться, Палин, – ненавязчиво посоветовал Танис.
– Пусть он придет в себя.
– Я не хотел… – начал было Палин и запнулся. Затем продолжил:
– Танис, я должен это сделать. Отец меня не понимает… Никто не понимает. Его голос… Я слышу его голос… Танис сочувственно смотрел на Палина.
– Ты останешься на похороны? – спросил он.
– Конечно, – отвечал Палин. – Но затем мы без промедления тронемся в путь.
– Прежде чем вы соберетесь в дорогу, и тебе, и Светлому Мечу необходимо основательно отдохнуть, – сказал Танис. – Думаю, мне удастся убедить Стила, что никто не будет кормить его отравленной пищей и покушаться на него, пока он спит… Как все-таки он похож на своего отца!
– добавил Танис, когда они с Палином вошли в зал. – Сколько раз я видел Стурма в той же самой позе, смертельно усталого, старающегося, однако, не показывать вида… Стил поднялся им навстречу – то ли из уважения к Танису, то ли из предосторожности. По лицу нельзя было определить, о чем он думает, что чувствует – все та же суровость, отстраненность, неприступность.
– Пора в дорогу, – глядя на Палина, сказал он.
– Сядь. Не спеши, – проговорил Палин. – Мы двинемся только после того, как тела братьев будут преданы земле. А пока восстанавливай силы. Мясо, правда, холодное, но эль добрый. Я приготовлю тебе комнату. Переночуешь здесь. Стил помрачнел.
– Я не нуждаюсь…
– Нуждаешься, – прервал его Палин. – Тебе понадобятся силы… В любом случае ночью двигаться безопаснее, дорога в Палантас будет нелегкой.
– В Палантас? – поразился Стил. – Зачем нам идти в Палантас – твердыню Соламнийских Рыцарей?.. Если это ловушка…
– Нет, не ловушка, – снова не дал договорить Палин, устало присаживаясь к столу. – Мы идем в Палантас, потому что Врата находятся в Башне Высшего Волшебства.
– Мы же договорились, что Врата должны открыть маги. Такой шаг противоречит первоначальному плану, условиям выкупа, – возразил Стил.
– Я сам открою Врата, – сказал Палин. – С помощью дяди, – добавил он, видя недоумение на лице рыцаря. Стил молча обдумывал неожиданное предложение Палина.
– Наше путешествие будет опасным, – продолжал молодой маг. – Я намерен не только открыть Врата, но и войти… войти в Бездну. Я хочу разыскать дядю. Ты можешь не ходить со мной… но я подумал, – как бы между прочим добавил Палин, – что тебе самому не захочется упускать возможность побеседовать с Королевой лично… В глазах Стила внезапно вспыхнул огонек – пламя азарта. Броня неприступности оказалась уязвимой. Слова Палина достигли цели.
– Добро. Двигаем в Палантас, – кратко, в свойственной ему манере произнес Стил. Палин вздохнул: он одержал две трудные победы. Теперь можно расслабиться, отдохнуть. Молодой человек вдруг почувствовал, как страшно он устал – не было сил даже на то, чтобы подняться к себе в комнату. Он уронил голову на стол и, уже закачавшись на волнах сна, услышал шепот:
– Браво! Молодец!.. Я жду твоего прихода.
12. Аша входит в роль. Даламар сомневается. Немаловажные сведения
– Это было умопомрачительно! В жизни не ел ничего подобного, – произнес Тассельхоф Непоседа. – Я заполнен до отказа. Откинувшись на стуле и положив ноги на стол, Тас рассматривал одну за другой изящные серебряные вилки. Они были довольно примечательные – замысловато сделанные, и на каждой имелись инициалы. «Работа эльфов», – догадался кендер.
– А инициалы, должно быть, Даламара, – сонно изрек Тассельхоф. Сказать, что он объелся, – ничего не сказать, но как тут удержаться, если все такое вкусное! Кендер любовно поглаживал вилку. Хотел бросить ее на стол, но против его воли рука сама собой опустила вилку в карман. Тас от души зевнул.
Восхитительное угощение! Аша была того же мнения. Она окончательно размякла, осоловела; голова безвольно моталась из стороны в сторону, глаза слипались.
Девушка испытывала полное блаженство.
– Никогда так не объедалась! – позевывая, сказала она.
– Я тоже, – отозвался Тас, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми.
